Секретный мир детей в пространстве мира взрослых - Осорина М. В. (книга жизни .txt) 📗
Развитие человеческой способности открывать для себя множественные миры можно пустить на самотек — что в нашей современной культуре бывает чаще всего. А можно и учить человека ее осознавать, ею управлять и придавать ей выверенные традицией многих поколений людей культурные формы. Таково, например, обучение медитативному созерцанию, которое происходит в японских садах, о которых у нас уже шла речь.
Рассказ о том, как дети налаживают свои отношения с ландшафтом, будет неполным, если не сделать в завершение главы краткого описания особых детских походов для исследования уже не отдельных мест, а местности в целом. Цели и характер этих (обычно групповых) вылазок сильно зависят от возраста детей. Сейчас речь пойдет о походах, которые предпринимаются на даче или в деревне. О том, как это происходит в городе, читатель найдет материал в главе 11.
Младшие дети лет шести-семи в большей степени бывают увлечены самой идеей «похода». Их обычно организуют на даче. Собираются группой, берут с собой еду, которая будет вскорости съедена на ближайшем привале, становящемся обычно конечным пунктом недолгого маршрута. Берут какие-нибудь атрибуты путешественников — рюкзаки, спички, компас, палки в качестве дорожных посохов — и идут в сторону, куда еще не ходили. Детям нужно ощутить себя отправившимися в путь и пересечь символическую границу привычного мира — выйти в «чисто поле». Неважно, что это роща или поляна за ближайшим пригорком, а расстояние, по взрослым меркам, совсем небольшое, от нескольких десятков метров до километра. Важно волнующее переживание того, что можно по доброй воле оставить дом и стать путником на дорогах жизни. Ну а все предприятие организовано как большая игра
Иное дело — дети после девяти лет. Обычно в этом возрасте ребенок получает в свое пользование подростковый велосипед. Он является символом достижения первого этапа совершеннолетия, Это первая крупная и практически ценная собственность, полновластным хозяином которой становится ребенок. По возможностям, открывающимся перед юным велосипедистом, это событие аналогично приобретению автомобиля взрослым человеком. Тем более что родители детей после девяти лет заметно смягчают свои пространственные запреты, и ничто не мешает группам детей совершать далекие велосипедные прогулки по всей округе. (Речь идет, конечно, о летней загородной жизни.) Обычно в этом возрасте дети группируются в однополые компании. И девочек, и мальчиков роднит страсть к исследованию новых дорог и мест. Но в мальчишеских группах больше выражен дух соревнования (как быстро, насколько далеко, слабо или не слабо и т. п.) и интерес к техническим моментам, связанным как с устройством велосипеда, так и с техникой езды (посадка в седло с разгона, катание «без рук», виды торможения, способы прыжков на велосипеде с небольших трамплинов и т, д.). Девочки больше интересуются тем, где они едут и что они видят.
Можно выделить два главных типа свободных прогулок детей на велосипеде между девятью и двенадцатью годами: «исследовательские» и «инспекционные». Главная цель прогулок первого типа — открытие еще неезженых дорог и новых мест. Поэтому дети этого возраста обычно гораздо лучше своих родителей представляют себе широкие окрестности места, в котором живут.
«Инспекционные» прогулки — это регулярные, иногда ежедневные поездки по хорошо знакомым местам. В такие поездки дети могут отправиться как в компании, так и в одиночку. Их главная цель — проехать по одному из любимых маршрутов и посмотреть, «как там все», все ли стоит на месте и как там жизнь идет. Эти поездки имеют для детей большое психологическое значение, несмотря на их кажущуюся взрослым неинформативность.
Это своего рода хозяйская проверка территории — все ли на месте, все ли в порядке — и одновременное получение ежедневной сводки новостей — знаю, видел все, что произошло за этот срок в этих местах.
Это укрепление и оживление множества тонких душевных связей, уже налаженных прежде между ребенком и ландшафтом, — т. е. особый вид общения ребенка с чем-то родным и близким ему, но не принадлежащим к непосредственному окружению домашней жизни, а рассеянным в пространстве мира.
Такие поездки также являются необходимой для ребенка предподросткового возраста формой выхода в мир, одним из проявлений «светской жизни» детей.
Но есть в этих «инспекциях» еще одна, спрятанная глубоко внутри тема. Оказывается, для ребенка важно регулярно удостоверяться в том, что мир, в котором он живет, устойчив и постоянен — константен. Он должен стоять на месте неколебимо, а изменчивость жизни не должна потрясать его базовых основ. Важно, чтобы он был опознаваем как «свой», «тот самый» мир.
В этом плане ребенок хочет от родных ему мест того же, чего он хочет от своей матери — неизменности присутствия в его бытии и постоянства свойств. Поскольку мы обсуждаем сейчас тему, чрезвычайно значимую для понимания глубин детской души, сделаем небольшое психологическое отступление.
Многие матери маленьких детей говорят о том, что их дети не любят, когда мама заметно меняет свою внешность: переодевается в новый наряд, красится. С двухлетними дело может дойти даже до конфликта. Так, одному мальчику мама продемонстрировала свое новое платье, надетое к приходу гостей. Он внимательно посмотрел на нее, горько заплакал, а потом принес ее старый халат, в котором она всегда ходила дома, и стал совать ей в руки, чтобы она его надела. Никакие уговоры не помогали. Он хотел видеть свою настоящую маму, а не переодетую чужой тетей.
Дети пяти-семи лет часто упоминают о том, как им не нравится косметика на лице у мамы, потому что мама из-за этого становится какой-то другой.
И даже подростки не любят, когда мать «расфуфырилась» и стала на себя не похожа.
Как мы уже неоднократно говорили, мать для ребенка — ось, на которой держится его мир, и важнейший ориентир, который должен быть всегда и везде мгновенно опознаваем, а потому должен обладать постоянными признаками. Изменчивость ее внешности порождает у ребенка внутренний страх, что она ускользнет, а он потеряет ее, не узнав на фоне других.
(Кстати, авторитарные вожди, ощущая себя родительскими фигурами, хорошо понимали детские черты в психологии подвластных им народов. Поэтому они старались ни при каких обстоятельствах не менять свой внешний облик, оставаясь символами постоянства основ государственной жизни.)
Поэтому родные места и мать объединяет детское желание того, чтобы в идеале они были вечны, неизменны и доступны.
Конечно, жизнь идет, и дома красят, и что-то новое строят, спиливают старые деревья, сажают новые, но все эти изменения допустимы, пока сохраняется нетронутым то главное, что составляет суть родного ландшафта. Стоит только изменить или разрушить его опорные элементы, как рушится все. Человеку кажется, что эти места стали чужими, все не похоже на прежнее и — у него отняли его мир.
Особенно болезненно переживаются такие изменения в тех местах, где прошли наиболее важные годы его детства. Человек чувствует себя тогда обездоленным сиротой, навсегда лишившимся в реальном пространстве бытия того детского мира, который был ему дорог и теперь остался только в памяти.
