Тайпи. Ому (сборник) - Мелвилл Герман (читаем книги бесплатно .txt) 📗
Когда капитан снова нагнулся над люком, чья-то рука выплеснула ему в лицо содержимое жестяной кружки, состоявшее из размокших сухарей и чаинок. В замешательстве, закрыв лицо руками, Гай ретировался. Джермин через несколько мгновений последовал за ним в самом плачевном виде – куртка была разорвана, лицо исцарапано…
…Наконец мы приблизились к берегу. Перед нами в бухте на якоре стоял французский корвет.
Капитан поднялся на бизань-мачту и стал рассматривать корабль в подзорную трубу. Он не собирался бросать здесь якорь, но теперь изменил свое решение, так как рассчитывал в случае затруднений на помощь корвета. Спустили шлюпку, и Гай отправился к французам – выразить почтение и, вероятно, договориться о поимке беглецов.
Он вернулся в сопровождении двух офицеров и нескольких пьяных стариков вождей; один из них был в алом жилете, другой в треуголке, украшенной пером, а третий прицепил к пяткам шпоры. Они наложили на судно строжайшее табу – церемония, впрочем, была недолгой и заключалась в том, что к мачте был прикреплен кусок таппы, оторванной от набедренной повязки одного из вождей. Это заставило группку местных девушек, которые плыли к нам, с криками «Табу! Табу!» немедленно повернуть обратно.
…Ночью вахту несли старший помощник и маори, сменяя друг друга каждые четыре часа; члены команды оставались внизу – не было сомнений, что кто-нибудь попытается совершить побег.
Когда пробило восемь склянок, то есть наступила полночь, и наступила первая вахта Джермина, тот поднялся на палубу со спиртом в руке. Вскоре он заснул – и спал очень крепко. Очнулся он на рассвете – и обнаружил исчезновение двух шлюпок.
Разбудив маори, Джермин приказал ему спустить одну из оставшихся шлюпок и кинулся в каюту предупредить капитана. Затем он бросился в кубрик за гребцами, но тут послышался крик и громкий плеск – маори в шлюпке уносило волнами. Видимо, накануне вечером кто-то подрезал удерживающие шлюпку тросы. Веса несчастного туземца Бембо оказалось для этого достаточно… В другой же, последней шлюпке, обнаружилась огромная дыра…
Джермин в бешенстве хотел уже броситься в море и поплыть к корвету за катером, как вдруг появился капитан Гай и попросил его оставаться на месте. Вахтенный офицер на борту французского корабля заметил нашу суматоху и окликнул нашего капитана, чтобы узнать, в чем дело. Гай в рупор сообщил о случившемся, и офицер пообещал дать людей для преследования. Послышались слова команды, и от корвета отвалил большой катер. Старший помощник прыгнул в него, и гребцы принялись грести к берегу. Еще один катер, с вооруженной командой, направился к острову.
Через час первый катер вернулся, ведя на буксире две китобойные шлюпки, которые были обнаружены на берегу перевернутыми. О беглецах ничего не было известно до самого вечера. Они появились без шапок, в изорванной одежде, запыленные и окровавленные, руки их были связаны за спиной прочными стеблями. Островитяне подталкивали их копьями, а французские моряки грозили тесаками.
Впрочем, беглецы, вновь оказавшись на судне, вскоре стали относиться к случившемуся, как к забавному приключению.
Глава 2
Сразу после наступления темноты капитан Гай приказал сняться с якоря. А утром мы внезапно изменили курс и направились к острову Доминика, расположенному к северу от Санта-Кристины. Гай хотел нанять там нескольких английских матросов, которые, как сказал капитан корвета, недавно сошли там на берег и желали наняться на английское судно.
После полудня мы приблизились к острову. Была спущена шлюпка. Следовало подобрать людей, наименее склонных к побегу, и были выбраны четверо матросов – не такие отъявленные негодяи, как остальные.
Вооружившись тесаками, они спустились в шлюпку. Вслед за ними спустился и капитан – с тесаком и засунутыми за пояс двумя пистолетами.
Шлюпка отчалила. Мы наблюдали за ней в подзорную трубу.
