Бойня - Френсис Дик (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗

Снимая с себя цвета принцессы и переодеваясь к следующей скачке, я с благодарностью думал, что она таки устояла перед доводами Мейнарда. Касилия знала о вражде между мною и Аллардеком, потому что Бобби однажды рассказал ей об этом, еще в ноябре, и она явно все запомнила, хотя никогда не упоминала об этом. Пожалуй, того, что я до полусмерти загнал ее лошадь, было недостаточно, чтобы она выдала меня моему врагу.

Во время следующей скачки я ни на миг не забывал о том, что мой враг следит за мной. Я проскакал свои две мили и пришел четвертым. После этого снова переоделся в цвета принцессы и вернулся на выводной круг для главного события дня: трехмильного стипль-чеза, который считался генеральной репетицией Большого национального.

Против обыкновения, принцесса не ждала меня в паддоке, и я некоторое время стоял в одиночестве, глядя, как конюх вываживает ее крепыша Котопакси. Как и многих из лошадей принцессы, его назвали в честь горы, и этому коню его имя вполне подходило: крупный, сухопарый, мосластый, темно-гнедой, с серыми пятнами на крупе, похожими на грязный снег. Ему было восемь лет, он как раз достиг полного расцвета, и я поверил, что через месяц мне наконец-то удастся выиграть большую скачку.

Мне случалось выигрывать почти все скачки — кроме Большого национального. Там я приходил вторым, третьим, четвертым — но первым ни разу.

Если повезет, Котопакси поможет мне нарушить эту печальную традицию.

Подошедший Дасти развеял мои приятные мечты.

— Где принцесса? — спросил он.

— Не знаю.

— Она бы не стала пропускать старину Пакси.

Невысокий, пожилой, с обветренным лицом и всегда подозрительный, он смотрел на меня обвиняюще, словно я что-то знаю и не желаю говорить.

Дасти зависел от меня по работе, как и я от него, но мы никогда не нравились друг другу. Он при каждом удобном случае старался мне напомнить, что, будь я хоть трижды чемпионом, выигрываю я лишь благодаря тяжелому труду конюхов — в том числе, разумеется, и его самого. Его поведение по отношению ко мне доходило временами до грубости, но он никогда не переступал черты, за которой начиналось неприкрытое хамство, и я это сносил, потому что он на самом деле был хорошим конюхом и насчет своих помощников был прав, и к тому же у меня все равно не было выбора. Поскольку Уайкем перестал ездить на скачки, забота о лошадях всецело возлагалась на Дасти, а забота о лошадях — это главное.

— Каскад еле ноги передвигает, — сказал Дасти, угрюмо глядя на меня.

— Он не хромает, — мягко заметил я.

— Он еще с месяц оправиться не сможет!

Я не ответил. Я огляделся, ища принцессу, но ее по-прежнему не было видно. Мне хотелось знать, что там наговорил ей Мейнард, но было похоже на то, что мне придется подождать. Странно, что она не пришла в паддок. Почти все владельцы лошадей любят выходить в паддок перед скачками, а принцесса появлялась там непременно. Более того, она особенно гордилась Котопакси и любила его больше всех. Она всю зиму рассуждала о его шансах на победу в Национальном.

Шли минуты. Жокеям подали сигнал садиться в седло, и Дасти, как обычно, ловко подсадил меня. Я выехал на дорожку, надеясь, что ничего серьезного не случилось. По дороге к старту я успел взглянуть в сторону личной ложи принцессы, расположенной на самом верху трибун, ожидая увидеть ее там вместе со знакомыми.

Однако на балконе никого не было. Я впервые ощутил настоящую тревогу. Если бы ей пришлось внезапно уехать с ипподрома, она бы непременно предупредила меня. Не так уж трудно было меня найти: я все время стоял здесь, в паддоке. Хотя, конечно, сообщение могли и забыть передать. Вряд ли слова:

«Скажите Киту Филдингу, что принцесса Касилия уехала домой» — сочтут информацией первостепенной важности.

Я подъехал к старту, думая, что со временем я все узнаю, и надеясь, что она не получила дурных вестей о своем болезненном и старом, прикованном к инвалидной коляске муже.

