Как убить своего мужа и другие полезные советы по домоводству - Летт Кэти (лучшие книги TXT) 📗
Он нахально осклабился, радуясь столь дешевому аргументу.
— Неужели? Могу поспорить, ты без труда справился бы с такой многозадачной работой, как, скажем, оргия.
Все это время, пока я хлопала ящиками комода, распихивала по шкафам одежду и раздавала пинки собакам, Рори следовал за мной по пятам.
— Если бы здесь постоянно не ошивалось столько народу, — с деланным вызовом заметил он, — тебе не пришлось бы столько вкалывать. Если не ведьмовской шабаш, колдующий над ядовитым варевом для мужей, то непременно какая-нибудь сходка вокруг фондю.
— Ты асоциальный тип! Знаешь, что это такое? «О нет, вечером выйти никак не получится, ведь мы же выходили в октябре…» Так вот, дорогой, сегодня уже март — и я, хоть убей, не понимаю, с какого перепугу мы все вечера торчим дома. Не из-за секса — это уж точно.
— Что это все означает? — На рубашке под мышками Рори расцветали темные полумесяцы. — Послушай, Кэсси, вот тебе свежая идея. Давай хоть иногда ты будешь выступать инициатором секса — и пробовать разные позы. Семейные пары, между прочим, иногда меняются позициями, если ты не знала.
— Точно. Сменим позиции. Ты встанешь у раковины с грязной посудой, а я развалюсь на диване и буду пердеть и таращиться в телевизор. Поверь, поддатый муж, приросший к дивану перед мигающим телевизором, не больно-то подходящая прелюдия к сексу. Хотя тебе этого все равно не понять. Ты даже не заметил, что у меня уже больше года не было оргазма.
— Что? — Рори выглядел потрясенным.
— Ты же хирург. У тебя золотые руки. Способные за пять минут смастерить из канистры и вешалки понтон с подкачивающей грушей, но неспособные отыскать мою точку G…
— И ты сообщаешь мне об этом только сейчас? — Рори смотрел на меня взглядом побитого щенка. — После стольких лет совместной жизни?
— Мужчина чуткий давно заметил бы сам, без всяких слов. Но подумаешь, какие пустяки, — главное, чтобы ты получил свое удовольствие… А потом ты просто переваливаешься на другой бок и храпишь, точно какой-нибудь троглодит.
— Я уже говорил тебе: если я действительно храплю, то могу спать в другой комнате.
Совершенно сбитый с толку, он грузно плюхнулся на пуф перед туалетным столиком.
— Рори, уровень твоего храпа в децибелах такой, что его еще как-то можно было бы перенести, если бы другая комната находилась, скажем, в Канаде. — Набросившись на кровать, я вступила в неравную борьбу с одеялом. — Но разумеется, тебе не хочется говорить об этом. Единственное, о чем мы разговариваем в последнее время, так это о том, как мало у нас общих тем для разговора!
— Знаешь, вообще-то я способен говорить о чувствах, — к примеру, о том, какую смертельную скуку я чувствую всякий гребаный раз, когда ты заводишь разговоры о чувствах! — Он резко встал. — Во что ты пытаешься меня превратить? В пародию на мужчину?
— Нет. Меня просто уже во-о-о-от как достало жить с неандертальцем! Почему бы тебе не пойти и не завалить голыми руками бизона, чтобы дать наконец выход этому своему самцовому дерьму?
— Эй, если бы не мы, самцы, человечество до сих пор процеживалось бы по пищеводам медведей, тигров и львов. Что тебе от меня нужно? — Я заметила, что Рори едва с собой справляется: кулаки сжались, ногти впились в ладони. — Чтобы я нашел пещеру и впал там в спячку, пока тебе не приспичит затеять очередной спор?
— Это не я их затеваю. А ты.
— Посмотри на нас, Кэсс! Мы только и делаем, что спорим, а потом спорим из-за того, почему мы поспорили. Что с нами происходит?
— Нам нужна помощь психотерапевта, Рори. Вот это я и пытаюсь тебе втолковать!
Целую вечность мы молча смотрели друг на друга, хотя часы на стене отсчитали ровно двадцать семь секунд. А затем глаза мужа понимающе сузились.