Вот она врезалась в берег, в пене и сверкающих брызгах. Вот матросы пошли вдоль берега, оставив одного возле шлюпки, оглядываясь и прислушиваясь. Вот они вступили в рощу – и скрылись из виду.
Через некоторое время матросы вернулись, сели в шлюпку и помчались по направлению к кораблю. Но вдруг капитан вскочил на ноги – шлюпка повернула и опять приблизилась к берегу. Несколько десятков туземцев, вооруженных копьями, вышли из рощи и что-то кричали. Шлюпка остановилась недалеко от берега, и капитан жестами пригласил туземцев подойти поближе. Один из них выступил вперед, настойчиво призывая чужестранцев высадиться на берег. Капитан жестами показал, что отказывается. Туземцы взмахнули копьями. Тогда он выстрелил из пистолета, и островитяне бросились бежать. Но один из них, уронив копье и прижимая руку к бедру, медленно заковылял прочь – он был ранен пулей нашего капитана. (Надо сказать, что капитаны часто стреляют в туземцев попросту для забавы, не признавая их за людей.)
По ту сторону острова находилась бухта Ханнаману. Возможно, беглецы прятались там. Но когда шлюпка подошла к кораблю, солнце уже садилось, и мы легли на другой галс и отошли от берега. Перед рассветом мы взяли курс на землю и, когда солнце стояло уже высоко, вступили в пролив, разделяющий острова Доминика и Санта-Кристина.
С одной стороны вздымались крутые утесы, покрытые буйной зеленью, с белыми хижинами туземцев в расселинах. С другой стороны до самого горизонта раскинулись залитые солнцем холмы. Вдали в ущельях сверкали водопады. Ветер наполнял паруса, море было спокойно…
Подойдя к берегу, мы остановились и стали ждать пироги, выходившей из бухты. Вдруг сильное течение подхватило нас и понесло к скалистому мысу. Ветер стих, а потому были спущены две шлюпки, чтобы повернуть судно. Но сделать это не успели: со всех сторон уже бурлили водовороты, и скалистый берег был совсем близко.
Капитан от ужаса онемел, Джермин сорвал голос, подавая команды, но матросы тянули снасти более чем медленно – одни страстно желали очутиться на берегу, другие злорадствовали, предвкушая гибель корабля. Неожиданно встречное течение пришло нам на помощь, и мы оказались в безопасности…
Вскоре пирога подошла к борту. В ней было восемь или десять юных туземцев, непрерывно жестикулировавших. С ними прибыл какой-то белый человек в набедренной повязке и с татуировкой на лице. Широкая голубая полоса пересекала его лицо, а на лбу красовалось изображение голубой акулы.
Он представился как Лем Харди, англичанин, сбежавший лет десять назад с торгового судна. Тогда у него было ружье, и он готов был в одиночку воевать с кем угодно. Он заключил союз с вождем одного из племен. С помощью своего ружья он с туземцами, вооруженными копьями и дротиками, в одну ночь покорил два племени, а утром к его ногам пали и все остальные. Теперь он почитался на всем острове как бог войны.
Через три дня после высадки он взял в жены местную принцессу. Приданое было богатым и состояло из тысячи саженей таппы, пятидесяти циновок, четырехсот свиней и десяти домов в разных концах долины. Табу сделало его навеки неприкосновенным.
По словам Харди, больше ни одного белого человека на острове не было. Капитан не имел оснований ему не верить и решил, что французы что-то напутали. Когда туземцы узнали, зачем мы приехали, один из них, рослый красавец Ваймонту, выразил желание отправиться с нами. Он потребовал лишь красную рубаху, штаны и шляпу, а также плитку прессованного табаку и трубку. Капитан немедленно согласился. Тогда Ваймонту потребовал еще десять сухарей, двадцать гвоздей и складной нож для своего приятеля. Все было принесено. Он тут же засунул гвозди в рот, так как карманов у него не имелось. Впрочем, два из них он использовал как ушные украшения.
Поднялся сильный ветер, и мы вышли в море. Прощальные крики с пироги не взволновали островитянина; но в тот же вечер, когда очертания холмов скрылись за горизонтом, Ваймонту уронил голову на грудь, безутешно горюя. К тому же судно сильно качало, а Ваймонту, как оказалось, был подвержен морской болезни.
