Русское правоведение: «юридическая чума» на Руси — вылечим - Внутренний Предиктор СССР (ВП СССР) Предиктор (читать книги полностью .TXT) 📗

Ответ на него: «Не смогут!!))) Отвалит 50 тыщ $ баксов следователю и всё тут… а он потом будет придумывать по какой причине не смог её задержать)))».

Комментарий 2: «Видимо с кем-то не поделилась, этот кто-то обиделся и решил проучить. Напугал, для первого раза. А мораль сей басни такова — не хочешь быть преступником — делись».

Комментарий 3: «Как могут судить люди, у которых дохера [238] з/п, свободный график посещений, неприкосновенность, да еще и безнаказанность, в том числе и по принятым решениям? Знакомая работает помощницей судьи, говорит судьей можно стать только по большому блату, ибо работа халявная, бабла дофига. Из-за этих привилегий и соответствующее отношение судей к людям, как к быдлу. Сталкивался три раза с разными судьями, их незнание законов просто поражает, а самовлюбленность и самолюбие просто превращает в баранов».

Комментарий 4: «Ох, маладцы... на судью накинулись, а кто-нибудь вообще читал дело, за которое якобы дали взятку? _ ) лично у меня сложилось впечатление, что рейдеров как раз таки прокуратура и защищает».

Комментарий 5: «дык, а съе…-то она зачем. Или у нас уже даже арбитражные судьи себя защитить не могут при фабриковании на них дела?».

«Эта странная история началась еще в 2009 году, когда коллекционер Андрей Васильев купил за 7,5 миллионов рублей картину Бориса Григорьева «В ресторане», и ее подлинность подтвердила Баснер. Так как имя искусствоведа — гарантия качества, Васильев ничего не стал перепроверять.

Увы, работа оказалось грамотной копией. Лишь через два года это выяснилось с помощью экспертиз, проведенных независимо друг от друга специалистами Русского музея и московского Экспертного центра имени Грабаря.

Обманутый коллекционер был в шоке и обратился в суд. Правда, основные претензии Васильев предъявил поначалу не к Баснер, а к Русскому музею. Ведь именно в запасниках музея находится подлинник Григорьева, с которого (по версии коллекционера) сделана копия. Называется он «Парижское кафе».

Но Русский музей отрицал свою вину, о чем неоднократно заявлял через пресс-службу директор Владимир Гусев. Экспертиза перед покупкой картины проводилась Баснер в частном порядке, и к самой сделке музей не имел никакого отношения. По мнению Следственного комитета Петербурга, не Русский музей, а именно Елена Баснер была одним из главных звеньев в схеме «втюхивания» подделки Васильеву.

К слову, мошенническую цепочку долго не могли «раскрутить». Ведь Баснер являлась «священной коровой» нашего искусствоведения. И признать, что она участвовала в обмане, было всё равно, что сказать: музейщики воруют. Тем не менее, Васильев не спустил дело на тормозах. Три раза он выиграл в суде иски о незаконном бездействии «органов», после чего следствие Петроградского УМВД все же возбудило дело по мошенничеству и передало материалы в ГСУ (выделено нами жирным при цитировании).

Баснер не признает своей вины, и с самого начала объясняла, что в «дело» ее втянул некий гражданин Эстонии Аронсон. Это он нашел картину у неизвестного петербуржца, показал Баснер, а Елена приняла ее за подлинник и предложила коллекционеру Васильеву через посредника. Но как она, «съевшая собаку» на русском авангарде начала XX века, могла ошибиться? Тем более, что эстонец оказался «мутным» типом, да еще и несколько раз судимым.

К слову, когда делу только дали ход, Баснер даже обвиняла в подделке самого Васильева. Поначалу дело шло ни шатко, ни валко, и Васильев лично дошел до главы Следственного комитета России Александра Бастрыкина, который дал команду: «копать глубже». Итог — Баснер все-таки задержали [239]. Конечно, она пока подозреваемая, и раз вина ее не доказана, точку в этой истории ставить рано.

