За Веру, Царя и Отечество - Шамбаров Валерий Евгеньевич (версия книг txt) 📗
А на смену сдавшимся, на подкрепление растерянным и дезориентированным двадцатилетним, шли люди постарше. Еще сохранившие в душе понятие Отечества. В том числе и ветераны Первой мировой, прекрасно знающие, что "германца", раз он пришел в Россию, надо бить. Понимающие, почему его надо бить. И как его надо бить. Вот несколько эпизодов из воспоминаний К.К.Рокоссовского. В период отступления зашли в деревенскую избу, где лежал больной старик, дважды раненный в Первую мировую. Посмотрел он на командиров и сказал: "Я старый солдат, воевал с немцами. Мы врага на русскую землю не пустили. Что же вы делаете?" Как пишет маршал: "Эти слова помню и по сей день. Я ощутил их, как пощечину. А старик добавил: "Если бы не эта проклятая болезнь, ушел бы защищать Россию"... А вот другой случай когда Константина Константиновича направили с группой офицеров организовывать "из ничего", из отступающих частей и разрозненных подкреплений, оборону под Ярцевом. При атаке немцев собранные с миру по нитке бойцы привычно побежали. "Среди бегущих - солдат, такой усач из мобилизованных, хлебнувший первой войны. Он бежит и покрикивает: "Команду подай!... Кто команду даст?... Команда нужна! - что-то созрело в нем, и он сам гаркнул, - Стой! Ложись! Вон противник - огонь! - я этого усача и сейчас представляю, как живого".
Таких ветеранов было много среди ополченцев. И Рокоссовский, кстати, их вообще очень ценил. В боях на Смоленском направлении и при обороне Москвы, получая наспех собранные пополнения, выявлял участников прошлой войны и назначал командовать отделениями, взводами, ротами. То же было и позже. При формировании Брянского фронта ген. Батов встретил однажды в окопах бывшего сослуживца Баркова, некогда командовавшего отделением в 3-м лейб-гвардии стрелковом полку. Рокоссовский, узнав об этом, сразу спросил: "Батальон потянет?" (в результате рядовой ополченец был назначен помощником командира роты). Потому что солдаты Первой мировой были Воинами с большой буквы, прошедшими огонь и воду, имевшими великолепную выучку и знавшими, что это такое - сражаться за Родину. И как раз по этой причине происходил "парадокс" - во все времена и во всех армиях мира ополченские дивизии считались "второсортными". А в Великую Отечественную они, плохо вооруженные, состоящие из запасников старших возрастов, стояли насмерть и побеждали врага, часто превращаясь потом в Гвардейские.
По некоторым версиям, даже песня, звавшая народ на борьбу: "Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой", была написана еще в 1916 г. рыбинским учителем Александром Адольфовичем Боде, только слова были чуть-чуть другие - "С тевтонской силой темною, с проклятою ордой..." А в 1941 г., будучи "русским немцем" по национальности и не имея поэтому шансов донести песню до слушателей, Боде подарил ее Лебедеву-Кумачу. Но если это остается лишь версией, то можно привести и факт, что во время знаменитого парада на Красной площади 7 ноября 1941 г. оркестром дирижировал военинтендант I ранга В.И.Агапкин - автор марша "Прощание славянки". И мелодия этого марша вдохновляла бойцов, уходящих с парада на позиции, точно так же, как вдохновляла воинов Первой мировой.
Генерал армии И.М. Третьяк, в 41-м только что закончивший училище и направленный в 32-ю дивизию, державшую оборону на славном Бородинском поле, в своих мемуарах вспоминает старшего адъютанта батальона - бывшего штабс-капитана, пошедшего на фронт добровольцем, который учил их, зеленых лейтенантов, как нужно воевать. А на Волоколамском направлении встала на смерть диаизия бывшего брусиловского фельдфебеля генерала Панфилова. Много ветеранов было во второочередных сибирских дивизиях, брошенных на Московское направление и преградивших врагу путь к столице. Значительный процент "стариков" был и в кавалерии. Как вспоминал командир 1-го гвардейского кавкорпуса П.А. Белов, в прошлом Черниговский гусар, после первых приграничных схваток на доукомплектование его частей приходили сплошь старые казаки, бывшие солдаты и унтера конных полков царской армии и гвардии. И может быть, характерно, что как раз корпус Белова начал контрнаступление под Москвой первым, на 10 дней раньше, чем на других участках. И отбил у врага те самые первые километры, вернуть которые немцы уже не смогли. Километры, которые стали первыми шагами на пути к Берлину. А участник Первой мировой и партизанской борьбы с немцами в 18-м, старый солдат Конопля, тяжело раненный в атаке на г. Клин, говорил военному корреспонденту: "Я этой самой минуты, когда мы его тут попятим, будто праздника Христова ждал. Все думал: доживу до того светлого дня или раньше убьют, старого черта? А шибко ведь хочется жить. А вот, товарищ майор, и дожил. Вперед пошли. Смерть-то что! Я с ней третью войну под одной шинелькой сплю. Мне бы только глазком глянуть, как он, германец, третий раз от нас почешет. А там хоть выписывай мне старшина наряд прямо в ад..."
Да, Первая мировая была достойной школой. И те, кто ее прошел, делились своим богатым опытом, позабытым или отброшенным в советские времена. Так, Тимошенко, Жуков, Конев, начальник инженерных войск Западного фронта Галицкий, Рокоссовский, Болдин вместо принятой в Красной Армии "ячеечной" системы обороны - цепочки одиночных окопов, настойчиво внедряли в подчиненных войсках прочные траншейные позиции, какие русская армия хорошо умела создавать в 1915-1916 гг. И инструкторами назначали тех, кому самому доводилось тогда строить позиционную оборону. А Рыбалко при формировании своей армии в Кобылинских лесах даже лично учил командиров, как правильно оборудовать окопы, блиндажи, укрытия от артогня. Рокоссовский при содействии Тимошенко еще летом 41-го организовал у себя месячные курсы младших лейтенантов - для экстренной подготовки командных кадров из отличившихся солдат со средним и высшим образованием, по аналогии с курсами прапорщиков в царской армии.
Но опыт прошлой войны откликался порой и трагическим эхом. Так, катастрофа евреев на Западной Украине усугубилась тем, что при отступлении советских войск они в своей массе отказывались эвакуироваться. Их старики помнили о хорошем отношении к их народу прежних германских и австрийских властей и внушали соплеменникам, чтобы те не поддавались на призывы уходить. А информацию о расправах со стороны нацистов заведомо отвергали, как лживую пропаганду. Дескать, этого просто не может быть, поскольку немцы высококультурные люди, представители великой западной цивилизации... Не секрет и то, что никакого массового народного сопротивления в первые полгода войны не возникло. Потому что и украинское, белорусское, русское население западных регионов помнило "культурную" оккупацию 1918-го и по сравнению с большевистскими коллективизациями и репрессиями считало ее вполне допустимой. В селах часто встречали немцев хлебом-солью и колокольным звоном. Но ведь прошлая "мягкость" оккупантов проистекала уже от их слабости, а теперь они считали себя на вершине могущества. И германское командование получило в прошлой войне не только военную выучку. Оно стало применять точно такие же методы, как в 1914-1915 гг. в Бельгии, Франции, Польше - "превентивный" террор. Сразу запугать, чтобы и мысли не возникло о враждебных акциях. Только в 1941 г. эти методы приобретали более широкие масштабы, подкрепляясь расовыми и идеологическими теориями.
