Львиная стража - Вайн Барбара (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗

Говорить должен был я, потому что у меня самый обычный лондонский выговор. Сейчас уже очень немногие говорят так, как Сандор, даже в телевизоре. Он произносит звуки отчетливо. Вот и получилось, что звонить должен был я, чтобы на том конце услышали речь, типичную для любого, кто ходил в школу в Кройдоне. Сандор, естественно, был прав, и Гарнет ответил именно так, как предполагалось. Я оставил его думать о том, что я сказал, и отправился на встречу с Сандором в «Георге». Он взял себе бренди, а я – пива, и мы вдвоем вернулись к телефонной будке. Внутри кто-то разговаривал, поэтому мы были вынуждены ждать, и прошло почти двадцать пять минут, а не пятнадцать, прежде чем я снова позвонил Гарнету.

Мы втиснулись в будку, Сандор и я. Я давно не был так близко к нему, не чувствовал тепло его дыхания, не ощущал его запах. Он пахнет сигаретным дымом, тем одеколоном, которым он пользуется, и сладким потом. Возможно, у меня получилось бы гораздо лучше, если бы Сандора не было рядом. Он стоял, прижав ладонь к той самой табличке на стене, где указывается, по каким номерам надо звонить в экстренных случаях, и она гипнотизировала меня, его рука. С длинными пальцами, с выступающими костяшками, с ногтями – теми, которыми он держит сигарету, – похожими на жареный миндаль. В общем, с Гарнетом ничего не вышло. Мне удалось вытянуть из него только то, что его зовут Пол. На репетициях мы не знали его настоящего имени, и до этого момента и я не вспоминал, что Сандор выбрал его наугад и сказал тогда, что это собачье имя. Я повесил трубку и посмотрел на Сандора. Я заглянул ему в лицо, которое было в шести дюймах от моего, и тут он толкнул дверь будки, и мы вышли наружу.

Я ожидал вспышки гнева. Я бы не удивился, если бы он ударил меня. Но он ничего не сделал, сел в машину и сказал:

– Что он сказал?

– «Ответ «нет». Я даже не собираюсь ничего обдумывать. Я сейчас положу трубку».

– Это я слышал, – сказал Сандор.

Я сказал очень осторожно – я знаю, когда с Сандором надо быть осторожным:

– Возможно, все получилось бы по-другому, если б я мог сказать, что половину денег мы дадим вперед.

– У нас их нет.

Я ничего не сказал. Я привез нас в «Гостевой дом». Наверное, мне в жизни не было так тяжело после такого напряжения. Я хотел снова задать Сандору тот вопрос, но побоялся спросить. Дело в том, что я не боюсь признавать, что мне страшно. Я не решался спросить у него, что случилось с теми восемьюстами миллионами лир, которые они получили пять лет назад, когда отпустили Принцессу.

Неужели Сандор за пять лет потратил сто двадцать тысяч фунтов? Конечно, это можно сделать без труда, но вместо денег должно что-то появиться. А у Сандора нет ничего, кроме старой машины его матери, сумки с автомобильными номерами и карточки «Американ экспресс», которая скоро перестанет работать. Кроме того, я не знал, где Сандор провел эти пять лет. Все выглядело так, будто он приехал из Италии и заснул (пещера Семи спящих) и проснулся только перед тем, как заселился в «Шепардз-Буш» и нашел меня на платформе на «Набережной».

В тот вечер он больше со мной не заговаривал. К этому времени Кевин и Лес уже съехали, и в их комнату заселились две пожилые дамы. Они были орнитологами в отпуске. Самое забавное, что обеих звали Джоан. Сандор говорит, что они сестры и что их родителям нравилось имя Джоан, поэтому они и вторую тоже назвали Джоан – на тот случай, если первая умрет. Так было принято в давние времена, когда младенцы умирали чаще, чем сейчас. Он говорит, что это указывает на то, что им сто лет.

Если судить по тону, то Сандор немного приободрился, хотя это не так. Почти все время он лежит на кровати и курит, и воздух в нашей комнате стал густым и голубоватым. Потеплело, погода была жаркой даже для апреля, и птицы за окном начинали щебетать в четыре. Обе Джоан сновали туда-сюда ужасно радостные, у них на шее висели бинокли и подпрыгивали на мощной, как у гренадерок, груди. Самое дикое было то, что обе при встрече только и говорили, что о гренадерках, – они имели в виду синиц с хохолком на голове. Странная штука слова, правда? Я этого никогда не замечал, пока Сандор не сказал мне, зато теперь замечаю.

