Билет до станции «Счастье» - Сент-Джон Шерил (книги регистрация онлайн .txt) 📗
Сара почувствовала, как атмосфера в комнате изменилась. Она медленно повернулась и увидела на пороге палаты высокого мужчину. Взгляд его черных, как черный кофе, глаз, смотревших вопросительно и неуверенно, остановился на ее длинной юбке, затем на светлых волосах, выглядывавших из-под шляпки, которую Сара удерживала на голове одной рукой, и только потом встретился с ней взглядом. Весь его облик говорил о боли и утрате.
– Я брат Стефана, Николас. – Голос оказался низким, резонирующим, с оттенком, который любая женщина слышит не только ушами, но и душой. Он был красив, как Стефан, у него был тот же подбородок, та же линия лба, однако на этом сходство заканчивалось. Если лицо Стефана было открытым, а взгляд улыбчивым, то лицо этого человека больше походило на неприветливую маску без намека на улыбку.
Однако, разумеется, она не должна забывать, что его нынешнее состояние не слишком располагает к веселью, – наверняка ему пришлось пройти через множество формальностей. Возможно, даже опознавать тело брата. Похоронил ли он его? Отправил ли тело домой?
И еще Клэр. Милая молодая женщина… Сара моргнула, прогоняя подступающие слезы.
А что с телом Клэр? Если они думают, что Сара это Клэр, что же произошло с настоящей Клэр? В животе похолодело от страха и чувства вины: она спаслась, а родственники этого человека погибли. Слова, которые она должна была сказать, застряли у нее в горле.
Его пристальный взгляд переместился на ребенка, лежавшего на кровати.
– Мама просила сказать, что она с нетерпением ждет вашего приезда, и что вы можете жить у нас столько, сколько захотите.
Сара еще раз безуспешно попыталась выдавить хоть слово.
– Счет я уже оплатил.
– Счет?
– За лечение и пребывание в больнице. Ну что, поехали?
Сара почувствовала, что вот-вот разрыдается. Она сжала зубы. Если бы только отец был хоть немного человечнее, если бы только ей было, к кому обратиться за помощью. Но она одна.
– Я спросил, ты готова? Кучер уже у подъезда. У нас впереди около двух дней пути, и потом, дома меня тоже ждут дела.
Только сейчас она окончательно поняла, что ей не договориться с этим человеком. Он не поймет. А что будет с ней и ее сыном, если Николас Холлидей потребует, чтобы она вернула ему деньги прямо здесь и сейчас? Может и за решетку упрятать.
– Да, я готова. – Она повернулась к зеркалу и прикрепила шляпку к волосам длинной шпилькой. Она временно воспользуется ситуацией, пока не представится возможность поговорить с его матерью. Женщина скорее сможет ее понять и позволит рассчитаться с ними, когда Сара будет в состоянии это сделать.
Медсестра подкатила кресло с Сарой к Николасу.
– Твои вещи удалось найти. Я отправил их вперед, не решившись искать среди них твою дорожную одежду, поэтому попросил медсестер купить все необходимое.
– Спасибо, – единственное, что смогла ответить Сара. Она вопросительно посмотрела на него.
Правильно истолковав ее беспокойство, он пояснил:
– Я привез свой экипаж и кучера. Мне кажется, сейчас этот способ передвижения тебе будет больше по душе.
Слава Богу, он не выбрал поезд! Сара облегченно вздохнула.
Медсестра устроила ребенка у нее на руках и покатила кресло. Николас последовал с вещами следом. Сару провезли на кресле по коридору, и, наконец, они оказались на улице. Впереди была неизвестность.
Сердце у Сары бешено стучало. Она прижала сынишку поближе к себе. Что бы ни ждало их в будущем, ее благополучие – не самое главное. Самое важное – это ее сын. Ради него она готова на все.
Глава вторая
Николас оказался не готов к тому, что Клэр может оказаться непохожей на всех предыдущих подруг Стефана. Страдание девушки, не только физическое, но и душевное, было совершенно очевидно, поэтому вряд ли от нее стоило ожидать светской болтовни. Ее замкнутость и молчание, – с тех пор, как они покинули больницу, она не проронила ни слова, – не обязательно характеризовали ее личность. Или… может быть, она хотела, чтобы он поверил, что это скорбь по Стефану.