Котопакси в отличие от Каскада буквально завалил меня информацией в основном о том, что он чувствует себя хорошо, что он не имеет ничего против холодной погоды, что он не участвовал в скачках с Рождества и рад снова очутиться на ипподроме. Январь был снежный, в начале февраля стояли морозы — а такие страстные поклонники скачек, как Котопакси, не любят подолгу застаиваться в конюшне.

Уайкем — в отличие от большинства газет, — не ожидал, что Котопакси одержит победу в Ньюбери.

— Он еще не готов, — сказал он мне по телефону накануне вечером. Он наберет форму только к самому Большому национальному. Приглядывай за ним, Кит, ладно?

Я пообещал, что буду приглядывать за ним, ну а теперь, после Каскада, собирался исполнить это обещание как можно тщательнее. Остерегаться Мейнарда Аллардека и послать к черту этого принца Литси. Мы с Котопакси прошли дистанцию осмотрительно, собранно, аккуратно подходя к каждому препятствию, чисто взяли их все одно за другим, радуясь своей ювелирной работе и не тратя лишнего времени. Я достаточно размахивал хлыстом, чтобы создать иллюзию, что мы полностью выложились на финише, и пришел третьим — неплохо, обнадеживающе близко к выигрышу. Хорошая тренировка для Котопакси, залог будущего успеха для Уайкема, радостное предвкушение для принцессы.

Во время скачки в ложе ее не было. Не появилась она и там, где расседлывают лошадей. Дасти бормотал что-то невнятное по поводу ее отсутствия.

Я поспрашивал в весовой, не просила ли она мне что передать, но безрезультатно. Я снова переоделся к пятой скачке, а потом сменил жокейский костюм на обыкновенный и решился все же зайти в ее ложу, как делал каждый раз по окончании скачек, спросить у официантки, которая там прислуживала, не знает ли она чего-нибудь.

Принцесса имела собственные ложи на нескольких ипподромах, и все они были отделаны одинаково — в кремовых, кофейных и персиковых тонах. В каждой были обеденный стол и стулья, чтобы можно было перекусить, а за ними стеклянная дверь, ведущая на балкон. Она регулярно принимала там знакомых, но сегодня ни ее, ни знакомых не было видно.

Я коротко постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, повернул ручку и вошел.

Стол, как обычно после ленча, был отодвинут к стене, чтобы освободить место, и на нем было расставлено все, что требуется к чаю: маленькие сандвичи, пирожные, чашки с блюдцами, спиртное, коробки с сигарами. В тот день все это было не тронуто, и в комнате не было официантки, которая разливала чай и всякий раз с улыбкой спрашивала, класть ли мне лимон.

Я подумал, что в ложе никого нет, но ошибся. Принцесса была здесь.

Она сидела на стуле. А рядом с ней молча стоял человек, которого я не знал. Он не был похож на одного из ее знакомых. Немногим старше меня, стройный, темноволосый, с твердым профилем и решительным подбородком.

— Принцесса... — начал я, войдя в комнату. Она повернула голову в мою сторону. На ней все еще была соболья шубка и русская шапка, хотя обычно она снимала уличную одежду, когда входила в ложу. Она смотрела на меня невидящим взглядом. Глаза у нее были пустые и остекленевшие. «Шок», — подумал я.

— Принцесса! — встревоженно повторил я. Тут заговорил незнакомец.

Голос у него был под стать профилю и подбородку: решительный, уверенный, полный внутренней силы.

— Убирайтесь! — сказал мужчина.

Глава 2

И я убрался.

Я не собирался влезать без приглашения в личные дела принцессы. Это чувство оставалось со мной до тех пор, пока я не спустился вниз.

Но к тому времени, как я вышел на улицу, я уже пожалел, что удалился так поспешно, даже не спросив, не могу ли я чем-нибудь помочь. Слишком уж настойчивым был безапелляционный тон незнакомца. Поначалу я решил, что он всего лишь защищает принцессу, но теперь, оглядываясь назад, я не был так уверен в этом.

Я подумал, что, если подожду, когда она спустится вниз, хуже не будет. Ведь спустится же она рано или поздно! Надо выяснить, как обстоит дело. Если незнакомец по-прежнему будет с ней, если он так же решительно отошлет меня, если она будет ожидать от него поддержки, тогда я по крайней мере дам ей знать, что в случае чего она может на меня рассчитывать.