Переступая грань - Катасонова Елена Николаевна (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗
- "Розы" я не продам, - заволновался в ответ художник, и все застыли от изумления. А он этого изумления даже не замечал. - Ну как я продам "Розы"? - бормотал как во сне. - Разве что сделать копию?
- Ну сделайте копию, - сказал ошеломленный столь чудовищной неблагодарностью директор. - Ему-то какая разница?
- Никакой? - поднял на него глаза художник и нехорошо усмехнулся.
Нет, что ни говори, а все-таки невозможно с этими творческими натурами! Им жаждешь помочь, а они...
- Может, и выставки вам не нужно? - въедливо поинтересовался Виталий Петрович и побагровел, теперь уже от обиды.
Художник, покачиваясь с носка на пятку, задумчиво смотрел на директора. Хорошее воспитание, данное когда-то матерью, неожиданно всплыло откуда-то изнутри, строго призвало к ответу.
- За выставку большое спасибо, - с трудом выдавил из себя этот чертов Лёня, - а преподавать не буду.
- Почему? - заорал Виталий Петрович.
- Не умею, - коротко бросил художник и нахмурился. - И времени нет.
- Да что ж это такое? - вскричал директор. - Ему предлагают работу, деньги, а он отказывается! Всего два раза в неделю - занятия-то! А в свободное время рисуйте себе на здоровье!
Художник болезненно сморщился, снова задергалось его худое лицо, тонкие пальцы нервно защипали хиленькую, подстриженную к выставке бородку.
- "Свободное время", - хамски передразнил он директора. - Нет его у меня!
- А жить на что? - пытался образумить Лёню директор. - На что покупать краски? Может, стоит подумать?
- Может, и стоит.
Художник вдруг как-то сник, призадумался, приблизился к "Розам" и погладил картину.
- Не бойтесь, я вас никому не отдам, - сказал он розам, и все озадаченно переглянулись.
Все, кроме директора: уж если Виталий Петрович брался за дело, то, будьте уверены, доводил его до конца. Пока этот странный Лёня беседовал с розами и смотрел на них, Виталий Петрович придумал новый поворот сюжета.
- К завтрашнему утру сделаете копию? - спросил он, да так спросил, что сказать "нет" было бы невозможно. - Утром заменим. Вы свои драгоценные "Розы" унесете домой, в мастер-скую, а мы на их место повесим копию.
- Зачем? - наивно удивился художник.
- Пусть думает - с выставки: больше заплатит, - разъяснил этому дурачку директор. - Сняли прямо со стены - знаете, как впечатляет?
- Но это обман, - захлопал ресницами Лёня.
- Не обман, а тактика, - стоял на своем директор.
- Не тактика, а обман...
Поспорили. Помолчали, друг на друга не глядя.
- Ладно, - промямлил наконец художник. - Напишу за ночь.
7
- Ну что ты... Что ты... - От возмущения Ира не могла подобрать слов. - Что ты ведешь себя как молодая вдова?
- Но я не хожу в черном, - пыталась отшутиться Лиза.
Ира шутки не приняла.
- Даже на танцы тебя не вытащишь, - гневно продолжала она, и Лиза сдалась, согнав с лица вымученную улыбку.
- Не хочется, - призналась она.
- А почему с Сережей не встретилась? - наступала Ира.
- Да я даже физиономии его не запомнила...
- Увидишь - вспомнишь!
- Зачем?
Лиза этого странного разговора просто не понимала.
Ира села с ней рядом, обняла подругу за плечи.
- Ну нет больше Жана, понимаешь, нет, - вразумительно, как старшая младшей, сказала она. - Уже скоро год, как уехал, и не пишет, и не пытается больше звонить: все равно ничего не слышно. Смирись, Лиза!
- А я смирилась, - тихо сказала Лиза. - Зачем ты ко мне пристаешь?
- Затем, что ты как неживая и ничего не хочешь! - рассердилась Ира.
- А это что такое? - Лиза кивком головы показала на стол. Там, в словарях и арабских книгах, лежала ее почти готовая курсовая. Нехотя встав, Лиза подошла к столу, взяла толстую пачку исписанных изящной арабской вязью листков. - Знаешь, сколько в арабском языке диалектов?
- Не знаю и знать не хочу, - проворчала Ира.
- Ну и напрасно, - не обиделась Лиза. - А знаешь, как интересно выяснять, откуда что взялось - это, это и это слово?
Голос ее зазвенел и разрумянились щеки. Перед Ирой на мгновение возникла прежняя Лиза.
- Никто, кроме Жана, мне даром не нужен, - теперь уже она убеждала Иру. - И с горя я занялась арабским. Кажется, это называется сублимацией.
- Не слыхала про такого зверя, - все так же ворчливо призналась Ира. А французский тебе зачем? - поймала подругу.
- Для общего развития, - с ходу придумала Лиза. - Почему бы не знать еще один язычок?
- Ты прямо как старая дева...
- Я, положим, уже не дева...
- Ну, тогда как синий чулок.
- А вот это верно, - охотно согласилась Лиза. - Ириш, ну правда же: зачем делать то, чего делать не хочется? А мне не хочется идти на свидание с Сережей, слушать излияния Саши...
- Но ведь ты женщина, - подумав, нерешительно напомнила Ира.
- Ну и что? - равнодушно пожала плечами Лиза. - Формально да.
- Что значит - формально?
- А то и значит, что ничего мне не хочется и не нужно.
- Странно...
- Я будто сплю, - продолжала Лиза задумчиво. - Будто это была не я или все это мне приснилось: руки Жана, его глаза, снег за окном...
Ира вздохнула, подошла к окну. Весна буйствовала на Ленгорах. Цвела в саду университетских ботаников черемуха, распускались бело-розовые цветы яблонь.
- Скоро лето, - сказала она. - Мы с Борькой женимся и едем в Ялту, в свадебное путешествие. А ты?
- А я не женюсь, - улыбнулась ей в ответ Лиза. - И еду к маме.
- А в Берегово?
- Это Сашка тебя попросил? - сразу догадалась Лиза. - Признавайся!
- Признаюсь, - засмеялась Ира. - За что ты его так ненавидишь, скажи?
- За то, что он... Нет, не надо, я сто раз тебе говорила!
- Но это несправедливо, Лиза!
- Знаю. В эмоциях, по-моему, нет справедливости. - Лиза помолчала, подумала. - И логики тоже нет, - с некоторым удивлением поняла она.
- И неужели тебе... - Ира поколебалась. - Неужели тебе в самом деле ничего не нужно? Ну, ты понимаешь, о чем я...
- Ничегошеньки, - все с тем же удивлением, вслушиваясь в себя, призналась Лиза. - В этом плане. А вообще нужно многое. Денно и нощно учу арабский, английский, французский, читаю, слушаю музыку. - Лиза ласково, как живому, кивнула проигрывателю. - И мне хорошо.
Жан все-таки оставил проигрыватель, и почти с каждой стипендии Лиза покупала пластинки. Их набралось уже много, и все - любимые. А самоваром она не пользовалась, но берегла как память о Жане. И стоял он на самом почетном месте, на верхней полке, рядом с любимыми книгами.
