Бросок из западни - Тамоников Александр (онлайн книга без .txt, .fb2) 📗

– И вы не уверены, что это Отто Тидеман? – спокойно спросил Сосновский, никак не отреагировав на эту историю, больше похожую на байку.

– Не уверены. Вы единственный человек, который был в состоянии добраться сюда за сутки. Фото мы могли бы получить из Германии, но для этого нужно много времени. К тому же мы знаем, что этот разведчик мастер перевоплощения. А вы знали его лично? Наш запрос вашему руководству был именно таким: прислать человека, который лично встречался с Отто Тидеманом. Мы установили плотное наблюдение за связником, и нам повезло выйти на немецкого разведчика.

– Ну, так давайте приступим? – деликатно ушел от прямого ответа Сосновский.

Майор кивнул и вышел. Шелестов посмотрел американцу вслед, дождавшись, когда за тем закроется дверь, и сказал:

– А тебе не показалось, что он слишком много информации из тебя хотел выудить? И приставили к нам человека, который слишком хорошо знает русский язык. Изъясняется он сложно, понимает все, даже намеки.

– Я подумал об этом с самого начала, когда он нас встречал. При нем вообще общаться опасно. Тидеман работал до войны и в Советском Союзе, но не долго. Американцы вполне могут допускать, что мы его тогда перевербовали, а теперь они ищут косвенные подтверждения этому.

В комнате за стеклом началось движение. Вошли два здоровенных сержанта в армейской форме. Они осмотрели комнату, а затем замерли между стулом и окном. Следом двое в гражданской одежде завели в комнату арестованного. То, что он был арестованным, догадаться несложно. Отсутствие шнурков в ботинках, брючного ремня. Высокий мужчина с аккуратно зачесанными назад темно-русыми волосами, тонкими чертами лица вошел, придерживая брюки, и уселся на стул, закинув ногу на ногу. Сосновский его узнал. Михаил молча кивнул в ответ на вопросительный взгляд Шелестова.

Сосновский и Шелестов наблюдали за допросом минут двадцать, когда в комнату к ним наконец вошел Тернер. Майор уселся рядом с Михаилом и кивнул на стекло:

– Ну, что скажете? Каковы ваши выводы?

– Это Тидеман, – ответил Сосновский. – Я его хорошо и близко знал. Ошибки быть не может. Вот эта его манера ироничности. Вот так он наклоняет голову, чуть с прищуром смотрит, когда хочет показать, что суждения собеседника несостоятельны или свое скептическое отношение к ним. Вот это он сейчас и демонстрирует следователю.

– Еще какие-то характерные приметы, жесты, привычки?

– Послушайте, майор, он же разведчик, – усмехнулся Сосновский. – У разведчиков не бывает характерных примет и ярких, заметных привычек, по которым его можно опознать, выделить. Есть нюансы чисто поведенческого характера, которые невозможно истребить в себе до конца. Но если вы ждете привычки почесывать нос во время беседы или затылка в момент замешательства, то этого у Тидемана нет. Знаете, как можно отличить одного человека от другого, даже если он наденет парик, изменит цвет глаз? Собаки отличают одного человека от другого по запаху, для них нет двух одинаковых запахов, он для них индивидуален. Вы хоть мешок на человека наденьте, она все равно узнает, кто там спрятан. Так и у людей. Только это визуальный запах, если так можно выразиться. Десятки мельчайших подробностей, индивидуальностей, что отличает мимику и жестикуляцию человека, интонационный окрас в разговоре.

– Ну, что же, я сообщу вашему руководству, что опознание произошло, – кивнул майор с озабоченным видом. – В любом случае ответ придет в Москву и вернется назад быстрее, чем вы долетите.

– В чем ваша озабоченность, майор? – спросил Шелестов. – У вас маловато доказательств шпионской деятельности Тидемана против Соединенных Штатов?

– Ну, почему же, – как-то не очень уверенно ответил майор. – Мы довольно удачно ухватили ниточку, которая вела к Тидеману, и начали ее тянуть и распутывать весь клубок. Хотя не скрою, было бы очень хорошо получить от вашего руководства сведения о работе Тидемана в вашей стране. Впрочем, вас это уже не должно задерживать. Через час самолет вылетит в направлении Аляски, а там на военном аэродроме вы пересядете на транспортный самолет с грузом, который отправится в Советский Союз по договору ленд-лиза.

