Вегетарианка - Хан Ган (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT, .FB2) 📗
– И что, теперь в этом доме нельзя есть мясо?
– Но ты же всегда здесь только завтракал. Ведь мясо ты часто ешь в обед, на ужин… И не умрешь, если утром останешься без мясного.
Жена ответила так, разложив все по полочкам, будто только ее выбор единственно разумный и правильный.
– Ладно. Оставим меня как есть, а ты? Ты теперь отказываешься от мяса, так?
Она кивнула.
– Да? До каких пор?
– …Навсегда.
Я онемел. О растительной пище как о модном веянии последних лет и мне приходилось слышать. Я знал, что люди становятся вегетарианцами или ради здоровья на долгие годы, или чтобы поправить свой организм, избавиться от аллергии, или, как ее еще называют, атопии, или чтобы помочь сохранить окружающую среду. Конечно, верующие, ушедшие в буддийские храмы, отказываются убивать живых существ – есть у них такой великий принцип, – но она-то не девочка в переходном возрасте, чтобы так себя вести. Зачем ей это? Вроде не собиралась ни худеть, ни лечиться от какой-то болезни, ни черт никакой в нее не вселялся, а просто ей, видите ли, однажды приснился кошмарный сон и она решила перестать есть то, что ела всю жизнь. И еще с таким упрямством взялась за это дело, а намерения мужа, его желания, значит, можно не учитывать?
Если бы с самого начала мясо вызывало у жены тошноту, я бы как-то мог ее понять. Однако еще до женитьбы я отметил ее интерес к вкусной еде, и это мне очень понравилось. Привычным движением переворачивая уложенные на жаровне тонкие куски мяса, она выбирала из них уже поджаренные до золотистой корочки и разрезала на маленькие кусочки, держа в одной руке щипцы, а в другой большие ножницы, и весь вид ее вызывал доверие. Еда, которую она готовила по выходным уже после женитьбы, также отличалась отменным вкусом. Замаринованная в имбирном сладком соусе и поджаренная ароматная свиная грудинка, тончайшие ломтики говядины для сябу-сябу, посыпанные черным перцем и солью, выдержанной в стволе бамбука, заправленные кунжутным маслом, обвалянные в рисовой муке и уложенные на сковородку, – так готовила только она. А каков был пибимпап [4] из поджаренного на кунжутном масле говяжьего фарша, замоченного в воде риса и проросших соевых бобов! Нельзя не вспомнить и нарезанную на куски курятину, сваренную с крупной картошкой и сдобренную жгучим красным перцем. Я мог умять за один присест три миски этой вкуснятины, острый бульон которой проникал в каждую клетку тела.
А теперь на стол, накрытый женой, и смотреть не хочется. Невозмутимо сидя на стуле, она отправляла в рот даже на вид невкусный суп из морской капусты. В лист салата положила большую ложку риса с горкой, соевую пасту, завернула, отправила в рот и начала жевать.
Я ничего не знал. Я ничего не знал об этой женщине. Эта мысль вдруг пронзила меня насквозь.
– Не будешь есть?
Таким небрежным тоном средних лет мамаши, родившие и вырастившие четверых, а то и больше детей разговаривают со своими отпрысками. Не обращая никакого внимания на меня, стоящего в растерянности и не сводящего с нее глаз, она долго с хрустом пережевывала кимчхи.
До самой весны у жены ничего не изменилось. Каждое утро я должен был есть одну траву, но это меня уже не беспокоило. Если один человек меняется до мозга костей, то второму только и остается что подстроиться под него.
Она высыхала с каждым днем. И без того выступающие скулы некрасиво заострились. Без косметики кожа выглядела блеклой, как у больного. Если бы каждый, перестав есть мясо, худел бы так, как моя жена, то никто бы не тратил столько сил для снижения веса. Но я знал. Знал, что она худеет не из-за растительной пищи. А из-за своего сна. Хотя на самом деле она почти не спала.
Жена не отличалась расторопностью. Раньше часто бывало, что она уже видела десятый сон, когда я поздно ночью возвращался с работы. Однако сейчас она не спешила в спальню даже после того, как я, придя домой за полночь, принимал душ и ложился в постель. Книг не читала, в интернете не чатилась, ночной кабельный канал не смотрела. И работы по впихиванию прямой речи в словесные пузыри в комиксах не могло быть так много.
