Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий. Книга 2. Хищные вещи века. Второе нашествие марсиан. Град обре - Стругацкие Аркадий и Борис
— Мы тоже, — сказал Амад. — На десять метров за автоматами и виски. Там, за пирсами, они лежали ящиками. У меня из носа шла кровь… А когда началась заварушка, мы стали там находить покойников с рельсом на шее и бросили это дело.
— Очень неприятное зрелище — покойник под водой, — сказал я. — Особенно когда течение.
Амад усмехнулся.
— Я видывал и не такое. Мне приходилось работать в полиции.
— Это уже после заварушки?
— Гораздо позже. Когда вышел закон о гангстерах.
— У вас их тоже называли гангстерами?
— А как их еще называть? Не разбойниками же… «Шайка разбойников, вооруженных огнеметами и газовыми бомбами, осадила муниципалитет», — произнес он с выражением. — Не звучит, чувствуете? Разбойник — это топор, кистень, усы до ушей, тесак…
— Свинцовая труба, — предложил я.
Амад хохотнул.
— Что вы делаете сегодня вечером? — спросил он.
— Гуляю.
— У вас тут есть знакомые?
— Есть. А что?
— Тогда другое дело.
— Почему?
— Хотел я вам кое-что предложить, но раз у вас есть знакомые…
— Между прочим, — сказал я, — кто у вас мэром?
— Мэром? Черт его знает, не помню. Выбирали кого-то…
— Не Пек Зенай случайно?
— Не знаю, — сказал Амад с сожалением. — Не хочу врать.
— А вы такого вообще не знаете?
— Зенай… Пек Зенай… Нет, не знаю. Не слыхал. Он что, ваш приятель?
— Да. Старый приятель. У меня здесь есть еще друзья, но они все приезжие.
— Одним словом, так, — сказал Амад. — Если вам станет скучно и в голову полезут всякие мысли, приходите ко мне. Каждый божий вечер с семи часов я сижу в «Лакомке»… Любите вкусно поесть?
— Еще бы, — сказал я.
— Желудок в порядке?
— Как у страуса.
— Вот и приходите. Будет весело, и ни о чем не надо будет думать.
Амад притормозил и осторожно свернул к решетчатым воротам, которые бесшумно распахнулись перед нами. Машина вкатилась во двор.
— Приехали, — объявил Амад. — Вот ваш дом.
Дом был двухэтажный, белый с голубым. Окна изнутри были закрыты шторами. Чистенький дворик, выложенный разноцветными плитами, был пуст, вокруг был плодовый сад, ветви яблонь царапали стены.
— А где вдова? — спросил я.
— Пойдемте в дом, — сказал Амад.
Он поднялся на крыльцо, листая записную книжку. Я, озираясь, шел следом. Садик мне нравился. Амад нашел нужную страницу, набрал комбинацию цифр на маленьком диске возле звонка, и дверь отворилась. Из дома пахнуло прохладным свежим воздухом. Там было темно, но, едва мы ступили в холл, вспыхнул свет. Амад сказал, пряча записную книжку:
— Направо — хозяйская половина, налево — ваша. Прошу… Здесь гостиная. Это бар, сейчас мы выпьем. Прошу дальше… Это ваш кабинет. У вас есть фонор?
— Нет.
— И не надо. Здесь все есть… Пройдемте сюда. Это спальня. Вот пультик акустической защиты. Умеете пользоваться?
— Разберусь.
— Хорошо. Защита трехслойная, можете устраивать себе здесь могилу или бордель, что вам понравится… Тут управление кондиционированием. Сделано, между прочим, неудобно: управлять можно только из спальни…
— Перебьюсь, — сказал я.
— Что? Ну да… Там ванная и туалет.
— Меня интересует вдова, — сказал я. — И дочка.
— Успеете. Поднять шторы?
— Зачем?
— Правильно, незачем… Пойдемте выпьем.
Мы вернулись в гостиную, и Амад по пояс погрузился в бар.
— Вам покрепче? — спросил он.
— Наоборот.
— Яичницу? Сэндвичи?
— Пожалуй, ничего.
— Нет, — сказал Амад. — Яичницу. С томатами. — Он рылся в баре.
— Не знаю, в чем тут дело, но этот автомат готовит совершенно изумительные яичницы с томатами… Кстати, и я тоже перекушу.
Он вытянул из бара поднос и поставил на низенький столик перед полукруглой тахтой. Мы уселись.
— А как насчет вдовы? — напомнил я. — Мне бы хотелось представиться.
— Комнаты вам нравятся?
— Ничего.
— Ну и вдова тоже вполне ничего. И дочка, между прочим. — Он достал из бокового кармана плоский кожаный футляр. В футляре, как патроны в обойме, рядком лежали ампулы с разноцветными жидкостями. Амад покопался в них указательным пальцем, сосредоточенно понюхал яичницу, поколебался, потом выбрал ампулу с чем-то зеленым и, осторожно надломив, покапал на томаты. В гостиной запахло. Запах не был неприятным, но, на мой вкус, не имел отношения к еде. — Но сейчас они еще спят, — продолжал Амад. Взгляд его стал рассеянным. — Спят и видят сны…
Я посмотрел на часы.
