Егерь - Зеа Рэй Даниэль (книги бесплатно без .txt, .fb2) 📗
– Вот дрянь! – гаркнул он, схватил Роден за плечо и повел на веранду.
Остальные молча наблюдали со стороны. Зеваки, что еще сказать.
– Туши! – лицо Роден оказалась прямо над дымящимся окурком.
Она подула на него, чтобы затлели и другие окурки.
– Туши, я сказал!
– Мэйфилд, не надо, – послышалось из-за спины.
– Я с этой сукой хорошо знаком! Она мне руку прокусила, дрянь!
– Надо же, – хмыкнула Роден. – Запомнил…
– Туши! – лицо Роден оказалось прижатым к столу.
Она начала брыкаться, пытаясь скинуть тушу, навалившуюся сверху. Санитар уперся пахом ей в зад и захохотал.
– Может, ты этого ищешь?
Роден потерлась о него бедрами и, чувствуя, как ослабла хватка на шее, медленно разогнулась.
– Может, и ищу, – прошептала она, прижимаясь всем телом и плотоядно улыбаясь очередному извращенцу.
– Простите, это мой окурок, – произнес знакомый голос, и Роден перевела взгляд на Темного.
Он затушил все тлеющие бычки в пепельнице и улыбнулся санитару.
– Моя вина. Простите.
– Руку с задницы убери, – вежливо попросила Роден и отстранилась от санитара. – Еще увидимся, Мэйфилд, – обронила она и поспешила удалиться.
Мэйфилд еще долго будет искать утерянную карту пропуска. «Хрен найдешь», – подумала Роден и спрятала ее в карман.
– Элайза, расскажи нам, как давно ты здесь находишься, – попросила Кашпо.
– Вам виднее, дорогой доктор! – захохотала Язва.
– Если ты не начнешь разговаривать с группой, я буду вынуждена отправить тебя в изолятор на неопределенный срок.
Гнилой ход, ничего не скажешь. Роден с ненавистью взглянула на доктора, и та заметила этот взгляд.
– Роден, ты хочешь нам что-нибудь сказать?
– Доктор Кашпо, вы же находитесь здесь в качестве наблюдателя или, – Роден повела плечом, – ведущей собрания. Я права?
– Да. Я вмешиваюсь в процесс только в случае крайней необходимости.
– Так что же за крайняя необходимость такая угрожать девчонке за то, что она на контакт идти не хочет? Групповые занятия, доктор, дело добровольное. И терапия эффективна, если пациент желает ее проходить.
– Роден, ты напрашиваешься на неприятности?
Она пожала плечами:
– А ты посади меня в изолятор и дело с концом!
– Не думай, что сможешь избежать занятий с группой, – улыбнулась Кашпо. – Даже если отправишься в изолятор, тебя будут приводить сюда ежедневно.
– Страшила, закройся! – оживился Красавчик. – Давайте лучше я вам что-нибудь расскажу.
– Валяй, – Роден махнула рукой.
– Меня тетушка воспитывала. Родители погибли, когда мне пять было, и тетушка захапала состояние вместе со мной. Мою первую девчонку она подарила мне на тринадцатилетие. Хорошая была проститутка. Опытная.
– У тебя другие темы для беседы есть? – решила уточнить Роден, – или мы будем слушать истории про твои сношения ежедневно?
– Роден! – пригрозила Кашпо.
– Я выбираю изолятор, – встрял Темный. – С вами неинтересно.
– А ты приключений ищешь? – пикировал Красавчик.
– Я их уже нашел. А ты – продолжаешь искать.
– Доктор, – заулыбалась Роден, – кажется ваша терапия терпит крах!
– На начальном этапе такое бывает, – кивнула Кашпо.
– А может вы расскажите нам что-нибудь о себе? Не думаю, что у девочки из неполной семьи в жизни никогда не было проблем.
– Мы говорим не обо мне, Роден.
– Ты же всех нас ненавидишь, – прошептала Роден, наклоняясь вперед. – Богатенькие детки, которые вляпались в неприятности или надумали их. Нам все досталось легко, а ты горбатилась годы, чтобы обучение оплатить.
– Роден, если ты не прекратишь, я тебя изолирую.
– Чего тебе в жизни не хватает, Кашпо? Положение – есть. Состояние наверняка уже заработала. Мужиков много, одним вряд ли довольствуешься. И все мало… Всего этого тебе мало…
Лицо Кашпо застыло, словно маска. Она медленно поднялась и подошла к Роден.