Когда наступил четверг, день, когда Гарнету нужно было везти Принцессу в Кембридж, я спросил у Сандора, не хочет ли он предпринять еще одну попытку.

– У тебя есть сотня «кусков»? – сказал он.

– Не обязательно так много. Мы могли бы дать ему тысячу. А тысячу раздобыть можно. Выручить за машину. Или мы могли бы накупить много всего на «Американ экспресс», а потом это продать. – Я рассуждал по-детски, я знаю.

– Единственный способ – действовать силой, – сказал Сандор.

Я смотрел по своему крохотному телевизору старый фильм про разбойников. Это была «Злая леди» [46] с Маргарет Локвуд и Джеймсом Мейсоном. Когда Сандор сказал это, я представил, как мы влетаем на заправку на Ньюмаркет-Хит, наставляем старомодные пистолеты на Гарнета, а потом вынуждаем Принцессу выйти из машины, и она танцует с нами. Я видел в фильмах и такое.

– А как ты делал это в первый раз? – сказал я, здорово рискуя.

– Я рассказывал тебе. В те времена она часто ездила в одиночестве. Чезаре вел машину, которая встала поперек шоссе и перегородила ей дорогу, а мы с Адельмо были в другой.

Хоть что-то, подумал я, я узнал их имена, теперь я знаю их имена. Отец и сын: Адельмо отец, а Чезаре сын, студент-медик. Чезаре, что очень похоже на Цезаря, – это тот, кто блокировал дорогу, а Адельмо, отец – это тот, кто изображал ризничего в церкви. Чезаре – это нищий на паперти, студент-медик, который раздобыл ноготь с тела умершей женщины. Сандор – это тот, кто проводил с нею много времени и разговаривал с нею, пока она сидела на цепи, кто приносил ей еду и воду для умывания.

– Дело в том, что тогда она была одна, – сказал Сандор. – Сейчас она одна не бывает.

– Так что мы будет делать на этот раз? – сказал я.

Он не ответил. Наверное, думал, что уже ответил, сказав, что будем действовать силой. Мы отправились на поиски чего-нибудь поесть, а на обратном пути одна из Джоан, старшая, та, что чуть худее, окликнула Сандора и сказала, что ему звонила какая-то женщина. Не знаю, как получилось, что трубку взяла она – ведь телефон стоит в служебном помещении, в крохотной каморке, которая здесь называется кабинетом, – но они обе, кажется, подруги или родственницы тех людей, которые заправляют гостевым домом.

Сандор, должно быть, решил, что это звонила его мать насчет карточки «Американ экспресс», потому что он побледнел, а кожа вокруг глаз потемнела, как у индусов. Он сказал:

– Она назвалась? – Его голос звучал глухо и с придыханием, как у больного астмой.

– Она сказала, что она твоя сестра.

Выражение его лица испугало Джоан. Оно испугало и меня, а я-то уже привык к нему. Она сказала:

– Разве тебя зовут не Джо?

Я подумал, что он сейчас ударит ее. Мне всегда кажется, что Сандор готов бить людей. Он повернулся и пошел наверх, перешагивая через две ступеньки.

– Джо – это я, – сказал я. – Простите его, он немного расстроен.

Она ничего не сказала, просто посмотрела на меня таким же взглядом, как одна школьная учительница, когда один из моих школьных приятелей, но не я, проткнул ножом картину. Озадаченно, с негодованием, по-стариковски.

– Она что-нибудь говорила? – сказал я.

Голос женщины был тихим и нервным.

– Только то, что она твоя сестра, и передала привет.

Наверное, Тилли где-то раздобыла номер телефона этого заведения через справочную. Джоан-старшая больше ничего мне сообщить не смогла. Тилли не оставила своего номера. Я попытался вспомнить, когда в последний раз мы с нею разговаривали. Похоже, год назад, когда она навещала меня в больнице. Мартин тогда уехал в Новую Зеландию и оставил ей кемпер, который не всегда был кемпером – прежде он был передвижной лавкой зеленщика, которым когда-то был Мартин. У них с братом был бизнес по доставке овощей в какую-то деревушку в Кенте. Мартин установил в фургон туалет и душ, оборудовал кухню и спальное место со складной кроватью. В последний раз, когда Тилли навещала меня, она приехала к больнице на кемпере и поставила его на парковку.