Тем временем, интеллигенция Петербурга разделилась на два лагеря. Люди спорят до хрипоты. Одни считают, что Баснер совершила вменяемое ей преступление, другие говорят, что на самом деле искусствовед стала жертвой чьей-то «подставы», цель которой — очернить музейных работников, с дальним прицелом прибрать в свои руки государственные ценности. Но факты — упрямая вещь. Пока следователи напрямую не говорят о том, что обнаружили в ходе обысков, тем не менее, скупо сообщили: «есть находки, с помощью которых дело принимает интересный оборот» [240].

Этот случай мы привели потому, что признать факт мошенничества Е.Баснер публично, юридически процессуально убедительно, — означает нанести ущерб большому транснациональному бизнесу антиквариата и произведений искусства. В этой сфере спекуляций не может не быть мафии, которой осуждение Е.Баснер в судебном порядке испортит бизнес на несколько лет, а то и десятилетий, вследствие чего мафия и предпринимала на протяжении ряда лет действия, направленные на то, чтобы замять дело или спустить его на тормозах. А юридическая система оказалась податливой к неким прямым предложениям или намёками с её стороны: в противном случае она сразу же приняла бы к исполнению заявление Васильева, и ему не было бы надобности в трёх судебных заседаниях и в обращении лично к Бастрыкину; а Е.Баснер была бы давно уже либо осуждена, либо оправдана в судебном порядке.

Кроме того, в наши дни в России:

•  только очень богатый человек может нанять бригаду профессиональных юристов, которые будут настырными в такого рода натиске на юридическую систему, практически полностью освободив его самого от трат времени и сил на это;

•  но это не по карману подавляющему большинству населения, а на самостоятельное ведение многолетних судебных тяжб у людей нет времени и сил;

•  кроме того, глава Следственного комитета РФ [241] физически не в состоянии принять и выслушать всех, даже если бы захотел, не говоря уж о том, что в реальности далеко не всякий способен добиться личного приёма, вследствие чего простой человек не сможет защитить свои права, а преступники не будут наказаны и будут по-прежнему «стоять на страже правопорядка».

Последнее есть нарушение конституции РФ: ст. 2, ст. 19.1, ст. 19.2. Выглядит это так:

«"Наша бригада приехала на вызов. Там была огромная пьяная толпа дагестанцев. Им не понравилось — не знаю, что им толком не понравилось, и они начали избивать врача и фельдшера. Врач с сотрясением мозга до сих пор находится на больничном, у фельдшера тоже сотрясение мозга и перелом челюсти. Он будет находится на больничном еще дольше. Полицейские задержали только одного из этой толпы, он оказался молдаванином, но его через два дня отпустили. На оставшихся десять хулиганов даже уголовные дела не завели, причем о них в полиции нет никаких сведений", — рассказал "Росбалту" врач "скорой помощи" Невского района Петербурга Артур Демиденко.

"Меня это не удивило, потому что это не первый раз происходит — были уже нападения на бригады, заканчивалось все ничем. Максимум, что делала полиция — выписывала штраф в 500 рублей. Когда врачи возмущались, им советовали обращаться в мировой суд с частным обвинением. Причем, полиция отпускала на свободу даже нелегалов, у которых нет постоянного места жительства и прописки, которых просто невозможно найти, если врач действительно вдруг сам решит пойти в суд и наказать негодяев. Врачи в городе все об этом знают, все возмущены, но сделать ничего не могут — у нас нет никаких рычагов воздействия на полицию", — возмущается врач.

"На мою бригаду в Невском районе тоже было нападение, когда два пьяных дагестанца остановили в дороге. У них третьего кто-то подрезал или подстрелил и пока мы его укладывали в машину, они пьяные были, они начали избивать нас с водителем. Мы их скрутили, мимо проезжал наряд ППС, мы их сдали и повезли больного в больницу. Так эти хулиганы появились в больнице через пять минут после того, как мы туда приехали и начали снова нам угрожать. Выяснилось, что полицейские у них даже документы не проверили и сразу отпустили. Мы с трудом отбились — хорошо, другие врачи помогли. Вот в таких условиях мы работаем", — рассказал "Росбалту" Артур Демиденко.