– Ну, давай… – прошептала Роден. – Давай, покажи, как сильно ты меня ненавидишь…
Кашпо несколько раз глубоко вздохнула, а затем развернулась и вернулась в кресло.
– Сеанс окончен. Всем разойтись.
Красавчик присвистнул и подмигнул молчаливому Лоскутному Одеялу.
– Зачем ты хотела попасть в изолятор?
Темный присел в кресло рядом с Роден и продолжил наблюдать за беседой Красавчика и Лоскутного Одеяла со стороны.
– Она тебе нравится? – сменила тему разговора Роден, прикуривая очередную елотку от предыдущей.
– Ты весь вечер сидишь здесь одна и куришь одну за одной.
– А ты на Одеялко постоянно пялишься.
– На тебя тоже и ты об этом знаешь, – парировал Темный.
– Ты смотришь на меня, потому что тебе интересно. Здесь всем интересно, почему на мне живого места от татуировок нет. Ответ ты не получишь. Тема закрыта.
– Все вокруг виноваты, не так ли? – внезапно произнес он. – Родня твоя… Они пожалели. По головке погладили. Но от жалости их завыла. Им не понять. Им в шкуре твоей не ходить. Заткнуться бы им всем, да не смогли. Взгляды… Пересуды… Шепот… Потом мужика нашла. Необычного такого. Обычные на тебя не клюют. Он улыбался тебе. По галактике на кораблике красивом покатал, подарки дорогие подарил. А ты все понять не могла, чего ж это он руки свои распускать не спешит? Словами по ушам ездил, а ручки-то где? Потом поняла, что не стоит у него на уродство твое. К лицу привык, а как разделась, так и стояку конец. Поняла, что родственнички твои добросердечные бумажек ему дали. Или услугу оказали… Жалко ведь им тебя. Вот они и расстарались. Тогда по-настоящему завыла. Вернулась домой, взглянула на себя в зеркало подумала: а на хрена мне все это? Взяла ножик и располосовала вены на запястье. Тебя спасли. В клинику престижную отправили. Мозги лекарствами промыли. Только жить опять не захотелось. Что осталось? Вернуться домой? Это ты уже проходила. Жалость. Вой. Веревка в сортире. Клиника престижная. Что дальше? Полетела на маленькую планетку с миссией гуманитарной. Детям чумазым жопы подтирать. Переворот на планетке случился. Вояки пришли в эту деревеньку и всех твоих чумазых засранцев перебили, пока ты мудаков на переговорах выслушивала. Ты в деревеньку вернулась, детей схоронила, выследила тех, кто сделал это. Убила. Тебя домой насильно привезли. Как так, ведь в переплет бедненькая угодила. А лица деток этих тебе по ночам сняться, как и лицо того, самого первого гондона, из-за которого вся твоя жизнь наперекосяк пошла. Вой. Жалость. Шепот. Зато у тебя был пистолет. Собралась мозги себе вынести, а тут провидец какой-то мамашке в очередной раз весточку прислал. Заломили тебе ручки и пистолет отобрали. И вернулась ты в клинику престижную. И гондон какой-то подсел к тебе вечером и рассказал тебе историю страшненькую о жизни твоей неудавшейся.
Роден затушила елотку и лицом к Темному повернулась.
– Чтец хренов.
Темный встал и к окну подошел.
– Знаешь, как круг порочный разорвать? – спросил он. – Умереть, конечно. В больнице не дадут. Дома тоже не позволят. На передовую бы попасть, но для таких как мы с тобой, путь туда закрыт.
Роден тоже встала и остановилась рядом с Темным. Прижала ладонь к стеклу, и силовая решетка на внешней стороне окна тут же засветилась. Ее ноготь заскользил вниз, издавая скрежет и оставляя царапину.
– Если ты нашел выход, что тогда тут делаешь?
– Выхода не существует. Тебе придется жить с этим до конца твоих дней. Они скажут, что все хорошо. Они будут говорить тебе это постоянно, как напоминание о том, через что тебе пришлось пройти. Но в их глазах ты будешь видеть собственное отражение и спрашивать себя, почему все еще живешь?
Хлопок заставил обоих обернуться. Лоскутное Одеяло здорово проехалась Красавчику по лицу, бросила нечто нецензурное и отошла в сторону.
– Пошла ты, шлюха!
– Сексоголик хренов, – выдохнула Роден и отвернулась. – Сходи, спроси, все ли с ней в порядке.
– С ней все в порядке, – ответил Темный.
