По дороге на Оюту. Наперегонки со временем - Лунёва Мария (книги .txt, .fb2) 📗
Но сегодня меня грызла тревога. Не по себе было оттого, что я отвела свою девочку в приют. Ей бы дома отлежаться, мультики посмотреть в тишине и спокойствии.
Вот как там сейчас моя Юла?
Почему воспитатель не сообщает, пришёл ли доктор или нет?
Что с моей малышкой?
– Криста, – я вздрогнула и подняла взгляд на напарницу, что стояла напротив.
Грузная рыжеволосая женщина венерянка под пятьдесят укоризненно покачала головой и указала на пропущенную гниль.
Встряхнувшись, я медленно кивнула, давая понять, что буду внимательней.
Закатив глаза, она выгребла несколько луковиц с моей стороны. Мне стало стыдно. Оплошаю я, а с зарплаты вычтут обеим. Мои руки заработали быстрее. Убирая очередной гнилой овощ, тяжело вздохнула. Меня откровенно качало из стороны в сторону. В глазах бегали чёрные мушки.
– Что ты сегодня совсем никакая, случилось что? – негромко проворчала женщина. Мы редко разговаривали и в основном только по делу.
– Нет, – я отмахнулась от неё. Мне было немного совестно – мы уже больше месяца работали в паре, а я постоянно забывала её имя. У меня, вообще, с этим были проблемы.
– А что такая? – женщина прищурилась. – Под глазами у тебя мешки, хоть картошку в них складывай.
– Не преувеличивай, их там не видать, – пробурчала, скидывая неликвид с ленты.
– Ну, так ты бы штукатурилась поменьше, а как умоешься, так и на работу не пустят. Не признаёт родной сканер работницу месяца.
Я скептически приподняла бровь, мне до той работницы как до Марса вплавь.
Глава 3
Пару минут напарница молчала, но все же любопытство венерянку подвело.
– Да ладно, не чужие же. Я тебя вижу чаще, чем своих домашних. Чего чёрная такая? – напарница, не сводя с меня взгляда, запустила второй ящик. На ленте появилась брешь, и снова пополз лук. Вонь в разы усилилась.
– Дочь заболела, – мне вдруг действительно захотелось выговориться. – Всё утро пластом пролежала.
– Дочь? У тебя? Да, откуда? – женщина замерла на мгновение, но опомнившись, взмахом руки смела горсть склизкой мелочи в ящик. – Ты сама-то давно взрослой стала?
– Давно, – я ещё раз напрягла память: нет, не помню я, как там её звать. Нара, Нюра, Нора?! Надо будет у кого потом шёпотом спросить.
– Тебе сколько годков-то, Криста?
– Девятнадцать мне, – нехотя пробурчала я. На сенсорном экране загорелся красный сигнал. Ящик укомплектован.
– А девочке твоей, что грудная? – напарница нажала на рычаг смены тары. На заполненном контейнере автоматически закрылась крышка. Зажглись три зелёных сигнальных огонька и ящик отъехал в сторону, уступая место пустому.
– Нет, ей пять, – пробормотала я, разгоняя ленту.
На лице женщины застыло удивление.
– Рановато ты хвост перед мужиками задрала. А на вид не скажешь, что на передок слаба.
Я рассмеялась.
– Да, ладно, Криста, как ты умудрилась? Ты же ухажёров от себя как блох гоняешь. И вдруг такая взрослая дочь. Что, кто силой взял?
Моя улыбка стала шире.
– Племянницу я воспитываю, – сжалилась я, наконец, над женщиной.
– Ааа, тьфу на тебя, а я уже понапридумывала. Мало ли, ты девушка красивая, видная, фигуристая. Краски на лице многовато, но это дело молодое. Повзрослеешь, и даже красоту наводить лень станет. Я тоже портативными «МейкАпами» по молодости грезила, а сейчас блеск на губки и красотка. Племянница, значит.
– Да, я её с пелёнок таскаю. Как она родилась, так я сюда и пришла.
– А болеет чего?
– Сердце.
– Так всё серьёзно?
Я кивнула.
– Да, – протянула рыжеволосая, – не снасильничали, так чужое больное дитё подсунули. Денег-то поди на лекарства и врачей прорва уходит?
– Много, – я автоматически скидывала лук в утиль, – но прока от них нет. Не помогает ничего. Доктор каждый раз новое выписывает. Что за диагноз, толком не говорит. А Юле всё хуже.
– Ну, а сама чего?
