Рыцаря заказывали? - Сурская Людмила (книги бесплатно читать без .txt) 📗
Зашла с ведром дочь и с порога осадила мать:
— Доболтаешься язык-то отрежут. Им та Москва до чёрта не сдалась они коммуняк выпрут за Урал и Сибирское государство организуют.
— А вы докрутитесь туда сюда в канавах сгниёте. — Огрызнулась Лукерья. — Сибирское государство… Тьфу! Небылицы плетёшь. Кто вам даст, олухи.
Юлия потихоньку принялась выспрашивать о тех, с кем приходилось в прошлые приезды общаться стараясь под таким прикрытием подобраться к интересуемой её особе. Человеку к которому она шла на связь. Услышав имя и фамилию Наська, дочка Лукерьи рассмеялась.
— А этого толстогубого, если есть у тебя желание можешь навестить. По правую руку от атамана болтается.
Юлия закусила губу. Вот почему не вернулась ни одна из двух разведок. Предательство.
Справившись с собой она смеясь замотала головой: "Нет, болтаться перед казаками у неё нет никакого желания". А вот в лавку и церковь она б сходила. Лукерья пошла сопровождать её сама. Юлии почти не приходилось выспрашивать. Та сердито тыча пальцем в дома рассказала сама и где штаб и где их кутузка. Юлия постаралась точно запомнить пулемётные точки. Родственник собственноручно отпустил ей товар и обменял на продукты соль. Юлия погоревала о таком наплыве казаков, мол попала не вовремя. Тот пояснил, что их двести сабель и оборону они строят серьёзную. Юлия выразила сомнения. Мол, ехала и ничего такого не заметила. Лавочник, сын Лукерьи расписал всю картину, как есть.
— Хитро маскируют. Чужим не разглядеть. Казачков на виду душ пятьдесят болтается, остальные в амбарах дрыхнут. Секретный отряд на заимке сидит. На случай подмоги естественно.
— Ерунда, засмеялась Юлия, — лошадей же не спрячешь.
— Спрячешь, если с умом. Часть в конюшнях держат и выводят только ночью, а часть на заимке стоит. Пулемёты на дубах и голубятнях поставили. Вжисть не догадаются.
Юлия кивнула, тогда может. Она встала специально спиной к окну, где на виселицах болтались трупы. На плечах и голове несчастных сидели птицы.
— Что не нравится? — осклабился лавочник, дёрнув подбородком в сторону виселиц.
Юлия поморщилась и промолчала. А Лукерья рассердившись плюнула.
— Какому нормальному это может нравится.
— Поменьше отмахивалась бы. Чего ты плюёшься, я при них прибыль имею, вон сколько посетителей, а что при голопузых… Годы уходят, а развернуться не дают. С казаками пришла надежда.
— Э-эх! Они сынок, как принесут, так уходить соберутся и заберут. И голову за это твою открутят. Ты слышал: тише едешь, дальше будешь. Клевал бы себе по зёрнышку целее был. Нас никто не трогал. Помаленьку и жили бы.
Злоба распирала и он буркнул:
— Ты ничего, мать, не понимаешь…
— Где уж мне. Пойдём, Юлия.
Они шли. Лукерья всё говорила и говорила, а Юлия за разговором наблюдала за противником.
Вечером, за ужином, она увидела Настиного мужа. С хмельными глазами казак, много ел, хохотал и с жаром цеплялся к Насте. Та то и дело посматривая на поджатые губы матери отбивалась от него полотенцем. Юлии не понравился его горячий пристальный взгляд. Лукерья спросила её не собирается ли Юлия замуж. Юлия смеясь замотала головой.
— Нет. Учусь.
— А кто-то приезжал…, батюшки, запамятовала кто и сказывал, что вроде как бы собиралась?
У Юлии похолодела спина, но она быстро нашлась.
— Сватали, но не пошла. Мало ль чего народ ни наврёт…
— Оно и правильно, оно и ни к чему, — отпивая с блюдца чай одобрила такой её ход Лукерья. — Людских речей не переслушаешь. Приврать у нас любят. Наплетут только уши развесь. — И стрельнув острым глазом по зятю сквозь зубы процедила: — Не спеши, ангел мой, вот такое сокровище накачается… Душу свою погубишь, коль в проклятый род попадёшь!
Настя недовольно фыркнула и отвернулась, мордатый казалось пропустил привычную колкость тёщи мимо ушей.
— Как же ты прошла красавица, через красные посты? — ухмыльнулся казак. — Враг рода человеческого тебе помогал, аль Ангел под крыло спрятал?
— Так же как и через ваш. Кому я нужна… Проверили документы и пропустили.
— И ты их, краснопузых, никого не видела?
— А зачем они мне. Их в городе завались. В крепости полк стоит. Была охота по дорогам на них смотреть.
— Что ты с неё хочешь? — ухмыльнулась жена.
— Вот думаю, может сводить её к забору, где солдатики лежат, авось узнает кого…
— Ну узнает и что, — прыснула Настька.
Он почесал в затылке и правда чего дальше-то… Ему страшно хотелось остаться с этим цыплёнком наедине и он искал причину и придумывал разговор.
— Пустое городишь… Отчепись, окаянный от девчонки, — стукнула кулаком по столу Лукерья. — Анафема, а не человек.
Но он опрокинув в себя ещё стаканчик, закусив огурцом и слизнув с коротких пальцев текущий по ним рассол, родил ещё один вопрос:
— Говорят: отрядом красных командует голубоглазый дьявол? Не видела?
