Троя. Грозовой щит - Геммел Дэвид (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗
– Да, он плыл со мной в Трою, – ответил царь Итаки. – Неприятный человек. Но всех этих микенцев убили бы во дворце Приама, если бы не Аргуриос.
– Их убили, когда они вернулись домой, – тихо добавила Пенелопа.
– Это назвали Ночью справедливости льва, – сказал Нестор. – Только двоим удалось сбежать, и их объявили вне закона.
– И этого царя ты хочешь поддерживать в войне? – спросил Одиссей, пригубив вино. – Человека, который посылает храбрых воинов сражаться, а затем убивает их, когда они терпят неудачу?
– Я пока еще не предлагал Агамемнону кораблей или людей, – старик посмотрел в кубок с вином. Пенелопа знала, что Нестор не выступал против войны, но он сам собрал царей в Спарте. – Однако планы Агамемнона произвели на всех впечатление, – добавил он наконец. – По отношению к нему можно быть только или врагом или другом. А кто ты, Одиссей?
– Никто. Все знают, что я сохраняю нейтралитет.
– Легко сохранять нейтралитет, когда есть тайные источники денег, – заметил Нестор. – Но Пилос зависит от поставок льна в Аргос и на север. Эти торговые пути в руках Агамемнона. Выступить против него губительно для нас, – он посмотрел на своего родственника, прищурившись. – Так скажи мне, Одиссей, где эти семь холмов, которые делают тебя богатым?
Пенелопа почувствовала, как в зале воцарилось опасное напряжение, и посмотрела на мужа.
– На краю мира, – ответил Одиссей, – они охраняются одноглазыми великанами.
Если бы Нестор не выпил слишком много, он бы заметил резкость в ответе царя Итаки. Пенелопа глубоко вздохнула, приготовившись вмешаться.
– Я подумал, родственник, что ты мог бы поделиться удачей со своими кровными родичами, а не с чужестранцем, – сказал царь Пилоса.
– А я так и сделал бы, – заметил Одиссей, – но именно благодаря этому чужестранцу, о котором ты говоришь, я обнаружил семь холмов и открыл новые торговые пути. Не в моих правилах делиться чужими секретами.
– Только золотом, – фыркнул Нестор.
Одиссей швырнул свой кубок с вином через весь зал.
– Ты оскорбляешь меня в моем собственном дворце?! – закричал он. – Нам пришлось сражаться за эти семь холмов против разбойников и пиратов, против разукрашенных племен. Это золото было добыто с трудом.
В мегароне повисла тяжелая тишина, и Пенелопа заставила себя улыбнуться:
– Родственники, вы поплывете в Трою на свадебный пир и игры. Не позволяйте этой ночи закончиться резкими словами.
Двое мужчин посмотрели друг на друга. Затем Нестор вздохнул.
– Прости меня, старый друг. Мои слова были произнесены с дурным намерением.
– Все забыто, – сказал Одиссей, жестом приказав слуге принести еще один кубок с вином.
Пенелопа почувствовала ложь в его словах и поняла, что муж все еще зол.
– По крайней мере, вы сможете ненадолго забыть об Агамемноне, – заметила она, пытаясь сменить тему.
– Всех западных царей пригласили посмотреть, как Гектор женится на Андромахе, – мрачно произнес царь Итаки.
– Но Агамемнона-то точно там не будет?
– Я думаю, он приедет, любимая. Хитрый Приам воспользуется возможностью склонить некоторых царей на свою сторону. Он предложит им золото и дружбу. Агамемнон не может запретить им приехать. Но он будет там.
– Его пригласили? После нападения Микен на Трою? Одиссей усмехнулся и заговорил высокопарным тоном микенского царя:
– Я опечален, – он с сожалением развел руками, – этой предательской атакой негодяев, отдельных представителей войска Микен, на нашего брата Приама. Справедливый гнев царя настиг этих людей, объявленных вне закона.
– Этот человек – змея, – вставил свое слово царь Пилоса.
– Твои сыновья будут участвовать в играх? – спросила его Пенелопа.
– Да, они оба прекрасные атлеты. Антилох преуспел в метании копья, а Фрасимед превзойдет всех в соревновании лучников, – добавил он, подмигнув.
– В этот день в небе встанет зеленая луна, – пробормотал Одиссей. – В свой самый худший день я мог выпустить стрелу дальше, чем он.
