Искусство (не) бояться - Мурашова Екатерина (читать хорошую книгу полностью txt, fb2) 📗
То есть здесь с ребенком изначально все в порядке, а вот родители подкачали, не сумели выдать на-гора достаточно терпения, и внимания, и уважения к личности ребенка – и поэтому у нас все плохо.
Третий тип, на мой взгляд, самый примечательный:
– Вот я понимаю, что у него такой характер, и это даже хорошо, что он активный и требовательный, и я должна принимать своего ребенка таким, какой он есть, но иногда, знаете, – просто сил не хватает. И то ему надо, и это, и еще вот то, и все это четырнадцать часов без перерыва.
Я предлагаю: делайте то, на что хватает сил, а остальное просто не делайте.
В ответ удивление и даже возмущение: «Но как же! Если я буду его игнорировать, это же нанесет ему психологическую травму, он подумает, что я его не люблю, а это же не так!»
Я: «Он так не подумает. К тому же вы будете не его игнорировать, а заниматься своими делами».
– Нет, я так не могу. Я в интернете читала, что если мать игнорирует интересы ребенка и с ним мало занимается, то у него не формируется высокая самооценка.
Я: «А зачем вам высокая самооценка у вашего ребенка? Пусть будет адекватная. Чем плохо?»
– Нет, нет, нет! Высокая самооценка нужна для того, чтобы его личность могла сама себя уважать. Тогда он будет хорошо развиваться. И мы, родители, тоже должны его личность уважать, иначе все плохо будет, я на сайте читала. Но если б вы знали, как я иногда от этого устаю… Я, конечно, стараюсь сдерживаться, чтоб он не заметил, а он вчера бабушке сказал: «Уйди, дура!» Это вообще как?!
Вот клянусь, я не придумала этот последний диалог (он состоялся буквально на днях), а напротив, пересказала его близко к тексту, буквально слово в слово.
В чем же тут дело? Мне кажется, что, читая многочисленные околопсихологические тексты и как-то своеобразно их трактуя, значительная часть современных родителей попала в некую ловушку, перепутав личности. Ребенок, детеныш человека личностью не рождается. Он рождается маленькой зверюшкой с соответствующим набором инстинктов и формирующихся рефлексов. Очеловечивание, формирование личности – это постепенный многолетний процесс, происходящий под воздействием окружающей ребенка среды. На основании ее воздействий и сигналов, потом на основании собственных действий и обратной связи ребенок сначала составляет картину мира и схему собственных и чужих действий: «Так вот куда я попал, так вот как тут все устроено, а если я сделаю так, то вот так на это реагируют, а если я вот так? Ага, тогда прилетает вот что…» И только потом, на основе корпуса уже собранной информации о мире и окружающих людях, ребенок начинает формировать свои представления о себе самом: какой я? Как я взаимодействую с этим миром? Именно в этой последовательности.
А какая среда окружает нашего ребенка в первые годы и в первую очередь? Разумеется, это семья – родители и другие родственники. Их личности, их реакции наш ребенок и изучает с самого начала для получения своей первой устойчивой картины человекопознания. Как вообще устроены люди? Что их радует? Что печалит? От чего они злятся? От чего умиляются? И чуть позже приходит понимание: кажется, я своими действиями могу на это влиять. Что же мне сделать, чтобы не вызывать раздражения или наоборот? И к чему мне готовиться, если нельзя, но очень хочется сделать то, то и еще вот это… да я, собственно, уже это и делаю… Что же сейчас будет?