Лишь ближе к рассвету, около пяти, жена укладывалась рядом и то ли спала, то ли дремала, не знаю, но примерно через час раздавался короткий стон, и она вставала. Растрепанные волосы, смятое лицо, воспаленные глаза в окантовке покрасневших век – в таком виде она готовила мне завтрак. Сама же к еде не притрагивалась.
Но больше всего меня волновал ее отказ заниматься сексом. Раньше жена всегда без каких-либо отговорок шла навстречу требованиям моего тела, а порой и сама первая возбуждала во мне желание. Однако в последнее время едва я касался ее плеча, как она потихоньку отворачивалась. Как-то я спросил причину отказа:
– У тебя какие-то проблемы?
– Я устала.
– Вот поэтому я и говорю: ешь мясо. Без него и сил у тебя нет. Ведь раньше ты такой не была.
– На самом деле…
– Что?
– …Я не могу, потому что от тебя пахнет.
– Пахнет?
– Да, мясом. Твое тело пахнет мясом.
Я захохотал.
– Ты что, не видела? Я только что принял душ. Откуда взяться запаху?
Она ответила искренне:
– …Из каждой поры, откуда выходит пот.
Иногда меня посещали мрачные мысли. А если она находится на первой стадии безумия? Ведь такое поведение может оказаться началом болезни, связанной с какой-нибудь паранойей, или бредовой идеей, или неврастенией. Я только слышал о них.
Однако было бы трудно утверждать, что ее охватило какое-то сумасшествие. Как и прежде, она говорила мало и дом содержала в порядке. В воскресенье делала два салата из зелени, готовила лапшу из картофельной муки с жареными овощами и вместо положенного мяса добавляла туда грибы. Учитывая, что в наши дни вегетарианские блюда пользуются популярностью, никто не усмотрел бы в этом ничего странного. Вот только спать она не могла, и когда утром я спрашивал, почему она так выглядит – подавленной, с отсутствующим взглядом, словно что-то сильно гнетет ее, – отвечала лишь одно: «Видела сон». Я не интересовался, что это за сон. Желания выслушивать еще раз о каком-то сарае в темном лесу, о кровавой луже, где отразилось лицо, не возникало.
Она загнала себя в этот закрытый для меня сон, куда не было пути и о котором я и знать не хотел, и, мучаясь там, продолжала сохнуть. Сначала казалось, она станет худенькой, как балерина, но дело кончилось тем, что от нее остались только кожа да кости, как у больного человека. Каждый раз, когда в голове появлялись нехорошие мысли, я начинал размышлять. Если посмотреть на моего тестя – он живет в маленьком городке, где держит лесопилку и продуктовую лавку, а также на его старшую дочь и сына, людей с хорошим характером, то никогда не придет в голову, что в их роду у кого-то может быть психическое отклонение.
Стоит вспомнить родственников жены – и в памяти сразу всплывает их дом, где витает вкусный дымок, приправленный запахом подгорающего чеснока. Пока мужчины пьют сочжу, закусывая тонкими ломтиками мяса, капли жира с которого падают с треском на жаровню, женщины на кухне громко обсуждают новости. Все члены семьи, особенно тесть, любили сырое мясо под острым маринадом, теща сама умело разделывала живую рыбу, а их дочери, орудуя большим, как у мясников, тесаком, легко резали на кусочки курицу. Мне нравилась жизненная сила жены, которая ладонью могла прихлопнуть сразу несколько ползающих тараканов. Я долго искал себе пару, и разве мой выбор пал не на самую обычную женщину на свете?
Даже если ее здоровье и вправду вызывало опасения, я не собирался обращаться за помощью к консультантам или начинать лечение, как это делают все. Случись такая напасть с кем-то из знакомых, я мог бы утешить его словами: «Это всего лишь болезнь, и стыдиться тут нечего», поскольку сам был уверен, что с моей женой ничего подобного произойти не может. Однако сейчас у меня язык не повернулся бы такое говорить. Честное слово, я совсем не был готов к этим ее странностям.
