Там, где свобода… - Харви Кеннет Дж. (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗
Он пошел в конец салона. К туалетам. Никто не ждал в очереди. Он постоял, разглядывая стену за дверью туалета. Полки. Телефон. Сорок тысяч футов. Представил себе линейки. Тянущиеся снизу. Школа. Доска. На вид стена казалась тонкой. В ней была дверь с ручкой. Аварийный выход. Красные буквы. Слон в посудной лавке. Он приложил руку к стене самолета. Ощутил вибрацию. Из чего их делают? Закрыл глаза. Люди верят. Что самолет умеет летать. А шмель не умеет. Слишком много информации. Это невозможно. Дрожь. Тонкая дорожка под ногами. Под нею — сталь. И пустота. Если он подпрыгнет, самолет сорвется с высоты и упадет. Если все разом подпрыгнут, он сорвется.
— Сэр?
В ушах жужжало. В желудке стоял ком. Сердце грохотало во всем теле. Он пытался сглотнуть. Никак. Еще раз. Ком в горле. Паника.
— Как вы себя чувствуете?
Открыв глаза, он увидел женщину в форме. Попробовал сглотнуть. Не выходило.
— Вам плохо? — Стройная женщина заглядывала ему в лицо. Красивая. Ее глаза метались по его лицу. Она видела пот и бледность. — Что случилось? Чем мне вам помочь?
Он дотронулся до груди. Попытался сглотнуть. Толстый жгут в горле. Длинная пробка.
Она сняла трубку телефона. Произнесла слова, которым ее учили:
— Мне нужен врач.
Он обернулся назад. Посмотрел в салон. Все время пытаясь сглотнуть. Что-то вроде приступа. Что они тут делают, все эти люди? Это как страшный сон. Высоко в черноте. Кто это придумал? Это сумасшествие. Люди в стальной трубе. Черной ночью над черной водой. Он закрыл глаза. Лошади. Его била дрожь. Лошадь и повозка. Вот как надо. Колени дрожали. Зубы выстукивали дробь.
— Сэр? — позвал мужской голос.
Он обернулся и увидел мужчину средних лет. Человека в белой рубашке и черных брюках. На плечах знаки отличия. Золотая нить по темно-синему. Стрелы. Летчик, наверное. Мужчина взял его запястье. Сжал пальцами.
Он почти не понимал, что происходит.
— Вы чувствуете боль в груди?
Зачем он спрашивает? Этот человек. Что он хочет? Это моя рука.
Он качнул головой.
— Я в порядке, — ответил он. И сглотнул.
— Вы можете дышать? Сделайте глубокий вдох-выдох. Вы аллергик?
Он промолчал.
— Вы испытываете боль?
Головы в соседних креслах обернулись в их сторону. Люди смотрели без тени любопытства. Занятые своими мыслями.
Он пошел к себе. Мимо человека. По проходу. Обратно на свое место. Ужас остался позади. Если бы он только мог ходить. Все время ходить кругами. Как в тюремном дворе. Ужас внутри его сжимался. Он сел рядом с Рут. Потянул на себя угол ее одеяла. Укрылся.
К нему подошел человек. Встал у кресла.
— Вы хорошо себя чувствуете?
— Да.
— Это приступ паники?
— Я не знаю. — Но он знал. Врач предупреждал его. Даже дал почитать брошюру. Он прочитал. Но думал, что это все закончилось. Но оно возвращалось. — Да, — признался он.
— Вам нужно успокоительное?
Он не хотел поднимать глаз на мужчину.
— Нет, — ответил он, смотря прямо перед собой. В спинку переднего кресла. Где находился выдвижной столик. Он закрыл глаза. Можно было бы проткнуть стенку.
Мужчина, помолчав, сказал:
— Если вам что-нибудь понадобится, обратитесь к стюардессе.
Он ничего не ответил. Притворился спящим. Дрожь постепенно утихала. Он почти согрелся. Тело Рут рядом с ним. Хотелось прижаться к ней, свернувшись калачиком.
Человек все не уходил.
Он сидел с закрытыми глазами, но знал, что тот стоит подле. Смотрит. Ждет. Присутствие тела. Рядом. Он и ухом не повел. Дрожь набегала лишь изредка. Он успокоился. Человек успокоился тоже. И ушел.
Воздух был другим. Это поразило его, когда он вышел. Под солнце. Нагретый воздух дрожал. Адская жара. Сухость. Вдоль дороги к зданию аэропорта выстроились охранники. С пулеметами. И собаками. Вот это каникулы.
