Плоть орхидеи - Чейз Джеймс Хэдли (книги полностью бесплатно txt) 📗
– Она уже убила кого-нибудь? – спросил Камп, дергая себя за усы.
– Нет, но ее признали невменяемой после двух неприятных происшествий. В последний раз она напала на одного типа, который бил собаку. Она любит животных, и прежде чем медсестра успела сделать хоть шаг, она налетела на того человека и исполосовала ему лицо ногтями. У нее очень сильные руки, и парень в итоге ослеп на один глаз. Медсестра и подоспевшие прохожие с трудом оторвали ее от него. Очевидно, что, если бы не они, она бы его убила. Он подал в суд, и ее отправили в клинику. Дело замяли, но Блэндишу пришлось прилично раскошелиться. – Траверс пробежал пальцами по волосам и тряхнул головой. – А сейчас она может отправиться, куда ей вздумается, и любой, кто на нее наткнется, в серьезной опасности.
– Да уж, хорошенькое дело, – сказал Камп. – И погода ведь дело не облегчает.
– Ее нужно найти тихо и быстро, без огласки. Вы, наверно, слышали, что имущество Блэндиша по завещанию переходит в руки поверенных, включая деньги – шесть миллионов долларов. Но если станет известно, что она сбежала и бродит по окрестностям, кто-нибудь нечистоплотный может попытаться захватить ее и получить доступ к деньгам.
– Но при наличии опекунов состояние в безопасности, разве нет?
– Не факт. В нашем штате имеется закон, охраняющий права невменяемых. Если такой человек бежит из-под врачебного присмотра и остается на свободе в течение четырнадцати дней, то, прежде чем поместить его в клинику, нужно будет заново признать, что он не в себе. Насколько я в курсе, согласно условиям завещания Блэндиша, если девушка покинет клинику и не будет признана невменяемой вторично, деньги достанутся ей и в опекунах больше не будет необходимости. Видите ли, Блэндиш не верил, что внучка неизлечима, и именно потому выразил свою последнюю волю таким образом. Думаю, он жалел, что отдал ее в чужие руки в раннем детстве, и хотел это как-то компенсировать.
– Словом, если ее не найдут за две недели, вы не примете ее обратно?
– Если только судья не вынесет решение о ее заключении в лечебницу и оно не будет подтверждено двумя независимыми экспертами, а они не станут принимать в расчет историю ее болезни. Придется доказывать, что она невменяема, прежде чем они смогут что-то сделать, а если она покинет территорию штата, то это и вовсе может оказаться невозможным.
– Значит, нужно срочно ее отыскать. У нее были свои деньги?
– По крайней мере, я об этом не знаю. Скорее, нет.
– У вас есть ее фото?
– Не думаю, что они вообще существуют.
– Тогда опишите ее.
Камп достал из кармана потрепанный блокнот.
Траверс нахмурился:
– Ее трудно описать так, чтобы вы могли представить. Ну, смотрите. Ростом она, думаю, пять футов и пять дюймов, волосы рыжие, глаза большие и зеленые. Она необычайно красивая девушка – хорошо сложенная, грациозная. Иногда она так по-особенному смотрит на собеседника из-под полуопущенных век, и в этом есть что-то определенно неприятное, будто расчетливое. С правой стороны рта у нее нервный тик, единственный внешний признак душевной болезни.
Камп что-то хрюкнул, строча в блокноте.
– А особые приметы есть?
– Двухдюймовый неровный шрам на левом запястье. Это она пыталась вскрыть себе вены во время припадка, уже когда находилась у нас. Самое примечательное в ней – волосы. Таких рыжих я никогда не видел – будто и правда красные, а не рыжевато-коричневые, очень необычно и красиво.
– А как она была одета во время побега?
– Темно-синее шерстяное платье и крепкие башмаки пропали. Мой шофер говорит, что исчезло его пальто, которое висело в коридоре у двери. Надо полагать, тоже она прихватила.
Камп встал:
– Ладно, начнем. Сообщу в патрульную службу, чтобы перекрыли дороги, и организую поисковый отряд, чтобы прочесать холмы. Не волнуйтесь, док, мы ее найдем.
Но, слушая, как отъезжает машина шерифа, Траверсу подумалось: нет, не найдут.
Грузовик остановился у кафе Энди. Дэн Бернс устало выбрался из кабины и побрел по лужам, пригнувшись, чтобы хоть как-то защититься от сильного ветра и дождя. Он толкнул дверь и пробрался сквозь жару и тяжелый табачный дым к столику почти у самой плиты.
