Помещик. Том 7. Крестоносец - - (список книг TXT, FB2) 📗
Собеседник явно играл со своим формальным сюзереном. Но он мог себе это позволить. Потому что держал в своих руках многие нити реальной власти. Ведь Ростом Гуриели, то есть Андроник IV Комнин, был приглашен именно им. И не для того, чтобы по-настоящему править, а дабы стать знаменем их восстания.
Сам бы Ростом вряд ли решился на эту авантюру. У него попросту не было такого количества денег, людей и влияния. Особенно влияния…
В 1534 году он взошел на престол небольшого княжества, вассального Баграту III Царю Имеретии. И с тех пор вел с переменным успехом борьбу с османами. При этом к 1557 году он уже успел рассориться со своими соседями и остался, по сути, один на один с османами, с огромным трудом сдерживая их. От него отвернулись все старые союзники.
В этих условиях его и позвали повстанцы Трапезунда, чтобы возглавить их. Он ведь был старым и хорошо известным борцом с османами, который даже наносил им поражения.
И все вокруг это знали.
Равно как и то, что за ним стоит только его маленькое княжество, что позволяло сделать его удобной фигурой на шахматной доске возрожденного государства. Тем более что бо́льшая часть войска князя Гурии вынуждена была остаться в своих коренных землях, чтобы удерживать их и контролировать…
Бойцы же тем временем построились и, повинуясь приказу Андрея, двинулись вперед. Торжественным шествием. Парадом то есть. Под музыку и с песней на устах.
Впереди шел князь с парой личных телохранителей.
За ним – воин в добрых доспехах и в накинутой поверх них волчьей шкуре. С головой, укрепленной поверх шлема. Точнее, верхней частью головы. Этот человек нес знамя легиона.
Именно легиона…
Планируя эту операцию, Андрей решил спекулировать на новом образе. Ложка хороша к обеду. В 1557 году ему требовались викинги. В этом же деле викинги не выглядели хорошим решением, поэтому он вытащил из чулана истории другой антураж и постарался использовать его для своих целей.
Викинги, легионеры, фалангиты… да хоть adeptus astartes Бога-Императора! Он был готов использовать тот образ для пиара, который требовали обстоятельства. Даже если содержимое не имело никакого отношения к реальности.
Так что этот боец, что шел следом за Андреем и его двумя личными телохранителями, нес знамя, поверх которого торчала маленькая золотая птичка. Орел. Небольшой, но узнаваемый. И не двухголовый мутант, а классический римский орел, раскинувший крылья в попытке взлететь. А на самом знамени, кроме белой головы оскалившегося волка, красовалась надпись: LEG.VI FERRATA.
Этот легион создавался еще Цезарем для завоевания Галлии, но сгинул в Леванте в IV веке. И основное время он служил как раз на востоке [6]. Так что лучше кандидата на возрождение Андрей не смог найти. Тем более что у него в кармане имелся и гимн для него, который он слепил как мозаику из фрагментов и вариантов знаменитой песни археологов «Орел Шестого легиона»:
Это орали бойцы, чеканя шаг и держа строгое равнение в колонне по четыре. Скоморохи играли музыку. А жители и гости Трапезунда смотрели на этих воинов в предельно единообразном снаряжении, на красных щитах которых красовались хризмы. И на орла.
О да!
Эта маленькая фигурка буквально приковала внимание всех.
– Почему у орла одна голова?! – воскликнул Андроник IV Комнин.
– Потому воины Гая Юлия Цезаря шли в бой под такими аквилами. Потому что воины Константина Великого шли в бой под такими аквилами. Потому что двухглавый орел – это символ чего угодно, кроме Imperium Romanum.
– Но…
– В Трапезунде может быть какой угодно герб. Но я призываю из небытия давно погибший легион. Чтобы его дух, его кровь, его суть пробудилась, я не могу себе позволить пользоваться иными символами. Под таким орлом он родился. Под таким орлом он погиб. Под таким орлом и должен возродиться.
