Водный мир - Мушинский Олег (читать полную версию книги .txt, .fb2) 📗
Впереди стоял высокий и очень старый крабб в алой хламиде. В руке старик держал короткий жезл из красного дерева. Навершием служила кроваво-красная жемчужина величиной с яйцо альбатроса. Выстроившиеся позади старика краббы были от макушки до пят покрыты алыми рунами и вооружены металлическим оружием.
"Старикан — верховный жрец Фервора", — знаками сообщил Фалко, немного разбиравшийся в иерархии краббов. — "Головорезы за ним — храмовая стража. Посильнее обычных бойцов и никогда не отступают".
"А где Алина?" — просигналила Лимия.
"Не вижу", — с сожалением ответил Фалко. — "Но церемония не начнется без этого деда. Наберись терпения, и он сам нас выведет, куда надо".
Когда пылающий край Фервора показался над горизонтом, крабб в алой хламиде низко поклонился зримому воплощению бога и запел молитву. Пение это больше напоминало шипение пополам с бульканьем, но зато почти в точности соответствовало тем звукам, которые издает погружаемая в мировой океан пылающая головня. К Фервору надлежит обращаться на его языке, а не на жалком лепете смертных. Чего стоил их лепет, когда разгневанный бог обрушил на землю пылающее небо? Ничего не стоил он и теперь.
Если бы огнепоклонники людей и дуа" леоров усвоили преподанный им в далеком прошлом урок, сейчас бы алые, а не белые храмы главенствовали бы по всей Терране. Глупцы. Их счастье, что Фервор в своей далеко не безграничной милости готов даровать им второй шанс. Он пробудил ото сна вулкан, запечатанный им самим еще в Пылающие дни. В его глубине уже клокотала лава, сиянием подобная самому Фервору. Сегодня она пожрет свою первую жертву. Глупый молодой вождь все-таки оказался полезен. Он захватил в плен человека, женщину, которая оказалась столь мужественной, что не устрашилась сурового жертвоприношения. Что ж, если она хочет унести свою тайну с собой к Фервору, пусть так и будет. Молодой вождь слишком глуп, чтобы понять: сокровище — это вовсе не тонны презренного металла. Сокровище — это сотни склонившихся перед пылающим богом новообращенных, сотни неистовых фанатиков, готовых убивать во славу Фервора. Белые жрецы могут сколь угодно долго говорить о главенстве души, но их заблуждение не станет от этого истиной. Тела гораздо важнее, чем души. Тела — молодые, сильные, полные жизни и пылающей ярости. Перед мысленным взором жреца предстал блистательный хаос нового Огненного похода, и он довольно облизнул немногие оставшиеся зубы. Пусть все начнется.
Верховный жрец подал знак стоявшим за его спиной. Четверо воинов в алой раскраске зашлепали ластами по каменным ступеням. С противным скрипом отъехала в сторону каменная плита, заменявшая дверь. Краббы уверено двинулись в темноту. Одолев несколько кривых пролетов и переходов, остановились перед другой дверью. Эта охранялась двумя стражниками. Обменявшись условным свистом, пришедшие получили право войти внутрь.
Внутри было абсолютно темно и очень сыро. Вошедшие остановились. Из темноты шагнул высокий крабб в расшитой жемчугом броне из акульей кожи. На широком красном поясе змеился золотой узор — символ вождя клана. Вождь фыркнул на пришедших, небрежно раздвинул их в стороны и вышел. Двое стражей тотчас заняли места по бокам, и последовали за ним, отставая на полшага. Четверо пристроились за ними.
Отряд прошлепал извилистыми ходами глубоко вниз, где каменные стены были покрыты сыростью и плесенью. С потолка капала вода. В глухом тупике, под присмотром еще одного крабба, сидела Алина. Девушка куталась в зеленоватую ткань, и хмурилась. Вождь фыркнул на своих сопровождающих, и они послушно остановились на почтительном расстоянии. Охранник Алины коротко поклонился, и отошел в сторону. Вождь опустился на пол. Алина медленно подняла голову.
— Ты не передумала? — тихо спросил вождь на вполне сносном человеческом языке.
— Я же тебе говорила — я не знаю, что было в том проклятом письме, — вздохнула Алина. — Последний раз отец мне писал полгода назад. Поздравил с днем рождения, и все. С тех пор он мне ничего не писал. Ну как ты не понимаешь?