А если родители не демонстрируют всего спектра своих реакций («я стараюсь не показывать ему…») или делают это непоследовательно (например: «я уж до последнего терплю, сдерживаюсь, объясняю спокойно, а потом срываюсь, и мне стыдно, он орет, я его утешаю, говорю, что я его люблю…»)? Тогда у ребенка либо формируется неуверенность и откровенная трусоватость («мир непонятен и, значит, опасен, лучше не высовываться»), либо, наоборот, агрессия и напористость, чтобы как-то прояснить ситуацию («он, пока меня до крика не доведет, не успокаивается, а потом идет и делает»). Но главное – у него не складывается устойчивой картины мира и последовательной картины реакций даже близких (что уж тут говорить про «дальних»?) людей. То есть, играя в «уважение к личности ребенка», родители забывают предъявить ему свои собственные, уже вполне сформированные личности во всем их объеме и многообразии реакций, лишая подрастающее чадо критически необходимых ему «тренажеров». Ребенок годами живет как на пороховой бочке, дергая за все нитки подряд и получая самую неожиданную обратную связь. Часто у детей в семьях, где «договариваются и уважают личность», возникает иллюзия, что это они сами могут тут всем управлять. А когда эта иллюзия рушится (а она, как и все иллюзии, рушится в ста процентах случаев), ребенок как раз и получает реальную психологическую травму, так как оказывается под развалинами своего с трудом выстроенного мира, а сил и вводных для построения нового у него уже нет. Что же делать родителям? Не забывать о себе. Вы, ваши личности, нужны ребенку во всем многообразии вашего устройства. С самого начала сообщаем и последовательно демонстрируем ребенку, что готовы делать, а что нет, что вам приятно и неприятно, что нравится и что раздражает, что вы согласны терпеть, а что нет. Не скрываем свои чувства и четко их атрибутируем. Кто-то (например, бабушка) в этом же случае испытывает другие чувства и действует по-другому. А вот я – так. Опираетесь вы во всем этом на свои желания, особенности и предпочтения. На свою (а не на гипотетическую ребенкину!) личность. Хороший артист формируется в среде артистов. Ученый – в среде ученых. Инженер – в инженерной среде. Личность формируется в среде отчетливо и объемно проявляющих себя личностей. И только так. Другого способа природой не придумано.
Страшная сказка
– Я понимаю, что это безумие, но иногда мне кажется, что он хочет их убить.
– Кого – их?
– Наших сыновей.
Десять минут уточняющих расспросов не дали ровным счетом ни-че-го. Когда вам это кажется? Почему? Как часто? Приведите примеры ситуаций. И так далее и тому подобное. Женщина мотала головой, извинялась (непонятно перед кем), мямлила, несла несвязную чепуху, почти истерила, но упрямо стояла на своем. И как вы, разумеется, понимаете, я не могла от этого отмахнуться и сказать: «Да ну, бросьте!» Если матери хотя бы один раз (а тем более неоднократно) показалось, что ее муж хочет убить их совместных детей, – это серьезно. Детям в любом случае что-то угрожает. Реальная опасность со стороны отца или диагноз матери – вот это и надо выяснить.
Информация о семье, которую мне все-таки удалось получить из беседы с женщиной, назвавшейся Евгенией, вроде бы никаких опасений не внушала. Вышла замуж по любви за своего сокурсника Дмитрия. Он приезжий, она петербурженка. С ее родителями не хотела жить она сама (он был согласен), поэтому сначала маялись с жильем, жили в дачном доме дальних родственников, потом снимали, родился старший сын, взяли ипотеку, оба работали, ребенок у бабушки-дедушки, в садике, потом карьера Дмитрия пошла в гору, родился второй ребенок, Евгения села дома с детьми… Все хрестоматийно и, в общем-то, благополучно. Сама Евгения этого не отрицает. Полная хорошая семья. Муж, несмотря на работу, вполне себе общается с сыновьями, иногда намекает, что можно было бы еще попробовать и девочку родить, но если родится третий пацан, то тоже ничего страшного… На работе Дмитрия ценят. Он не боится рисковать, умеет принимать жесткие решения, но они обычно взвешенные и правильные, ведут к расширению производства и увеличению прибылей. В семье мужчина такой же, как и на работе, – иногда резковат, но всегда справедлив, пустых угроз или наказаний Евгения припомнить не может. Требует с других пожалуй что даже меньше, чем с себя самого. Эта его требовательность к себе очевидна, поэтому мальчики отца побаиваются и уважают – мечта многих современных родителей, которых подрастающие чада часто и в грош не ставят. «То есть такой „настоящий мужик“ в лучшем смысле этого словосочетания, – решаю я. – Может быть, Евгения как раз этой его откровенной маскулинности и боится, ей хочется чего-нибудь помягче и подоступнее? Он на работе, развивается как личность и профессионал, она дома, дети подрастают, общих тем все меньше, непонимание и несовпадение и одновременно растущая материальная зависимость от мужа переплавляются в страх… Но почему тогда она боится не того, что он уйдет, бросит, женится на молодой? Почему такой вычурный страх: убьет детей?!»