— Однако!
Амад кушал.
— Половина одиннадцатого, — сказал я.
Амад кушал. Шапочка его была сдвинута на затылок, и зеленый козырек торчал вертикально, как гребень у раздраженного мимикродона. Глаза его были полузакрыты. Я смотрел на него.
Проглотив последний ломтик помидора, он отломил корочку белого хлеба и тщательно подчистил сковородку. Взгляд его прояснился.
— Что вы там такое говорили? — спросил он. — Половина одиннадцатого? Завтра вы тоже встанете в половине одиннадцатого. А может быть, и в двенадцать. Я, например, встану в двенадцать.
Он поднялся и с удовольствием потянулся, хрустя суставами.
— Фу, — сказал он, — можно наконец ехать домой. Вот вам моя карточка, Иван. Поставьте ее на письменный стол и не выбрасывайте до самого отъезда… — Он подошел к плоскому ящичку возле бара и сунул в щель другую карточку. Раздался звонкий щелчок. — А вот это, — сказал он, разглядывая карточку на просвет, — передайте вдове с моими наилучшими пожеланиями.
— И что будет? — спросил я.
— Будут деньги. Надеюсь, вы не любитель торговаться, Иван? Вдова назовет вам цифру, и вам не следует торговаться. Это не принято.
— Постараюсь не торговаться, — сказал я. — Хотя интересно было бы попробовать.
Амад поднял брови.
— Ну, если вам так уж хочется, то отчего же не попробовать? Всегда делайте только то, что вам хочется, и у вас будет отличное пищеварение. Сейчас я принесу ваш чемодан.
— Мне нужны проспекты, — сказал я. — Мне нужны путеводители. Я писатель, Амад. Мне понадобятся брошюры об экономическом положении масс, статистические справочники. Где все это можно достать? И когда?
— Путеводитель я вам дам, — сказал Амад. — В путеводителе есть статистика, адреса, телефоны и все такое. А что касается масс, то у нас такой ерунды, по-моему, не издают. Можно, конечно, послать заказ в ЮНЕСКО, только зачем это вам? Сами все увидите… Подождите, я сейчас принесу чемодан и путеводитель.
Он вышел и быстро вернулся с чемоданом в одной руке и с толстеньким голубым томиком в другой. Я встал.
— Судя по вашему лицу, — произнес он, улыбаясь, — вы раздумываете, прилично давать мне чаевые или нет.
— Признаться, да, — сказал я.
— Ну и как? Хочется вам это сделать или нет?
— Признаться, нет, — сказал я.
— У вас здоровая, крепкая натура, — одобрительно сказал Амад. — Не давайте. Никому не давайте чаевых. Можете получить по морде, особенно от девушек. Но зато никогда не торгуйтесь. Тоже можете получить. А вообще все это ерунда. Откуда я знаю, может, вы любите получать по морде, как тот самый Джонатан Крайс… Будьте здоровы, Иван. Развлекайтесь. И приходите в «Лакомку». В любой вечер с семи часов. А самое главное — ни о чем не думайте.
Он помахал рукой и вышел. Я сел, взял запотевший стакан со смесью и раскрыл путеводитель.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Путеводитель был отпечатан на меловой бумаге с золотым обрезом. Вперемежку с роскошными фотографиями в нем содержались любопытные сведения. В городе проживало пятьдесят тысяч человек, полторы тысячи кошек, двадцать тысяч голубей и две тысячи собак (в том числе семьсот медалисток). В городе было пятнадцать тысяч легковых автомобилей, пятьсот вертолетов, тысяча такси (с шоферами и без), девятьсот автоматических мусорщиков, четыреста постоянных баров, кафе и закусочных, одиннадцать ресторанов, четыре отеля международного класса и курорт, ежегодно обслуживающий до ста тысяч человек. В городе было шестьдесят тысяч телевизоров, пятьдесят кинотеатров, восемь увеселительных парков, два Салона Хорошего Настроения, шестнадцать салонов красоты, сорок библиотек и сто восемьдесят парикмахерских автоматов. Восемьдесят процентов взрослого населения было занято в сфере обслуживания, а остальные работали на двух частных кондитерских синтез-комбинатах и одном государственном судоремонтном заводе. В городе было шесть школ и один университет, помещавшийся в древнем замке крестоносца Ульриха де Казы. В городе функционировали восемь гражданских обществ, в том числе «Общество Усердных Дегустаторов», «Общество Знатоков и Ценителей» и «За Старую Добрую Родину, Против Вредных Влияний». Кроме того, полторы тысячи человек входили в семьсот один кружок, где они пели, играли скетчи, учились расставлять мебель, кормить детей грудью и лечить кошек. По потреблению спиртных напитков, натурального мяса и жидкого кислорода на душу населения город занимал в Европе соответственно шестое, двенадцатое и тринадцатое места. В городе было семь мужских и пять женских клубов, а также спортивные клубы «Быки» и «Носороги». Мэром города был избран (большинством в сорок шесть голосов) некто Флим Гао. Среди членов муниципалитета Пека тоже не оказалось…