Юлия посмотрела на Лукерью. Та, громыхнув кулачищем ещё разок, поднялась.
— Голова с ушами, он что на дороге стоит, документы проверяет, чтоб она его видела.
Тот хихикнул, а Лукерья, зная повадки зятя, потянула Юлию за собой.
— Ляжешь со мной. Не совсем удобно, но зато надёжно.
Обошлось. Казак топтал половицы под дверью, но к Лукерье не сунулся. Сна доброго всё равно не было. Вместе с ней не спала и хозяйка. Вымучившись поднялись. Поблагодарив за заботу и помощь собрались в дорогу, выезжали они по самой рани. До заставы их навялился провожать зять. Мол, чтоб без проблем. Юлия переглянувшись с возницей сжалась в комок. "Ясно, неспроста!"
Если для Юлии операция выявилась игрой. То Костя всё это время не находил себе места. Спать он не мог, сидеть тоже. Ходил, курил и ругал себя последними словами за легкомыслие. Оставалось одна надежда на маленькое утешение: дочери Бармина не может угрожать опасность. Но сделав в голове немыслимый разворот мысли вдруг становились паническими: "А вдруг там будет кто-то знающий, что она замужем за красным командиром? Это конец. Я, пойдя на поводу этой легкомысленной девчонки, сам обрёк её на беду. Где была моя голова. Мне нет прощения. Ей положено торчать в лазарете вот пусть и торчит и не ей решать что ей хочется и чего нет, а мне, мне. Только я теперь всегда против. И ни какими бабскими штучками меня не уговорить". И он припускался вновь курить и ходить, ругая себя на чём свет стоит что подвёл её, как пить дать, под крупную неприятность. Он боялся произносить: расстрел, смерть… Такое самобичевание и самоистязание продолжалось до возвращения Юлии. Он так резко вырвал её из брички, что она не успела даже охнуть. Сердца оглушительно колотились, когда лица оказались рядом. Пальцы сошлись в один кулак. Обычно он редко публично проявлял чувства, а тут отбросив смущение, на глазах у всех обняв целовал жену. Целовал как хотел и так долго что у неё закружилась голова. Бойцы, кто постарше отвернулись, кто помоложе стояли с открытыми ртами посмеиваясь. Всем понятно: у командира камни стопудовые с плеч свалились. То напряжение, в котором он прожил эти дни, разрядилось. Плохо верилось, что беда минула и они опять рядом. Радостно было осознавать, что всё кончилось удачей… Она жива и это само по себе уже чудо!
Осознав, что порядочный отрезок времени остаётся на людских гляделках мужского кольца в его объятиях, она сконфузилась и отступила. Юлия горела. Жаль что прильнули друг к другу только на долю секунды при встрече. Какой-то миг. Нет, он совсем не каменный, как иногда кажется. Привезённые ей сведения помогли спланировать операцию. Она, конечно, промолчала и просила помалкивать возницу, что на обратной дороге за ней увязался казак, зять Лукерьи отчего всё пошло кувырком. Он вывел их за секреты и выхватив Юлию из возка поволок в лес. Вознице, отнёсшемуся серьёзно к просьбе Костика присматривать за ней, пришлось схватиться с ним в рукопашную. Силы были не равные. Оружия на руках не было, так положено по легенде, а про существовании ножа она забыла. И когда опомнившись вложила вознице его в руку и схватив корягу что было сил трахнула по лохматой голове раз, другой, третий… Вот тебе! Вот!… Ужас! В общем, обошлось и ладно. Костику лучше не знать. Он проторчал в штабе вечность. Она видела как ушли разведчики. Потом, обмотав ноги лошадей мешковиной, ждущий приказа наступать отряд. Наступать и жестоко биться. Идут один к одному бойцы отряда. Ведёт их голубоглазый командир. Ей осталось самое трудное — ждать. Ночью взяли секреты, сняли часовых, уничтожили пулемётные гнёзда, рассеяли и принудили сдаться банду, сонные враги метались по улицам, становясь лёгкой добычей, а ещё захватили организаторов мятежа. Ракеты с шипением взвивались в небо и рассыпались там синими искрами. Гремели револьверные выстрелы и строчили пулемёты. Казалось, что голубоглазый дьявол наступал со всех сторон. Какая-то часть безусловно ушла, но тот мизер погоды не сделает в крае и скорее всего будут пробиваться за кордон или залягут на чьей-то заимке. Шуму-то было, шуму… станица гудела: кричали, рассказывали, целовались… красноармейцы и те кто ждал их. Прятались за заборами другие — которые помогали банде. Бабы вопили причитая над труппами и там и там. Картина насколько радостная, настолько и ужасающая. Рыли две ямы. Одну за околицей в овраге — для бандитов, другую в центре станицы — для геройски погибших в борьбе. Юлия смотрела на женщин утирающих уголками платочков глаза и в бессилии сжимала кулаки. "Кому нужна эта бойня. Бьют, бьют друг друга, зачем? Неужели не понимают, что дороже жизни нет ничего. Хватаются за ту мельницу, клочок земли, лошадей рискуя жизнью…" Вспомнились слова Костика:- "Пойми Люлю, суровая борьба выпала на нашу жизнь. Надеюсь, что в этой борьбе мы построим новую жизнь и другим поколениям не достанется столько горя. Люди будут жить счастливо и долго".
