Мария-Антуанетта. Нежная жестокость - Павлищева Наталья Павловна (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗
– Иосиф такой важный, как будто он уже император! – Шарлотта презрительно сморщилась. – Фи… Вон, смотри, идет. Сейчас придется его приветствовать не как брата, а как государственную персону.
Конечно, мы с Шарлоттой как самые младшие для взрослого Иосифа – мелочь, не достойная его августейшего внимания. Две девчонки, ничего особенного из себя не представляющие, последние дочери огромного семейства. Перед нами столько сестер, что, когда дойдет дело до нашего замужества, приличных женихов в Европе просто не останется! Если честно, то нас с Шарлоттой пока мало беспокоили вопросы будущего замужества. Куда важнее увильнуть от нудных занятий и вволю порезвиться со своими собаками, покататься на санях, потанцевать…
Иосиф приближался действительно важно, он на четырнадцать с половиной лет старше меня и на одиннадцать – Шарлотты. Ему уже девятнадцатый год, и он собирался жениться. Хотя «собирался» – громко сказано, точнее, его собирались женить на Изабелле Пармской. Недавно мы с Шарлоттой услышали, как он говорил Кауницу, что боится женитьбы куда больше, чем серьезного сражения. Я хихикнула: ну чего бояться женитьбы, разве только если родится вот так много детей, как у наших родителей, и за всеми будет нужен пригляд? Но нам с сестрой такие страдания и опасения были недоступны. Казалось, чего проще – заведи себе достаточное количество гувернеров и гувернанток и строго спрашивай с них и с детей. Я заявила, что глупый Иосиф, наверное, боится, что жена не даст ему править, а будет делать это сама, как делает наша матушка. Шарлотта усомнилась, мол, матушка получила правление по наследству от дедушки, а Иосиф получит свою страну сам. Но мы долго не размышляли над этим вопросом, куда интересней возиться со щенками, чем со старшим братом, страшным воображалой и занудой.
Вообще, в нашей семье старшие и младшие дети жили словно отдельно, вернее, делились на три части. Старшими были Мария-Анна, Иосиф, Мария-Кристина, которую мы звали Мими и страшно не любили, и Элизабет. Амалия держалась чуть особняком, хотя по возрасту подходила этим старшим. К ней все время пытались примкнуть Иоганна и Йозефа. А я дружила с Каролиной, которую в семье звали Шарлоттой. И нам двоим было совершенно все равно, боится ли Иосиф жениться и за кого выдадут замуж красавицу Элизабет. Правда, мы дружно ненавидели Мими, но не мы одни, в семье не было человека, кто бы ее любил. Кроме матери, для которой Кристина была лучшей, она и еще дорогой Иосиф. Мими не любили из-за доносительства, стоило ей узнать или услышать что-то, и сестрица спешила сообщить матери на ушко. Шарлотта очень жалела, что мы не мальчики и не можем просто побить Кристину!
Но Иосиф приближался в окружении нескольких приятелей, и нам вовсе не хотелось, чтобы он поставил нас в положение бедных приживалок, вымаливающих внимание богатого дядюшки. В конце концов, его ли заслуга и наша ли вина в том, что он старший, а мы младшие? Разве это по-братски? Но деться было некуда и пришлось подхватить пальчиками юбки, чтобы присесть в реверансе.
У брата явно было настроение показать свою значимость по сравнению с нашей никчемностью, он повыше вскинул голову и уже на подходе стал смотреть на нас свысока. Мы уже ожидали насмешек его спутников, как вдруг я схитрила. Приседая в реверансе, чуть скосила глаза за спину Иосифа и довольно громко прошептала Шарлотте:
– Матушка!
Единственный человек, при котором братец, да и Мими тоже не могли себе позволить задирать носы, была императрица, ее даже старшие дети боялись, как огня.
Иосиф заметно дернулся и поспешил мимо нас, не обращая внимания на недостаточную глубину реверанса и прочие упущения в поведении.
Когда у них уже были видны спины, Шарлотта удивленно спросила:
– Где матушка?
– Не знаю, наверное, у себя в кабинете.
– А зачем же ты сказала?
– А тебе очень хотелось выслушивать замечания?
Мы захихикали и бросились прочь подальше от братца и его компании, потому что те явно услышали наши перешептывания.