Появился Энди – шумный жизнерадостный толстяк.
– Привет, Дэн, рад видеть. Что-то неважно выглядишь, сынок. Сегодня не поедешь, правда ведь? Ребята по большей части остаются ночевать. Для тебя тоже найдем местечко.
– Нет, надо ехать, – сказал Дэн. Лицо его застыло от усталости, веки сами собой опускались. – Налей-ка мне кофейку, Энди, да покрепче. Завтра мне нужно быть в Оуквилле.
– Да ты рехнулся, – сплюнул Энди. Он ушел и почти тут же вернулся с чашкой кофе. – Вы, дальнобойщики, ненормальные. Почему бы не поспать? Уже небось несколько дней кровати не видал?
– Я, по-твоему, развлекаюсь, что ли? С такими расценками и с просрочкой долга за грузовик в десять недель что еще остается? Я не хочу потерять грузовик, Энди.
– Будь только осторожнее. Ты скверно выглядишь и не в том состоянии, чтобы вести машину по горной дороге.
– Брось ты. Говорю же, мое дело. – Он пригубил горячий кофе и вздохнул. – У меня пятьсот гребаных ящиков грейпфрутов, того и гляди сгниют. Нужно отвезти их, Энди. Иначе не добыть денег.
Энди фыркнул:
– Ну, раз так… Как там Конни и малыш? Надеюсь, в следующий раз прихватишь их с собой. Хотел бы с ними повидаться.
Лицо Дэна посветлело.
– Они в порядке. А вот привезти не смогу, Энди, – слишком сложно, приходится все время мотаться туда-сюда. – Он допил кофе. – Надеюсь хоть как-нибудь дома переночевать – я там несколько недель не был.
– Да уж, хорошо бы. А то, не ровен час, вздумаешь поцеловать Конни, а сынишка тебе в глаз заедет.
– Точно. – Дэн встал. – Мне уже просто-таки худо от этого дождя.
– Сегодня точно не прекратится. Береги себя, сынок.
– Ладно. Ну, будь здоров, увидимся, если повезет с грузом.
– Непременно повезет, – жизнерадостно сказал Энди. – Смотри там, не усни, когда поедешь через гору. – Он подобрал деньги, которые Дэн выложил на стол. – Пока.
После теплого кафе кабина показалась Дэну холодной, и он как будто взбодрился. Он завел мотор, выехал на дорогу, и машина с ревом устремилась в темноту и дождь.
Справа, поодаль от шоссе, он увидел освещенные окна психиатрической лечебницы Гленвью и сморщил курносый нос в тревожной гримасе. Каждый раз, проезжая мимо, он думал: если не перестанет вот так ездить, не врежется во что-то, не сгорит, то точно попадет в дурдом. Долгие часы за рулем, монотонный рокот мотора, постоянный недосып в конце концов сведут с ума любого. Он снова посмотрел на удаляющиеся огни Гленвью. Ну, туда-то ему угодить не грозит – в Гленвью только богатые психи.
Ветер бил в борт грузовика, по крыше молотил дождь. Дорогу было видно плохо, но он ехал дальше, до боли сжимая руль.
Вдруг он подался вперед, вглядываясь в лобовое стекло. Фары высветили девушку, стоящую у шоссе. Она словно не замечала хлещущего дождя и никак не отреагировала, когда к ней приблизился грузовик.
Дэн машинально нажал на педаль тормоза, и задние колеса заскользили. Он подъехал к девушке и высунулся из кабины. Теперь фары не светили на нее, и Дэн плохо ее видел, но мог разглядеть, что она без шляпы и мокрые волосы прилипли к голове.
Это казалось странным и слегка встревожило Дэна.
– Подвезти? – спросил он во весь голос, пытаясь перекричать шум бури, и открыл дверцу.
Девушка не шелохнулась. Он видел лишь белое пятно ее лица, чувствовал на себе ее взгляд.
– Я спрашиваю, подвезти? – проорал он. – И вообще, что вы тут делаете – не видите, какой дождь?
– Да, подвезите меня, – сказала девушка бесцветным голосом, лишенным всякого выражения.
Он наклонился, схватил ее за руку и помог забраться в кабину рядом с собой.
– Сырость такая, – сказал Дэн. – Жутко сырая ночь.
Он перегнулся через пассажирку и захлопнул дверцу. В тусклом свете приборной панели он заметил, что девушка одета в мужской тренч.