Вождь издал нечто, похожее на вздох.
— К моему и твоему сожалению, мне кажется, это действительно так.
— Может, отпустишь меня? — попросила Алина. — Я выкуп дам. Я теперь богатая наследница, если отец, конечно, дом в старом городе не пропил…
— Пропил, — холодно заверил ее вождь. — Оставил только свою хижину. Завещание оформлено на двух сестер. Хижину уже обшарили сверху донизу, сокровищ там нет.
— Но сама хижина тоже денег стоит, — не сдавалась Алина. — Потом у меня еще в банке кое-какие деньги есть, ну и мой домик на юге.
— Такая же никчемная лачуга, — поправил ее вождь. — Мне не нужны твои жалкие накопления. Мне нужно точное содержание последнего письма твоего отца.
— Но я его не знаю!
— Тогда, — вождь тяжко вздохнул. — Тебя будут пытать во славу Фервора.
— Фервор тебя сожги! Ну не знаю я, не знаю, что там было! Ну как мне тебя убедить?!
— Никак, — сказал вождь. — Твои глаза говорят больше, чем твои слова. Я не вижу в них лжи.
— Но, тогда…
Вождь фыркнул и поднялся.
— Честь воина противится задуманному, — сказал он. — Но долг перед кланом обязывает исполнить. Погоня за тобой обернулась большими потерями. Их надо возместить. Тебя будут пытать, пока не откроешь тайну.
— Да не знаю я никакой тайны!!!
— Тогда, — сказал, отвернувшись, вождь. — Тебя будут пытать, пока не умрешь. Твое тело будет предано огню со всеми почестями, а мужество — воспето в песнях наших лучших сказителей. Клану придется примириться с потерей сокровищ, но честь останется незапятнанной. Смерть исполненного такого мужества врага вполне достойна похода воинов. Мы сможем вернуться домой.
— А я? — грустно спросила Алина.
— Ты — нет.
Вождь зашлепал по коридору. Стражники — за ним. Четверо, раскрашенные красным, подхватили Алину под руки и повели следом. Оставшись в одиночестве, охранник прошелся туда-сюда и недовольно фыркнул. Других трофеев в этом неудачном походе не было, а сторожить воздух, пока все остальные будут провожать строптивую пленницу к Фервору, крабб счел слишком унизительным. Очевидно, что вождь просто забыл отдать нужный приказ, и потому можно — ненадолго! — оставить бесполезный пост.
Принюхиваясь и прислушиваясь, крабб тихонько зашлепал ластами по лестнице. В соседнем коридоре мелькнула неясная тень. Крабб подозрительно принюхался, вытащил кинжалы и прошлепал туда. Там и умер.
Процессия с Алиной тем временем достигла верхней площадки, и уверенно свернула направо. Массивная каменная дверь плавно отъехала в сторону при их приближении. За ней оказался огромный, ярко освещенный светом тысяч факелов, зал. Центр зала занимал большущий каменный алтарь, вызывавший навязчивые ассоциации с разделочным столом. Вдоль стен стояли и сидели краббы. Множество краббов. Старые и молодые, крупные и не очень. Кто-то щеголял в раскрашенной кожаной броне, на других был лишь пояс для оружия. Всех их объединяло только одно. Каждый из них был воином, и принес свое оружие с собой.
Верховный жрец воздел руки, и мгновенно наступила полная тишина. Вождь остановился на пороге, ожидая сигнала. Верховный жрец окинул собравшихся тяжелым взглядом, и завыл. Краббы тихонько подхватили, и зал наполнился зловещим гулом. Еще два жреца в хламидах потемнее вышли к алтарю, и, аккомпанируя себе протяжным воем, начали обкладывать его сухими водорослями. Вождь обернулся. Его стражи стояли по бокам. Двое воинов алого храма держали за руки Алину. Вождь нахмурился. Разве их не должно быть четверо? Уточнить этот вопрос он не успел.
Через голову Алины перекувырнулась тень. Стражи среагировали мгновенно, закрыв вождя своими тушами. Ударились друг о друга боками, как ворота захлопнулись. Один из них закончил маневр по инерции, будучи уже мертвым. Тело завалилось назад, из глубокой раны на шее гейзером хлестала темная кровь. Второй каким-то чудом избежал смертельного удара. Тень резко присела и ударила снизу, распарывая стражу ногу.
