Поверив этому, поверишь чему угодно - Чейз Джеймс Хэдли (книга жизни .TXT) 📗
– А что значит умасливать Вернона?
– Он никогда не приходит в офис. Всегда, когда хочет обсудить наши дела, назначает встречу в одном из самых дорогих ресторанов и всегда оставляет меня платить по счету. Думаю, я потратил гораздо больше четырех тысяч долларов за восемнадцать месяцев кормления этого эс-эс, то бишь сукина сына.
Нескольких минут, пока мы молча ели, я думал о том, что он мне сказал.
– А Видаль? Как ты на него реагируешь?
– Никогда не видел его. Все, что я знаю о нем, это что у него жилье в Парадиз-Ларго, яхта, кабриолет «роллс-ройс», красивая жена и куча баксов. Мне он на глаза не попадался. Он вращается в самых лучших кругах. Наш Вернон горбатится на него.
– Как Видаль делает деньги?
Харкнесс прикончил копченого лосося и со вздохом удовлетворения откинулся назад.
– Он выполняет заказы.
– Так, еще раз. Что это такое?
– У него двести или около того наемников, которые работают на него. Они все время в движении, что объясняет размер его счетов за поездки. Насколько мне известно, половина этих людей охотится за теми, у кого есть излишки чего-то, что можно продать ко всем чертям: сахар, кофе, никель, масло, корабли… любая чертова собственность. Другая половина охотится за теми, кому это нужно. Затем Видаль сводит заинтересованные стороны, заключает сделки и собирает жирные комиссионные. Это хороший способ заработать на жизнь, только надо знать, кто что хочет купить и у кого есть что продать. Видаль, похоже, создал экспертную организацию, которая действительно занимается поставками. На днях я прочитал в газете, что Ливия купила у Англии несколько устаревших эсминцев. Готов держать пари, что за этой многомиллионной сделкой стоял Видаль.
Я был впечатлен.
– Дайер попросил меня подготовить расписание…
Харкнесс поднял руку:
– Не надо. Дай мне догадаться. Токио, Йоханнесбург и Гонконг. Правильно?
Я вытаращился на него:
– Давай… продолжай.
– Это первая уловка Вернона – посмотреть, как ты справишься с заданием и какой счет ты ему выставишь. Он на мне проверял. Я выбрал ему график, которым он так и не воспользовался. Ради реальной сделки он пригласит тебя на ланч. От Вернона ты ничего бесплатно не получишь.
– Это надежные деньги?
– Это наименьшая из твоих забот. Видаль всегда платит вовремя.
– Ты наводил справки?
– О, конечно: во всех трех банках и у брокеров… все идеально. Если захочешь, дам тебе фотокопии.
– Сделай такое одолжение, Джо.
Прибыли стейки.
– Давай забудем о бизнесе, – сказал Харкнесс. – Давай сосредоточимся на этих прекрасных кусках бычачины.
Некоторое время мы были заняты стейками, потом он сказал:
– Когда мы сыграем с тобой в гольф, Клей?
– Если ты и правда хочешь проиграть, как насчет воскресенья?
Он усмехнулся:
– Тогда давай пораньше. Скажем, в девять?
Поскольку Рода не вставала до полудня по воскресеньям, я успевал, вернувшись, приготовить поздний завтрак.
Рода понятия не имела, как готовить, и отказывалась учиться, а так как по воскресеньям я был против кафетерия, то сам отвечал и за завтрак, и за ужин.
После кофе мы расстались.
Сев в машину, Харкнесс сказал:
– Можешь звонить мне по любому вопросу насчет Видаля. – Он покачал головой. – Мне жаль тебя, старина. Правда.
Он уехал, оставив меня слегка озадаченным.
Вернувшись в офис, я позвонил в Майами Хамфри Мэссингему, главному управляющему филиалами «АТС». Я рассказал ему о счете Видаля.
– Это счет, на который я когда-то положил глаз, Клей, – взволнованно сказал он. – Никогда не думал, что он закроет его в «Американ экспресс».
– Харкнесс счастлив, что Видаль от них уходит, – сказал я. – Возможно, что мы берем на себя головную боль.
– Двести тысяч! Я знал, что там большой счет, но чтобы настолько! Мы готовы взять на себя любую головную боль за столько зеленых.
– Ты имеешь в виду, что это я готов.
Он посмеялся.
– Все это твоя работа, – весело сказал он, – но тебе понадобится дополнительная помощь. Я хочу, чтобы ты сосредоточился на счете Видаля. Я тут прикину. Мы можем позволить себе еще сотрудника, раз теперь у нас Видаль.