– А что я, – послав тяжёлый взгляд напарнице, замедлила ленту, – ну посмотрела я его записи, официальной-то карты нет. Синдром какого-то мужика, я о такой болезни и не слышала. Был бы полис медицинский – уже вылечили давно. А так нет ребёнка – нет и болезни.
– Тяжело, а мать-то где её? – женщина, кажется, и вовсе о работе позабыла. Видя, что от нас укатывается гнильца, я снова сбавила обороты.
Где мать? Да кто её знает. Шляется невесть по каким барам. Связалась на мою голову со своим мужиком-недоноском. Одна надежда была на то, что его упекут в колонию и сгноят где-нибудь за Плутоном. Но этот скользкий тип свои мутные дела на районе вёл чисто и аккуратно. Недомерок.
– Не знаю я, где её носит, – потерев нос, я проверила степень наполненности ящика. – Пришла с ночной смены, и её нет и последняя счёт-карта исчезла. Юла не спит, бледная, уши синюшные. А куда мне деваться, пришлось вести в приют. Ей воспитатель доктора уже вызвал, теперь ещё платить ему. А нечем. Всё, что сейчас заработаю, завтра ему и отдам.
Меня, кажется, прорвало. Схватив гнилой овощ, я с силой бросила его в ящик, за ним второй. Меня прямо разбирало от гнева. Я всегда была вспыльчивой и агрессивной. Все говорили неустойчивая психика. Пытались воспитывать, ломать. Только я рано поняла, что по-другому просто нельзя. Лучше быть злой, чем вечно битой.
– Если сестра такая, так гони в шею, – напарница, видя моё состояние, выгребла неликвид и с моей стороны ленты. – Чего паразитку на себе тащить! У меня сын всё с дома тянул. А как дверь перед его носом закрыли – через полгода приполз. Пока как шелковый ходит.
– Не могу я её выгнать, у неё доки есть. Ну и Юла держит, а то возьмёт и заберёт её мне назло.
– Её ребёнок – пусть и возится, – проворчала, кажется, всё же Нора.
– Мой это ребёнок, – возразив, одарила женщину хмурым взглядом. – Я ночи не спала с ней на руках. Первые зубики, колики, всё приступы, больницы – всё через меня прошло. Я сестрицу лучше где пристукну, чтобы не отобрала у меня Юлу, чем рискну её погнать.
– Тоже вариант, – женщина усмехнулась, – иногда такие ситуации бывают, что лучше вот так радикально.
Я мотнула головой. Я любила сестру. Ту Анику, что осталась в моём детстве. Сестру, что учила меня читать и писать, устраивала дома школу и заставляла зубрить свою её домашнюю работу. В отличие от меня она смогла получить образование.
Но вот беда, ту Анику, что существовала сейчас, я ненавидела. У неё было будущее, которое она профукала, а у меня нет. Смачно выругавшись себе под нос, я упаковала полный ящик и нажала клавишу смены товара.
По ленте пополз грязный плохо просушенный картофель.
– Да, несправедливо, когда старшей рождается вот такая непутёвая, – словно прочитав мои мысли, выдала напарница. – У меня тоже первый сын дурак дураком, знала бы, сделала документы младшему. Иногда уже сижу и думаю, случить что с Маехом, заберу его доки и отдам Мару.
– Нельзя так, – шепнула я, – не нужно было просто второго рожать. Есть закон, и он гласит: одна семья – один ребёнок. Вот и не нарушайте.
– Да я и не хотела второго. Переболела, цикл черт-те как пошёл. Поняла, что беременная, когда уже пузо появилось. Всё к врачу было некогда сходить. И что делать? – напарница всплеснула руками. – Не к мясникам же этим шкрябаться идти, последнее здоровье там оставлять. Пришлось рожать.
– Предохраняться нужно, – выдохнула я, – и тогда всё будет замечательно.
– Ну, все бы такими умными, как ты, были, – женщина снисходительно улыбнулась. – А что плохого, что сынок у меня меньшой теперь?
– А что хорошего вот в такой жизни?! – я развела руками и тут же подхватила гнилой клубень.
– Ты себе нагребай, – вдруг спохватилась она, – сегодня Ниал на смене. Он не проверяет сумки и коробки. Хоть пожрать домой притащим.
Я оглянулась в сторону узкой металлической двери. Да смена сегодня была лояльная из контрабандистов. Они никогда не зверствовали и делали вид, что не видят, как работники гнильё домой несут.