Андроник хотел было что-то возразить, но промолчал. А легионеры тем временем пели, продолжая свой марш:
Понятное дело, что ни Андроник, ни его ближайшее окружение русского языка, на который Марфа перевела эту песню, не знали. Но рядом с каждым стоял толмач. Уж они озаботились. И этот толмач тихо нашептывал смысл слов, что пели бойцы.
А ноги ритмично ударяли о старые камни.
И с каждым их ударом люди, наблюдавшие это зрелище, задумывались. Крепкая пехота, да еще способная держать равнение, в этом регионе пропала в позднюю Античность. И о ней уже позабыли.
Андрей это видел.
Андрей это понимал.
И он улыбался, сияя как начищенный золотой. Ибо пришло время вспомнить. Все вспомнить. А что не получится вспомнить, то придумать…
Глава 2
Царь и Великий князь Иоанн свет Васильевич наблюдал за тем, как часть Московского полка тренировалась на специальной площадке. Ее еще в конце прошлого года развернули возле Москвы по тульскому образцу. Смотрел и невольно вспоминал тот день в августе 1557 года, когда у них с Андреем произошел сложный, но такой судьбоносный разговор…
– Я набрал слишком много власти. Это опасно, – произнес тогда граф Триполи и Шат. Буквально через неделю после того, как предотвратил Смуту.
Из-за чего тогда все на самом деле произошло, Царь до сих пор понять не мог. Кто первый дернулся. Кто выстрелил. Да это и неважно, потому что в течение нескольких минут все оказалось кончено.
У бойцов Андрея оказалось заряженным огнестрельное оружие, которое они охотно и разрядили в князей-бояр да их окружение. А потом, выхватив клинки, ринулись добивать. Причем Московский полк охотно к ним присоединился, потому что кто-то выстрелил из лука в Царицу, и воеводе пришлось ее прикрывать своим телом.
Так что… до допросов никто не дожил.
Всех перебили.
Вообще всех. Сначала на площади, а потом пройдясь по усадьбам. Включая все семейство Шуйских. Поговаривали, что разбушевавшиеся воины даже мышей всех вырезали и тараканов. Но это, конечно, явный перегиб. Поди поймай тех тараканов… [7]
Остальные же сторонники задуманного князьями переворота, что не успели засветиться, затихли и постарались максимально дистанцироваться от погибших. Дескать, я не я и лошадь не моя.
Удобно?
Ну… в какой-то мере. Во всяком случае, Андрей считал, что этот исход самый удачный, так как он позволял избегать долгой борьбы, Смуты или еще какой-то гадости. В полной мере проявляя фактор роли личности в истории. Ведь если у оппозиции нет внятного лидера или лидеров, то как она может организованно и успешно бороться с центральной властью? Правильно. Никак. Вот в тот день одним махом он и обезглавил оппозицию Царя. Разом. Да еще и всего имущества потом лишил, которое по его настоянию конфисковали в казну за измену.
Ситуация на первый взгляд выглядела отрадно и славно. Но только на первый взгляд, ибо, уничтожив оппозицию, Андрей оказался сам в ее положении из-за той силы, которую набрал. А значит, он должен был либо уничтожить Царя и занять его место, либо готовиться к смерти, так как этот конфликт становился неизбежен.
В принципе, он был уже психологически готов к такому раскладу.
Но! И это важно!
Он не стремился к уничтожению Московской Руси в братоубийственной войне. А она, без всякого сомнения, началась бы, выступи он против Царя. Да, столицу и какие-то опорные пункты Андрей занял бы без проблем. Но в его жилах не текла кровь Рюриковичей. А значит, его бы не приняли. И за спиной шептались бы. Обязательно бы шептались и плели интриги. Ведь всем мил не будешь. И о том, сколько в таких условиях можно прожить, ярче всего свидетельствовал пример Александра Македонского и Гая Юлия Цезаря.
