Русская лилия - Арсеньева Елена (читать книгу онлайн бесплатно без .TXT) 📗
И ударило воспоминание… По пути сюда он на день задержался в Стамбуле для встречи с датским послом, который должен был сопровождать его в Афины, но внезапно слег с сердечным приступом, так что встреча не состоялась. Вместо нее у принца оказалось часа два свободного времени, пока пароход догрузили углем, и он решил прогуляться по городу. Собственно, это была торопливая пробежка по ближним к порту улицам, но он чувствовал невероятное возбуждение, как мальчишка, убежавший с урока. Нет, будто он — лицеист, которого вызвали в кабинет директора, чтобы устроить хорошую выволочку, но господин директор отбыл к высокому начальству, и пугающий разговор отсрочен. Но что греха таить, он и в самом деле боялся того, что его ждет в Афинах… Стамбул показался ему шумным и неряшливым, а жители его, хоть и пестро одетые, непривлекательными. Женщины с их закрытыми лицами вовсе не возбуждали своей таинственностью, о которой он столько читал у Байрона, а вызывали некую брезгливость, словно прятали следы порочных болезней. И вдруг из какого-то проулка чуть ли не на него выскочила цыганка в сопровождении двух мрачных соплеменников. Впрочем, на них едва ли кто глядел — все внимание приковывала красавица. Никогда в жизни принц не видывал ничего подобного! Она была не юной девушкой, а женщиной в расцвете красоты. Ей было не меньше двадцати пяти лет, и зрелая опытность чувствовалась в каждом ее движении и взгляде. Синие глаза, яркий румянец на смуглых щеках, море вьющихся темно-русых, выгоревших на солнце кудрей, небрежно собранных под круглую, расшитую бисером шапочку, широкие кисейные рукава обнажали до плеч изящные загорелые руки, а пестрый платок, обернутый вокруг талии и бедер, обрисовывал фигуру, которой позавидовала бы нимфа. И не только принц не мог отвести от нее взора! Все кругом расступалось и провожало красавицу взглядами, а она беззаботно стреляла вокруг своими невероятными глазами. Наконец она скрылась за поворотом, и принц с трудом удержался, чтобы не кинуться следом. Ах, вот такую бы в жены! Да разве это возможно?! Таких принцесс и на свете-то нет. И как тогда он вздохнул с превеликим сожалением, так же тоскливо вздохнул и сейчас. Но, кажется, окружающими это было принято за зевок.
— В тронном зале вам приготовлена постель, ваше величество, — услужливо сказал господин Мавро… Или как его там…
«Пусть останется Мавро, я уточню его фамилию потом», — решил принц, которому казалось невежливым переспросить грека, как его все-таки зовут. Завтра будет официальное представление принца Национальному собранию, а Национального собрания — принцу, вот там надо быть повнимательнее и слушать в оба уха.
Они миновали гулкие пустые покои, залитые лунным светом, который почему-то делал их еще более пустыми и гулкими, и оказались в просторном зале, где в один угол было задвинуто массивное кресло — очевидно, королевский трон, — а в другом стояла походная раскладная кровать, застеленная такой же меховой накидкой, какая была у Мавро. Правда, козлом от нее не пахло. А впрочем, вполне возможно, что принц уже просто привык.
Около кровати он увидел табурет, который, видимо, должен был исполнять роль ночного столика. На нем стояли бутыль с вином и высокий стакан, рядом горела толстая короткая свеча в плошке.
«Зачем мне свеча, и так светло как днем?» — Принц вздохнул: уснуть ему вряд ли удастся. И луна, и тревога, и мысли…
— На табурет вы можете положить револьвер, ваше величество, а вина глотните перед сном, спокойнее будете спать, — посоветовал Мавро. — У входа останется охрана. Пусть ничто не тревожит вас. Но все же запритесь изнутри. На всякий случай. Вот ключ.
Револьвер на табурете, трон, задвинутый в угол, приказания, которые отдает не он… И это называется будущий король?!
Принцу стало смешно, и он кивнул:
— Эвхаристо. Спасибо.
А что еще он мог сказать?
* * *
— Олечка, ты так хорошо шьешь, — восторженно вздохнула Вера, рассматривая юбку старшей сестры. — Ничего не заметно! Совсем как новая! Совсем! И даже красивее, чем была раньше!
