Карта убийцы - Торн Ребекка (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT, .FB2) 📗
Моменты плохого настроения были просто ужасны.
– Радостно встречаясь, радостно расставаясь, радостно встречаемся вновь, – напевала Бриджет, теперь уже громче, поскольку она выпрямилась.
На вид Блю можно было дать столько же лет, сколько и ее брату Боди, хотя тот был старше. Он стоял, прислонившись к косяку двери кухни, с выражением презрения на лице, весьма впечатляющим для такого маленького ребенка. Их младшая сестра Алондра, сокращенно Арла, сидела у матери в ногах, и Блю опасалась споткнуться об нее.
Этого не произошло.
– Итак, что у нас будет? – спросила мать, продолжая притоптывать в такт своему мотиву.
У нее на шее висели хрустальные бусы с крупной галтовкой бирюзы, а на ее худых запястьях звенели браслеты. Сегодня на ней было летнее платье, доходившее до середины лодыжек, сшитое из полос оранжевой и ярко-желтой хлопчатобумажной ткани. Когда Бриджет резко поворачивалась, платье взмывало в воздух. Лицо ее было худое, с морщинами под глазами и на шее, а в длинных волосах белели седые пряди. Блю находила мать прекрасной.
Она сравнивала ее с другими женщинами, которые получали деньги в центре занятости. Они стояли в очереди: Блю в своем единственном чистом платье и Бриджет Форд во многих слоях одежды и украшений. Она была там самой яркой, самой красивой, самой доброй. Блю не понимала, почему ее брали с собой в такие поездки; двух своих других детей Бриджет никогда не брала.
Лицо Боди, вечно грязное, застыло в постоянной гримасе. У Арлы кудряшки липли ко лбу, как казалось Блю, благодаря воде, но, возможно, потому что кожа у нее была сальной. Блю предполагала, что с ними остается кто-нибудь из соседей, потому что иногда, когда очередь оказывалась долгой, они с матерью отсутствовали по несколько часов. И хотя с Арлой особых проблем не было – ее можно было на целый день оставить в самодельном манеже из старой ванны, – за Боди был нужен глаз да глаз. Он был способен на дьявольские поступки.
– Принимаю волевое решение, – сказала Бриджет Форд. Голая лампочка над головой оставляла ее лицо в тени. – Я беру крышки от сковород, тебе отходят соусница и ложка. Итак, повторяй за мной: «Пусть круг откро-оется, но не-е-е сломается».
Поставив соусницу на стол, она вложила деревянную ложку Блю в руку. Ее теплые пальцы обвили пальцы дочери.
– Пусть богиня наполнит миром твое сердце, – прошептала мать в маленькую раковину ушка Блю. – Радостно встречаясь, радостно расставаясь, радостно встречаемся вновь. – Она поцеловала девочку в щеку; та ощутила запах мыла, исходящий от материнской кожи, аромат мятной зубной пасты изо рта и терпкий запах волос.
– Пусть круг откроется, но не сломается, пусть богиня наполнит миром твое сердце.
Бриджет начала ударять крышками от сковород, а Блю стала стучать ложкой по соуснице: они затеяли «Оркестр семьи Форд», любимую игру матери.
Бриджет постукивала ногой по липкому от грязи линолеуму в такт крышкам от сковород. Она принялась кружить по кухне, отчего ее юбка поднялась колоколом: многочисленные слои пестрой ткани скользили Боди по лицу. Не имея музыкальных инструментов, тот не топал ногой.
– Барабанщица, а ты не собираешься танцевать? – рассмеялась Бриджет, кружась в танце и ударяя крышками над головой.
Браслеты сползли до самых локтей: такими тонкими были у нее запястья. Мать и дочь повторяли припев, все быстрее и быстрее, до тех пор пока у Блю не заболели руки и не закружилась голова.
– Радостно встречаясь, радостно расставаясь, радостно встречаемся вновь. Пусть круг откроется, но не сломается!
Блю стучала ногой по ножкам стула и трясла головой, зачарованно глядя на мать. Лучи света играли на седых прядях танцующей Бриджет. Арла сидела на полу у духовки, и когда мать стала смеяться громче и закружилась быстрее, подстраиваясь под темп, выстукиваемый Блю, малышка залилась беззвучными слезами, словно радость была чем-то страшным.
Смех и пение прекратились.