После обеда они приготовились к длинному путешествию. Она сняла шляпу. Ее волосы, небрежно собранные и поднятые невидимыми заколками, тотчас привлекли его внимание. Длинные локоны представляли собой удивительное сочетание прядей разных оттенков: одни – цвета спелой пшеницы, другие – темные, как мед, третьи – почти белые. Волоски золотистого цвета создавали иллюзию металлических нитей. Колечки волос подчеркивали прозрачность кожи на виске и изящную грацию белой шеи. Казалось, если оттянуть их вниз, они мгновенно закрутятся обратно.
Тут Николаса осенило, что заглядываться на ее волосы и придумывать поэтические сравнения неуместно, и он перевел взгляд на весенний пейзаж за окном – недавно засеянные пастбища Пенсильвании. Время от времени, когда девушка прикрывала веки и отдыхала, он изучал изгиб ее золотистых ресниц на фоне светлой кожи, приятную полноту губ и крошечные морщинки вокруг рта, свидетельствующие о том, что когда-то она улыбалась. Интересно, кому? Может быть, Стефану?
Даже ее уши, мочки которых украшали скромные сережки-жемчужины, казались изящными. Брови у нее были того же оттенка, что и самые темные пряди волос. Однако, несмотря на несомненную красоту, она казалась слишком угрюмой.
Николас никак не мог смириться с тем, что она оказалась совсем не такой женщиной, какую им описывал Стефан. Конечно, Стефан не вдавался в подробности, но он рассказывал о ее чувстве юмора, обаянии и жизнелюбии. Остальное Николас разузнал, воспользовавшись услугами частного детектива.
Девушка открыла глаза и обнаружила, что Николас изучает ее.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он. Она кивнула, и сережки у нее покачнулись.
– Ты устала. Скоро мы остановимся поужинать и переночевать. И малыш уже просыпается.
Шея и бледные щеки у нее покрылись румянцем. Николас никогда не видел женщины, которую столь легко можно смутить одним намеком на кормление ребенка и естественные потребности человеческого организма. Если бы он ничего о ней не знал, то подумал бы, что перед ним юная леди, выращенная в тепличных условиях. Всякий раз, как ребенок просыпался, он просил кучера остановиться, а сам ждал на улице, пока она кормила сына. На станциях Николас радовался, что купил Клэр пару костылей, так как по объективным причинам он не мог сопровождать ее всюду.
Ребенок начал тихо хныкать, и она наклонилась к люльке.
– Город уже скоро, – сказал Николас, отодвинув кожаную шторку от окна, и дал инструкции кучеру.
Когда Клэр надела шляпку, закрепила ее шпилькой и взялась за перчатки, Николас заметил отсутствие украшения, которое точно должно было быть у нее на руке.
– А где твое обручальное кольцо? – поинтересовался он.
Она подняла на него чистые голубые глаза.
– У меня пальцы отекали, – тихо ответила она, смущенно отводя взгляд и надевая перчатки. Настоящая леди.
Или, черт возьми, прекрасная актриса. Время покажет.
Экипаж замедлил ход и вскоре остановился перед двухэтажным деревянным строением с табличкой «Отель», видавшей и лучшие времена, а теперь болтавшейся на ветру. Николас приподнял кожаную шторку и присмотрелся к сооружению.
– Выглядит не особо привлекательно. Может быть, поедем дальше?
Она серьезно оглядела здание.
– Уверена, что в качестве кратковременного убежища оно нас устроит, мистер Холлидей.
– Называй меня Николас, мы ведь все-таки семья.
Она опустила глаза, якобы рассматривая перчатки.
Дверца открылась, и Грувер опустил ступеньку. Николас вышел и, отстегнув с задней стороны экипажа деревянное кресло на колесах, вытер с него дорожную пыль, подкатил к дверце. Как и раньше, когда они останавливались, Клэр нерешительно приняла его руку и опустилась в кресло.
Николас поставил корзину с уже плачущим ребенком ей на колени и покатил кресло вперед.
У стойки он записался в регистрационной книге и взял ключи от номеров.