— Ольга будет хорошей, разумной женой, — степенно кивнула мисс Дженкинс, гувернантка Ольги. Иногда ее можно было называть просто Эдит, но очень редко, по великим праздникам, как шутил отец. Она славилась своими знаниями, способностью их передавать и на редкость гладкой, немодной прической. Все дамы взбивали волосы над лбом, а она зачесывала их назад и скручивала на затылке в небольшой пуританский узелок. — С такой женой мужчина не пропадет, будь он король или дровосек.
— Папа? не отдаст Олю за дровосека! — обиженно воскликнула Верочка.
— Да ты не волнуйся, — засмеялась Ольга, — дровосек ко мне не посватается. Скажи, ты часто видела в Павловске дровосеков?
— Дровосеков я не видела, а истопники? Они ведь тоже носят дрова. И уголь. Вы еще скажите, мисс Дженкинс, что Оля станет женой истопника! Я вот пожалуюсь папа?, какого жениха вы ей подыскиваете!
Англичанка и ее воспитанница переглянулись. Ольга с трудом сдерживалась, чтобы не расхохотаться, но у мисс Дженкинс сделалось встревоженное выражение. И Ольга ее прекрасно понимала. Если Вера в самом деле нажалуется отцу, гувернантке плохо придется. Сказки, в которых царевны выходят замуж за Иванушек-дурачков, а принцессы за свинопасов, — это одно, а прочить дочь великого князя Константина Николаевича, брата русского императора Александра Николаевича, за истопника или даже за дровосека — это совсем другое. Конечно, у бедняжки Эдит и в мыслях ничего такого не было, это все Верочкины фантазии, но ведь отец этого не знает. Вряд ли ему это понравится! Как бы не отчитал гувернантку, а то и вовсе не выставил вон! А впрочем, папа? добрый, а главное, он прекрасно знает, какая Верочка выдумщица и скандалистка. Она обожает ссориться. И в этом очень похожа на мама?… Ну а Ольга пошла в отца — такая же спокойная, рассудительная, добродушная, она норовит всякий спор уладить, всех утешить и порадовать, всем сказать приветливое слово и ласково улыбнуться.
— Успокойся, душенька, — сказала она сестре. — Ну что ты устроила бурю в стакане воды? Взгляни лучше на свою штопку. Право, дырявым твой чулок и то лучше смотрелся. Так что не заботься о моем будущем — позаботься о своем настоящем.
Мисс Дженкинс благодарно посмотрела на воспитанницу. Ольга почти слово в слово произнесла любимую фразу гувернантки: «Прежде чем заботиться о будущем, позаботься о настоящем!» Еще мисс Дженкинс любила говорить: «Не споткнись, когда задираешь нос!» и «Бедняки умеют смеяться, а богачи умеют плакать!» Гувернантка рассказывала Ольге, что выросла в многодетной семье пастора, очень-очень бедной. Эдит долгое время даже не представляла, что чулки и кружевные воротнички, а также платье и белье можно покупать в лавке, а не вязать или шить самостоятельно. Каждая вещь, даже отцовская ряса, была штопана-перештопана до того, что на ней живого места невозможно было найти. В семье она и усвоила мысль, что у порядочной женщины не должно быть ничего пышного, в том числе и в прическе. Но вот, совершенно как в сказке, приехала добрая богатая тетушка и увезла с собой младшую дочку — Эдит. Тетушка дала ей образование и возможность поездить по свету. Эдит стала хорошей учительницей, к ней пришла известность в определенных кругах, и, после того как она поработала гувернанткой в семье князей Юсуповых, ее рекомендовали в семью великого князя Константина Николаевича. После безудержных роскоши и мотовства, которые царили у Юсуповых, Эдит была поражена строгой экономией при дворе брата императора. Из пятнадцати тысяч в год, которые казна выделяла каждой барышне из великокняжеской семьи, две тысячи следовало отдать на благотворительность. Более того, родители, Константин Николаевич и Александра Иосифовна, сами слишком любили удовольствия жизни, чтобы тратить деньги на детей. Барышни отнюдь не были избалованы. При виде всего этого Эдит с воодушевлением вспомнила уроки своего детства и юности и принялась учить княжон не только английскому языку, но и шитью, вязанию, штопке, уверенная, что умение залатать нижнюю юбку или из старого платья сделать новое в равной степени может пригодиться и государыне какого-нибудь незначительного европейского королевства, и жене дровосека. Верочка была не слишком благодарной ученицей, зато Ольга занималась рукоделием с удовольствием и очень гордилась, когда ей удавалось сделать почти незаметную штопку на чулках.