Нестор засмеялся.
– Как ты застенчив при своей жене! Последний раз, когда я слышал, как ты хвастался о своих умениях, ты сказал, что смог бы выпустить дальше газы.
– Это тоже, – смутился царь Итаки, покраснев. Пенелопа с облегчением заметила, что к нему вернулось чувство юмора.
«Пенелопу» наконец-то полностью загрузили на берегу, и команда, натянув канат, надавила на корпус галеры, чтобы спустить старый корабль на воду. Там были двое сыновей Нестора – широкоплечие юноши, которые, упершись спинами в обшивку корабля, тоже толкали его в море.
Царица Итаки встала и смахнула гальку со своего хитона из желтого льна. Она спустилась по берегу, чтобы попрощаться с мужем. Он стоял рядом со своим первым помощником Черным Биасом – темнокожим седым мужчиной, сыном нубийки и жителя Итаки – и мускулистым светловолосым моряком по имени Леукон, который заслужил славу превосходного кулачного бойца. Леукон и Биас поклонились, когда она подошла, и удалились.
Пенелопа вздохнула.
– И вот мы снова здесь, любимый, как всегда, – сказала она, – прощаемся.
– Мы словно времена года, – ответил он. – Постоянны в своих действиях.
Потянувшись, она взяла его за руку.
– Но в этот раз все по-другому, мой царь. Ты это тоже знаешь. Я боюсь, что тебе предстоит сделать нелегкий выбор. Не принимай необдуманных решений, о которых ты будешь потом сожалеть. Не веди этих людей на войну, Одиссей.
– Я не хочу войны, любимая, – улыбнулся царь Итаки, и она поняла, что он имел в виду, но ее сердце терзали тяжелые предчувствия. При всей его силе, смелости и мудрости у человека, которого она любила, была одна слабость. Он был похож на старого боевого коня, хитрого и осторожного, но от прикосновения хлыста он приходил в ярость. Для Одиссея хлыстом была гордость.
Он поцеловал ее руки, затем повернулся и зашагал вниз по берегу и дальше в море. Вода доходила ему до груди, когда он схватился за канат, подтянулся и оказался на борту. Тотчас гребцы ударили веслами, и старый корабль заскользил по волнам.
Она увидела, как муж машет ей рукой – его фигура вырисовывалась на фоне восходящего солнца. Пенелопа не рассказала ему о чайках, он бы только посмеялся. «Чайки – глупые птицы, – сказал бы Одиссей, – им нет места в предсказаниях».
Но ей приснилась огромная стая чаек, которая закрыла все небо, как будто поднялся черный ветер и полуденное солнце померкло.
И этот ветер принес гибель миров.
Молодой воин Каллиадес сидел у входа в пещеру, его худая фигура была закутана в темный плащ, а в руках покоился тяжелый меч. Он внимательно изучал сухие склоны холмов и поля, лежащие за ними. Не было видно ни одного человека. Посмотрев назад, в сумрак пещеры, он увидел раненую женщину, которая лежала на боку, прижав колени к животу и укрывшись красным плащом Банокла. Казалось, что она спит.
Яркий лунный свет проник сквозь образовавшуюся в облаках щель. Теперь Каллиадес мог рассмотреть ее более отчетливо: светлые длинные волосы, бледное распухшее лицо, покрытое синяками и испачканное запекшейся кровью.
Подул холодный ночной ветер, и молодой воин вздрогнул. Из пещеры он мог видеть в отдалении море и отражающиеся в нем звезды.
«Мы так далеко от дома», – подумал он.
Свежий красный шрам на правой щеке зудел, и Каллиадес лениво почесал его. Это последняя из его многочисленных ран. В ночной тишине молодой воин вспомнил сражения и стычки, в которых меч и кинжал пронзали его плоть. В него попадали копья и стрелы. Камни от рогаток заставали его врасплох. Удар дубинкой в левое плечо оставил трещину, и оно болело во время зимних дождей. Из своих двадцати пяти лет он десять провел на военной службе, и эти шрамы служили тому доказательством.
– Я собираюсь разжечь костер, – сказал его товарищ-великан Банокл, выйдя из тени. В лунном свете его светлые волосы и длинная борода сверкали, словно серебро. Его доспехи были забрызганы кровью, темные пятна покрывали блестящие бронзовые диски вплоть до тяжелой кожаной рубахи.