Шелестов поблагодарил майора за любезность, но, как он и ожидал, просто так им с Сосновским улететь не удалось. Больше час Михаила обрабатывали и прямо, и косвенно, пытаясь выудить сведения. От Сосновского пытались добиться информации о его работе в Германии до войны, обстоятельствах знакомства с Отто Тидеманом, операциях, которые проводила советская разведка. Было очень трудно понять, где, в каком месте американцы перейдут черту от допустимого сотрудничества к откровенному шантажу и угрозам. Неизвестно, догадался Платов о том, что происходит с его оперативниками, или предполагал такое развитие событий, возможность давления на них. Возможно. Но и портить отношения, конфликтовать с разведкой пусть временных, но союзников он не хотел. Поэтому для подстраховки своих людей Платов организовал звонок и приезд советского консула из диппредставительства в Калифорнии. Сославшись на важные сообщения и неотложные дела, консул вывез оперативников из здания разведки. Американцы вежливо улыбались, подтверждая, что самолет ждет советских коллег для доставки их на Аляску.

– Можете не переживать, – спокойно заявил консул Шелестову. – На конфликт американская разведка не пойдет. То, что произошло, – обычная практика. Иногда она дает результаты. Просто американцы ничем не брезгуют для достижения своих целей. На Аляске на авиабазе в Номе вас встретит представитель АЛСИБа[4]. Разумеется, он сотрудник НКВД, так что вас там прикроют и подстрахуют от возможных неожиданностей.

Самолет мотало так, что казалось, у него скоро отвалятся крылья. Вот уже час, как налетевший шторм накрыл побережье Калифорнии. Шелестову очень хотелось узнать у пилотов, почему они не получили информации о надвигающемся фронте и почему не изменили курс. Хотя, наверное, я зря паникую, думал Максим. Наверняка ничего страшного не происходит. Все под контролем, и нашей машине этот шторм не страшен. Он посмотрел на Сосновского. Михаил откинулся в дюралевом кресле и сидел с закрытыми глазами. Неизвестно, дремал он или нет, но тревоги на его лице не было.

Самолет снова кинуло в сторону, страшная вибрация прошла по корпусу. Машина мгновенно провалилась куда-то. Да так, что желудок Шелестова мгновенно оказался в горле. Он машинально вцепился в свое кресло. Самолет, натужно гудя двигателями, снова полез вверх, он набирал высоту, но казалось, что в любой момент снова провалится в какую-нибудь воздушную яму. Что-то спрашивать у пилотов было, конечно, бесполезно. Ни Шелестов, ни Сосновский не знали английского языка, а пилоты вряд ли понимали по-русски или хотя бы по-немецки. Но пилот все же появился из кабины и, держась руками за стену, подошел к Шелестову. В руках американца была карта, и он старательно тыкал в нее пальцем, пытаясь что-то объяснить по-английски. Шелестов делал знаки, что не понимает. Но тут до него дошло главное – пилот показывал, видимо, что их сносит далеко на юг и юго-запад штормовым ветром.

– Сносит нас, далеко сносит! – крикнул Шелестову Сосновский. – Я так понял, что они не хотят терять топливо и направляются к Гавайским островам. Вообще-то запас у них был приличный, чтобы хватило для полета от Калифорнии до Аляски без посадки и дозаправки. У него под крыльями дополнительные топливные баки установлены.

– Ясно, что расход топлива будет диким, если стараться лететь против ветра, – согласился Шелестов. – Сдается мне, они толком сами не знают, где мы находимся сейчас.

Прошло не меньше трех часов. Шелестов смотрел в иллюминатор, но там, кроме облаков и изредка мелькавшего в разрыве солнца, ничего не было видно. Какая скорость у этого самолета, размышлял Максим, пусть километров триста в час. Его снесло в океан, и пилоты развернулись, чтобы по ветру дойти до Гавайских островов. Основных баков у транспортников обычно хватает на пару тысяч километров. Пусть у него запас топлива увеличен вдвое. Все равно баки сейчас у этой машины практически пустые.