Рут взглянула в небо. Пройдя очередь, они зашли в здание. Он думал, ему поставят штамп в паспорте. Паспорт лежал в кармане рубашки. Он всегда носил его там. Он знал, что паспорт там. Ему хотелось эту отметку. Штампик. Показать, где он был. Как далеко. В какой дали.
Люди говорили на чужом языке. Вот здорово. Кто его здесь поймет? Это было хорошо. Ему сразу полегчало.
Они долго ждали багаж. Но наконец показались их чемоданы. Они вовсе не потерялись, просто их выбросили на ленту почти последними.
Таксист был маленький и сумасшедший. Схватил их чемоданы. Потащил все сам. Не позволил им касаться вещей. Все мотал головой в сторону такси. Так хотел, чтобы они сели к нему. Захлопнув багажник, улыбнулся. И потом смеялся не переставая. Гнал под триста, то и дело заглядывал в зеркало заднего вида. Будто в гонке на арене цирка. Быстрее? Его брови взлетели. Еще? Он и так был напуган до смерти. Вжался в сиденье. Чистые нервы.
Рут держала его за руку. Сжимала и отпускала. Будто дышала вместе с ним.
Он не хотел открывать рот. Их швыряло из стороны в сторону. Тогда он все же сказал:
— Сбрось скорость.
Таксист засмеялся. Его глаза с поднятыми бровями показались в зеркале. Еще? Быстрее? Едва вписался в поворот. Внизу был океан. Далеко внизу. Проклятье.
Крепче сжав его руку, Рут сказала:
— Чудесно, не правда ли? — и стиснула зубы.
Они не разбились. Они не погибли. Это можно было отпраздновать. Какие там каникулы? Они выжили! После поездки в такси. Они почти развеселились. От счастья нервно хватали друг друга за руки, за плечи. Они остались в живых! Он взял все вещи. Как супермен.
Рут расплатилась с таксистом не глядя. Сунула ему всю мелочь, что была в кошельке.
— Может быть, они это нарочно делают, — заметила она, кладя кошелек в сумку, когда они шли к гостинице.
— Что?
— Пугают до смерти, чтобы ты радовался, что выжил.
Слева был виден океан. Он пронес чемоданы в вертящуюся дверь. Гостиница была точь-в-точь ему по вкусу. Недорогая мебель. Потертые ковры. Люди приезжают и уезжают. Много людей. Со всех концов света.
Молодой человек за стойкой регистратора, одетый в темно-зеленую форму, был очень занят. Он не излучал дружелюбие. Даже не пытался. Делал свое дело. Этого было достаточно. В общем, вид он имел довольно равнодушный. Он работал. Покончив с оформлением, он хлопнул в ладоши. Почти улыбнулся. Кивнул. И довольно. Больше он им ничем не был обязан.
Большой гостиничный комплекс из бурого кирпича. Дверь номера открывалась ключом. Ему это понравилось. Ключ на квадратике оранжевого пластика. Такой, что вставляют в замок. Никаких мигающих огней. В номере было две узких кровати. Балкон. Телефонный аппарат двадцатилетней давности. Без кнопок. Без диска. Телевизора не было. Он вышел на балкон. Внизу был розовый теннисный корт. Слева — океан. Маленькие лодки. Большие травяные зонтики. Длинные деревянные шезлонги. Где люди могли загорать. Но было уже поздно. Вдоль пляжа тянулась вереница других зданий. Одинаковые белые домики. Крыши из розовой черепицы. Лепились друг к другу. Ему захотелось здесь затеряться. Ничто бы здесь его не тревожило.
Рут тоже вышла на балкон. Солнце начинало садиться, окрашивая все в бледно-оранжевый цвет. Теплый. Приятный. Тихий. Ему тут нравилось.
— Хорошо? — спросил он.
— А ты как думаешь?
— Ты знаешь.
— Да. — У нее изменился голос. Стал мягче. Походка стала более плавной. Движения округлились. Может быть, сказывалось влияние этого места. Страны. Может быть, она просто устала.
— И мне хорошо.
— Что ж, тогда все в порядке. — Она коснулась его плеча. Поцеловала в щеку.
Он знал, что за этим стоит гораздо большее. Он понимал. Счастье.
В десять часов вечера было еще совсем тепло. Он вышел в одной рубашке. В воздухе разлилась свежесть. Легко дышалось. Жара спала. Они шли по улицам между белых домиков. Общие стены, но дома симпатичные. Раскрашенные двери. Всех цветов. Над некоторыми — вывески. Ресторан. Бар. За решетками — открытые деревянные ставни. Можно заглянуть внутрь. Люди сидят на табуретах. Пьют. Веселятся. За углом улица расширялась. На улице стояли столы и стулья. Кафе. Семьи с детьми. Всякий раз, когда он видел ребенка, на него что-то находило.