– Я бы не торопился с выводом, что теперь он у нас.
И я рассказал ему о том, какие условия может выдвинуть Видаль, и о прочем, что услышал от Харкнесса. Это немного остудило его пыл.
– Да… ну, может, нам лучше подождать и посмотреть, как ты с ним разберешься. Ты ведь не знаешь, на каких условиях он будет настаивать.
– Держу пари, Дайер попытается поиметь нас насчет еще большей скидки.
– Пять – наш предел. Не уступай ему.
– Я подожду, пока он сделает первый ход. А пока мы должны проверить его финансовое досье, согласен?
– О, конечно, но Видаль – крупная птица, одна из самых крупных. Уверен, что на эту тему нет проблем. Я просмотрю его отчетность.
– Его банковская отчетность мало что значит. Лучше запросить «Кредитный рейтинг».
Помолчав, он спросил:
– Тебя что-то смущает?
– Я почему-то не испытываю особого восторга. Не знаю почему. Харкнесс сказал, что ему нас жалко, а он знает, что говорит. Мне не нравится Дайер.
– Это не значит, что деньги не звенят. Я беру это на себя.
На том разговор и закончился.
Когда я положил трубку, вошла Сью с оценкой расходов и расписанием полетов, чего и хотел Дайер. Мы прошлись по этим данным вместе. Как обычно, в ее работе я не нашел ошибок.
– Отлично, Сью. – Я продиктовал письмо Дайеру, добавив, что формальности для открытия счета улажены и что я ему еще напишу. – Пошли ему прямо сейчас. Покажем, что мы стоим на цырлах.
Остаток дня мы провели за рутинной работой. Мы были заняты до без двадцати шесть. При приближении часа коктейля туристы с их вечными вопросами сгинули и дали нам возможность очистить столы от бумаг. Ровно в шесть часов вечера Сью попрощалась и поспешила домой. Я пошел к «Тренди мисс», чтобы забрать Роду.
Она была еще занята с покупателем, поэтому я болтался в коридоре, пока она не вышла ко мне.
– Боже, мои ноги! – простонала она, когда мы подошли к автостоянке. – Тебе хорошо – рассиживать целый день, а у меня нет даже минутки присесть.
Я не стал напоминать ей, что она сидела, читая журнал, когда я отменил наш совместный ланч. Я привык к ее стонам – вечно у нее не одно, так другое.
– Хочешь сходим вечером в кино? – спросил я, когда мы сели в «плимут».
– Не идет ничего стоящего. Я посмотрела. – Она села и скинула туфли. – Эта влажность меня задолбала. Ради бога, включи кондиционер!
Я включил. В это время года жара и влажность были весьма ощутимы, но не так, как в Майами. Отъехав от отеля и повернув в сторону дома, я сказал:
– Ты когда-нибудь слышала о Генри Видале?
– Вчера была миссис Видаль. Она покупала ремни и брюки-слаксы. Все остальное у нас для нее слишком молодежное.
– Какая она из себя?
Рода посмотрела на меня:
– Почему такой интерес?
– Ее муж открыл у нас счет на сумму двести тысяч в год.
– Ух ты! – Роду всегда впечатляли большие деньги. – Ты снимаешь пенку, Клей?
– Нет, он снимает. Ты его видела?
– Она была одна.
– Какая она из себя?
Рода фыркнула. Не помню, чтобы она хоть раз хорошо отозвалась о ком-нибудь из женщин или посчитала кого-то из них умней себя.
– Нормальная. Притом, что, как я полагаю, тебе нравятся тоненькие и смугленькие. Она умеет одеваться. Этого у нее не отнимешь.
– Нормально – в смысле иметь с ней дело?
– Полагаю, да. Она не корчит из себя неизвестно что, если ты это имеешь в виду; не так, как большинство этих грымз, которые меня бесят.
– Платит наличными?
– У нее свой счет.
– Аккуратный плательщик?
– Откуда мне знать? Не все ли равно? Езжай быстрее, Клей. У меня одна мечта – встать под душ.
Час спустя Рода лежала в шезлонге на балконе с видом на канал, с мартини в одной руке и журналом в другой. Я принял душ и, сделав себе виски с содовой, присоединился к ней. Я знал, что не вытяну из нее ни слова, пока не придет время пойти в кафетерий на ужин. Мне бы хотелось поговорить с ней о «Видаль энтерпрайз», рассказать ей о Верноне Дайере, но я знал, что ей это неинтересно. Ее мало что интересовало, кроме женских журналов и тряпок.