За дверью моей гостиной смеялись уже откровенно:
– Ну и пусть этого задаваку женят на какой-нибудь уродине!
– Ага, а она ему будет подолгу выговаривать за упущения в спальне.
Мы толком не знали, что должны делать супруги в спальне, все же мне было пять, а Шарлотте – восемь, но полагали, что лучшего места для супружеских выговоров не существует.
Нет, Иосифа женили не на уродине, Изабелла Пармская оказалась просто красавицей. Мы с сестрицей смотрели на эту красоту, широко раскрыв глаза.
– Ах, какая…
Впервые увидев Изабеллу, я весь вечер прокрутилась перед зеркалом, с тоской убеждаясь, что мне до нее немыслимо далеко! Супруга Иосифа была темноволосой и темноглазой, у нее томное выражение лица, постоянная грусть, она нежная, как… как… я даже слов подобрать не могла, какая она нежная.
Разве с этакой красотой могло сравниться то, что я видела в зеркале? Нос, который выпирал вперед, пухлая нижняя губа, румянец во всю щеку… ну и где здесь томность или грусть?
– Что вы там целый час разглядываете, мадам эрцгерцогиня?
– Эрзи, я уродина?
– Вы? Вы будете выдающейся красавицей, мадам.
– Но у меня голубые глаза! Румяные щеки! И никакой меланхолии!
Я не знала, что такое меланхолия, просто слышала, как Мими сказала об Изабелле, что та изумительно меланхолична, и решила, что главное для невесты – это та самая меланхолия. И где ее взять?
– Зачем вам меланхолия? Вы живой и симпатичный ребенок, упаси господь вас от меланхолии.
– А что это такое?
– Это постоянная грусть, тоска по чему-то недостижимому.
Вот уж чего у меня точно не было, так это тоски. Эрзи права, не нужна мне никакая меланхолия. Надо сказать и Шарлотте, чтобы не завидовала отсутствию ее у себя. Я метнулась за дверь.
– Куда?!
– Сейчас, я Шарлотте скажу, что нам не нужна меланхолия!
Сестра удивилась моему появлению. Она была уже раздета, чтобы ложиться спать, потому мое неожиданное вторжение перепугало не только Шарлотту, но и всю ее прислугу.
– Что случилось?!
Я юркнула в постель сестры, зашептала на ухо:
– Шарлотта, эта меланхолия, оказывается, сродни тоске. Зачем она нам с тобой?
Сестра согласилась:
– Ни к чему.
– Вот и я так думаю. Пусть себе тоскуют втроем с Иосифом и противной Мими.
– Пусть.
Если бы я только знала, насколько окажусь права. Иосиф влюбился в свою супругу с первого взгляда, в Изабеллу влюбились все, включая императрицу. А она сама… в Кристину! Я не понимала таких сплетен за их спиной, вернее, не понимала, почему об этом нужно шептаться. Изабелла любит Мими… ну и что? Матушка тоже любит Мими. Может, об этом шепчут только потому, что, кроме матушки, противную доносчицу не любит никто? Мы с Шарлоттой так и решили и стали говорить о любви между Кристиной и Изабеллой шепотом, старательно перемигиваясь, точно знали какую-то тайну.
Это была весьма интересная игра, особенно нам нравилось дразнить надменного Иосифа. Брат почему-то очень болезненно относился к таким слухам. И чего переживает, матушкиной любви хватает и на Мими, и на него самого, и на Изабеллу. Вот и любви Изабеллы хватит. Нам стало даже жалко заносчивого Иосифа, он страдал, и мы, как две добрые натуры, решили его утешить. Получилось странно.
Мы не сказали ничего плохого, просто обнадежили Иосифа, что любви Изабеллы хватит и на него, и на Мими. Но если он переживает из-за того, что противная Мими все доносит матушке, то это ничего, Изабелла – не дура и скоро сама поймет, чего стоит сестрица…
Шарлотта даже договорить не успела, Иосиф внезапно изменился в лице, вместо надменного старшего брата мы увидели не благодарного мужа, а взъяренного вепря! Он схватил обеих за рукава, едва не оторвав, и зашипел в уши:
– Кто вам сказал об этой любви?!
Я, почти заикаясь, объяснила:
– Да ведь всем видно…
– Что видно?
– Ну… их любовь…