— Сказать, кого ты мне сейчас напомнила? Джасмин. — Он встряхнул меня за плечи. — Ты кто? Что ты сделала с моей женой?!
— Я знаю, ты ненавидишь Джаз. И всегда ненавидел. Интересно, ты ненавидишь ее больше или меньше, чем остальных моих подруг?
— Я не ненавижу ее. Просто Джаз разбила лагерь в тендерных джунглях и стоически патрулирует свой крошечный клочок территории, как те японские солдаты Второй мировой, что время от времени выныривают из глухих уголков Борнео и с удивлением обнаруживают, что война давным-давно закончилась, а им никто не сказал.
— Война полов не закончилась. Просто открылся новый фронт. Я проверила эту теорию научными методами и…
— То есть посудачила с подружками за чашечкой капуччино?
— Ну… да. Но дело совсем не в этом. Дело в том, что если бы наш брак был самолетом, то сейчас он несся бы к земле.
— Знаешь, это не только моя вина. Посмотри на себя. Что я вижу? Холодное тело да жгучий язычок.
— Счастливчик. Потому что единственный язычок, который долгие-долгие годы вижу я, — это тот, что торчит из твоих башмаков.
— Что ж, если ты перестанешь постоянно кастрировать меня, возможно, я стану увереннее в постели. Как ты могла ляпнуть такое про мою профессию? Ты же знаешь, я был самым молодым на курсе. Я добрался до цели быстрее других!
— О да, Рори, быстрота — это твой конек. Во всех смыслах.
— Я бы сказал «прости», — с сарказмом ответил он, — но «Конвенция о тестостероне» запрещает мужчине признавать поражение.
— Ясное дело. А эта ваша Конвенция, случаем, не разрешает чего-нибудь вроде «программы перемещения мужей»?
— Что ты хочешь этим сказать? Что гарантийный срок нашего брака истек?
— Если б наш брак был одним из твоих пациентов, тебе пришлось бы его усыпить. Похоже, мы дошли до той стадии, когда надо либо разводиться, либо искать «интересную пару для долгих часов безудержного веселья!».
Рори отшатнулся. Судя по выражению его лица, я могла с тем же успехом выдернуть чеку из боевой гранаты.
— Значит, ты и вправду потеряла оргазм? Боже. Что с нами произошло, Кэсс? Ведь когда-то мы трахались как кролики.
Я пожала плечами:
— Супружеский миксоматоз.
Глава 3
Три мушки-тёрки
Определенно, брак придуман Природой как способ стимулирования мастурбации. «Только в моем случае мастурбация — это то же самое, что танцы без музыки», — призналась я Джаз по электронной почте.
«Кэсс, ты еще слишком молода, чтобы Папа Римский названивал тебе с советами про целибат, — ответила она. — Тебе нужен молодой любовник. Подумай об этом».
И я думала. Много.
Думала, когда, потянув шею, отправилась на массаж и, лежа на животе, пока здоровенный, мускулистый парень разминал мои мышцы, боролась с искушением уподобиться бизнесмену с пивным брюхом — то есть перевернуться на спину и попросить о «доп/услугах».
Думала, когда физручка рассказала в учительской анекдот:
— Почему замужние женщины толще одиноких? Да потому, что одинокая женщина приходит домой, заглядывает в холодильник — и молча отправляется в постель. А замужняя женщина заглядывает в постель и молча топает к холодильнику.
Думала, когда читала в «Гардиан» отчет, согласно которому сорок два процента опрошенных женщин признавались, что не раз подумывали сбежать из семьи с любовником, пятьдесят процентов жалели, что вообще вышли замуж, а тридцать считали секс нудным занятием.
Думала, когда просыпалась от собственных слез и понимала, что даже не засыпала. Скрипела зубами от ночных кошмаров — и в следующий момент обнаруживала, что бодрствую.
Думала в гостях у родителей. В Англии главу семейства чаще всего можно найти где-нибудь в самой глубине сада, навроде садового гнома. Мама называет отцовский сарайчик «прихожей смерти». Он может пропадать там по целым дням. «А я лишь время от времени заглядываю проверить, дышит он еще или нет».
В одно из воскресений, когда, коченея вокруг сырого пламени жаровни, мои полутрезвые родичи и я жались друг к дружке у папиного сарайчика, отец вдруг объявил, что сегодня — годовщина моей свадьбы.
