Львиная стража - Вайн Барбара (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗

Он остановился и устремил взгляд в одну точку, как будто увидел нечто там, где ничего не было. Возможно, он увидел привидение. Парадная дверь распахнулась – другим словом это и не назовешь, – и на крыльцо вылетела эта женщина, сбежала по ступенькам и бросилась на шею Сандору. Признаюсь, я никогда не видел, чтобы женщины кого-то так обнимали, только в телевизоре. Я тугодум, я знаю – секунду или две не мог сообразить, что эта женщина – его мать. Его мать, которая уехала в Грецию.

Она отступила на шаг, сказала:

– Дай взглянуть на тебя. – А потом: – Ой, какой сюрприз! Какая радость!

– Я думал, ты уехала, – сказал Сандор.

– В афинском аэропорту забастовка, – сказала его мать. – Рейс отложили на сорок восемь часов. – Казалось, женщина совсем не расстроилась, когда он ясно дал понять, что не приехал бы, если бы знал, что она дома. Улыбка у нее была очаровательная. – Я так рада этой забастовке! Я бы себе не простила, если бы разминулась с тобой, Алекс!

Обращение «Алекс» сейчас даст толчок к чему-то нехорошему, подумал я, но Сандор ничего не сказал, лишь растянул губы в полурадушной улыбке. Он прошел мимо нее, поднялся по ступенькам и, только оказавшись внутри, вспомнил обо мне.

– Это Джо Херберт, – сказал он. – Мама, ты можешь накормить нас обедом?

Она пожала мне руку, так и сияя улыбкой.

– Как поживаете, мистер Херберт? Мне приятно познакомиться с другом Алекса.

– Вот видишь, Джо, – сказал Сандор. – Сечешь? Тут главное – не ты сам, а то, что ты мой друг.

Я не возражал. Он впервые назвал меня своим другом, и только это имело значение.

Внутри дом был очень милым, очень уютным, но не большим. Комната, в которую мы прошли, была наполнена всем тем, что делает жизнь интересной и комфортной, тем, чего у Папы и Мамы никогда не было. Там был проигрыватель компакт-дисков, видеомагнитофон, книжные шкафы с книгами, растения в штуковине, которую она назвала жардиньеркой, и стопка коробок с настольными играми. Женщина заставила меня записаться в гостевой книге, переплетенной в белую кожу. Что до ее внешности, она была совершенно не похожа на Сандора, у них одинаковыми были только глаза, глубокие и темные. На сильно напудренном лице у нее выделялась красная губная помада, на выкрашенных в каштановый цвет волосах была «химия». Было видно, что под платьем у нее корсет или что-то в этом роде, и там, где он заканчивался и начинались бедра, была заметна выпуклость. Интересно, подумал я, каково это, иметь такую мать, как она? Но представить не мог, как ни старался.

Почти сразу женщина сказала:

– Ну что, Алекс, тебе пригодилась карточка «Американ экспресс»? Я просмотрела выписку и вижу, что ты с толком распорядился ею.

Я был потрясен. Как будто грезил наяву. Но я сразу сообразил, что ничего не придумал. Она на самом деле это сказала. И тепло улыбалась. Надо же, мы потратили тысячу, может, больше, а она тепло улыбается, причем так тепло, как если бы ждала ответа на вопрос, что ты купил на книжный талон в пять фунтов.

Я подумал, что Сандор, наверное, смутился, будучи пойманным на лжи, и его лицо действительно потемнело, что в его варианте было все равно что покраснеть. Но он довольно быстро справился с собой, посмотрел на меня и подмигнул. Теперь я увидел четкую картину. Он, должно быть, хотел покрасоваться передо мной, строил из себя кого-то вроде бунтаря, который обманывает собственную мать. Более того, ему, должно быть, претила мысль, будто я считаю его отношения с родителями легкими, в то время как у меня с моими отношения не складывались. Кто бы мог представить, что Сандору есть дело до того, что я думаю! Это показало мне, что у него есть свои слабости, и от этого я любил его еще больше.