Мать перестала кружиться, хотя Блю продолжала стучать ложкой по соуснице до тех пор, пока мать не взяла ее за руку. Бриджет не стала поднимать Арлу. Она никогда ее не поднимала. Вместо этого она села на свободный стул, выдохнула всю жизнь из своих легких и положила голову на складной столик. Слезы младшей дочери лишили ее сил.
Разочарование сжевало последние остатки беззаботного веселья Блю, и пот, выступивший у нее на груди, стал холодным и липким.
– Попить? Сока? – спросила Блю, пытаясь подбодрить свою дорогую маму.
Бриджет отвернулась, положив щеку на стол, и сосредоточила взгляд на желтых обоях, отрывающихся от сырой стены кухни.
Веселье закончилось. Мать Блю могла подняться через несколько минут, а могла просидеть так до тех пор, пока не стемнеет. Если бы она улеглась на толстый матрас на полу, на котором они спали вместе, Блю прильнула бы к ней, дожидаясь, когда мать вернется оттуда, где она скрылась. Но Бриджет свалилась на стол. Возможно, Блю придется самой ложиться спать, самой вставать утром, а мать так и будет сидеть в той же самой позе. Теперь переносить такие моменты стало проще: Блю уже могла сама открыть холодильник и достать нарезанный сыр.
Боди покинул кухню, однако Арла оставалась на полу у духовки.
Освоив дар речи, Блю стала по-другому воспринимать окружающий мир. Теперь она острее чувствовала брата с сестрой, отмечая то, что их потребности во многом совпадали с ее собственными, хотя удовлетворялись они иначе. Мать кормила детей по отдельности, хотя Блю не понимала почему; через день утром она в одиночестве завтракала овсянкой за столом на кухне, а в те дни, когда ее не кормили, предположительно завтракали Боди и Арла, хотя Блю никогда этого не видела, чему была рада. День без завтрака сам по себе уже был достаточно плохим; смотреть на то, как другие едят то, что ей не положено, явилось бы мучением.
Это чувство голода заставило Арлу расплакаться? Блю посмотрела на безучастную мать. Может быть, ей покормить маленькую сестренку, если мать не может? Малыши едят сыр?
Спустившись со стула, Блю открыла холодильник и оглянулась, убеждаясь в том, что шум не разбудил мать. Не разбудил. От вскрытой упаковки тронутой зеленой плесенью ветчины пахнуло сладковато-приторной вонью. Взяв три ломтика сыра в оранжевом целлофане, Блю освободила их от упаковки. Три ломтика она взяла на тот случай, если вернется Боди; Блю знала, что мать есть не будет.
– Ты видела, как мама танцевала? – спросила Блю, опускаясь на корточки рядом с сестренкой.
Она не знала, сколько Арле лет; девочка внешне не менялась, сколько Блю ее помнила, оставаясь ребенком, младше нее самой. Она ощутила сладкий запах молока в дыхании Арлы и более слабый неприятный запах от ее подгузника.
Малышка перестала плакать; это было хорошо.
– Сыру?
Блю протянула сестренке ломтик, однако та его не взяла, поэтому она, сложив, отправила его себе в рот и принялась жевать. Первоначально ей хотелось крепко обнять Арлу, однако теперь, когда та успокоилась, Блю передумала. Ей не нравилось прикасаться ни к кому, кроме мамы: ей не нравилось то чувство, которое это вызывало у нее в сердце. Странное, неприятное, пугающее: столкновение с чужой аурой, не принадлежащей ей.
Ее осенила мысль: маленькие дети любят молоко. Поднявшись на ноги, Блю вернулась к холодильнику.
В дверце стояла стеклянная бутылка со смятой красной крышкой из фольги, на дне еще оставалось на два дюйма белой жидкости с комками. Блю достала бутылку. Повернув голову, мать посмотрела на нее остекленевшими глазами.
– Не пей это… – прошептала она, не отрывая щеки от стола.
– Это я не для себя.
– Тогда зачем ты достала бутылку из холодильника?
Блю уже собиралась было ответить, но тут, о чудо, мать выпрямилась, и ее глаза стали нежными.
– О моя любимая, моя милая и любимая, ты хотела предложить попить мне? – сказала Бриджет. – Но не надо – молоко прокисло. О моя милая и любимая, извини, извини!
Глаза у нее наполнились слезами, но Блю сказала, что молоко не для нее, ей пришлось повторить это дважды, прежде чем мать остановилось.