Перед обедом его мать вышла вместе с нами взглянуть на машину. Сандор не крал машину, она сама отдала ее ему. Я понял это, когда она сказала, что сожалеет, что машина не новая. Женщина, кажется, была в восторге, ей понравился новый цвет. На обед мы ели суп из спаржи, и морепродукты в сырном соусе, и свежие фрукты, и сыр, и бисквиты и пили вино. Суп и креветки она достала из морозильника и разогрела в микроволновке. Все шло очень гладко. Пока женщина накрывала на стол, мы выпили шампанского. Она принесла шампанское, попросила Сандора открыть бутылку, тот открыл, и пена фонтаном взлетела вверх и залила и ее саму, и проигрыватель компакт-дисков, но она отнеслась к этому абсолютно спокойно. Весь обед она говорила о деньгах, объясняя, как я понимаю, мне, так как Сандор, вероятно, все уже знал.

Первый муж, отец Сандора, оставил ей кучу денег, и она с тех пор выдает их сыну порциями.

– Он может получить их все хоть сейчас, не дожидаясь, когда я умру, – сказала она, ласково улыбаясь ему.

Вот чему бы она очень обрадовалась, сказала его мать, так это тому, чтобы Сандор вернулся жить домой и она могла бы ухаживать за ним. Но она отлично понимает, почему он этого не делает, – они с отчимом на дух друг друга не переносят. Сандор закатил глаза, когда мать это сказала. Она бы купила ему дом или квартиру, но ее средств – такое слово она и использовала, «средства», – на это не хватает. Тем более сейчас, когда цены просто астрономические.

Мы выпили много вина. Я надеялся, что хмель выветрится до того, как мы поедем назад. После обеда Сандор выпил порцию бренди, потом еще одну. Затем встал из-за стола и сказал матери, что устал, что ему нужно поспать, и она совсем не разозлилась и не возмутилась. Она просто сказала, что его, наверное, утомила дальняя дорога, что шоссе просто ужасное, почему нет нормальной автострады до Нориджа, что он может поспать на ее кровати. Мы остались вдвоем, она и я, и я думаю, что она именно этого и хотела, потому что женщина принесла кофейник со свежим кофе, села рядом со мной на диван и начала говорить удивительные вещи.

Первым делом она бесхитростно допустила, что мы с Сандором состоим в гомосексуальной связи. Сейчас большинство матерей, насколько мне известно, большинство матерей ее возраста, за пятьдесят и за шестьдесят, предпочли бы что угодно, только бы их сын не был геем. Но только не Диана – она сама предложила мне так называть ее.

– Я так рада видеть рядом с ним хорошего и порядочного человека, как ты, Джо, – сказала она. – По-настоящему близкая дружба – отношения, как сейчас говорят, – это надежная опора, ты согласен? А Алексу нужна опора, он такой ранимый… Ты не возражаешь, если я открою тебе одну тайну?

Я сказал, что не возражаю. А что еще я мог сказать?

– Ну, в общем, я очень ревнивая. Наверное, лучше сказать, что я собственница по натуре. Для меня было бы пыткой увидеть Алекса с другой женщиной – с женой, подружкой, не важно. Я бы этого не вынесла. А с мужчиной все по-другому, мужчина мне не соперник.

Я выпил кофе и немножко бренди, потому что он там стоял, хотя я знал, что пить его мне не следует. У меня слегка кружилась голова, и казалось, что она заполнена чем-то, но не грязной водой с маслянистой пленкой, ничего подобного.

– А теперь расскажи, каким бизнесом вы с Алексом решили заняться?

Это до такой степени ошарашило меня, что я на мгновение решил, будто он уже рассказал ей, что именно мы делаем в Саффолке – что мы пытаемся похитить Принцессу. Но мне на помощь пришел здравый смысл, а может, просто осторожность, и я, несмотря на хмель, сказал, что пусть он сам ей все расскажет. Как-никак она его мать.

А потом – вы не поверите! – Диана принялась рассказывать мне, как ей было тяжело произвести его на свет, что роды длились сорок восемь часов, что ее разрезали, а потом зашивали и что, естественно, вопрос о том, чтобы родить еще детей, отпал сам собой. Но все эти муки стоили того, чтобы иметь такого сына. Он очень похож на своего отца, рассказывала она, самого красивого из Бомбардировочной команды [50] – не знаю, что это значило, – а вот характером он пошел в нее, такой же восприимчивый, ранимый, страдающий от непонимания. Из-за этого-то он и попал в тюрьму, из-за непонимания. Он же никому не хотел причинить вреда.