Летний детектив для отличного отдыха - Устинова Татьяна (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Вспыхнул свет, он зажмурился, подышал еще немного и выпрямился.
Мотоцикл стоял под навесом возле того самого гаража или сарая, где Алексей Александрович изучал следы во дворе Федора Еременко.
Дождь стал потише, но все еще лило как из ведра.
– Пошли, чего встал?!
По-прежнему ни о чем не думая, следом за Федором Плетнев поднялся на высокое крыльцо и оказался в просторном и странном помещении. Хозяин шуровал и грохотал чем-то за его спиной.
Плетнев слизнул с губ воду и огляделся.
Н-да.
– На тебе полотенце, сейчас еще штаны какие-нибудь найду. Так, это все грязное, это тоже… Во, нашел!..
Плетнев переступил ногами. Вокруг него на темные доски пола налило довольно большую лужу.
– Ну, чего застыл-то, Леха?! Вытирайся давай! Вон штаны, а там майка.
Стуча зубами, совершенно замерзший Плетнев стал стаскивать с себя джинсы. Они застряли на бедрах и никак не снимались.
– Тебе чего, водки или лучше вискаря?
– Ви-виски, – выговорил Плетнев, навыворот стаскивая мокрые штаны. С волос капало, и вдруг все это перестало быть приключением.
Он ничего не понимал.
Нет, не так. Он все понимал, и ему странно было, что он так давно и правильно обо всем догадался.
Он напялил сухие штаны – они оказались ему великоваты, но на поясе обнаружились веревки, которые он подтянул, чтоб штаны не падали, – и футболку с надписью «Kennedy Space Center». Вещи были ношеными, мятыми, но совершенно чистыми и от них хорошо пахло.
– Ну, чтоб мы были здоровы!
Под носом у него появился широкий стакан, налитый примерно на три четверти.
Плетнев взял стакан и залпом выпил, не чокаясь.
– Стрелять-колотить, – задумчиво сказал Федор Еременко.
– А собачки где же? – осведомился Алексей Александрович, выдохнув. – Отдыхают?
– На улице собачки. Они в дом не заходят.
Тем же полотенцем, что и голову, Плетнев подтер с пола лужу, которая натекла с него, скатал собственные джинсы и майку в огромный ком и вышвырнул на крыльцо. Все равно все мокрое.
– Ну, еще по одной?
– Давай, – рассеянно согласился Алексей Александрович. – Только закусить бы чем-нибудь. Окосеем.
Федор вдруг развеселился.
– Эт точно! Сейчас соображу чего-нибудь.
В громадной квадратной комнате находились пара широких диванов, телевизор «Bang&Olufsen», шкуры на полированном полу, деревянный стол на слоновьих ногах, на стене огромный постер под стеклом. Плетнев понюхал свой пустой стакан, подошел и посмотрел.
На постере отображена была какая-то грязь, летящая во все стороны, а посреди нее мотоциклист в шлеме, почти завалившийся набок.
Что-то зазвенело, стукнуло, и появился Федор с деревянным подносом в руках. На подносе – еда и бутыль.
Федор приткнул поднос на стол, отвинтил крышку и разлил виски.
– Дела давно минувших дней? – спросил Плетнев и стаканом показал на постер. – Преданья, так сказать, старины?..
Федор глянул и отвернулся, деловито расставляя на столе тарелки.
– А ты сразу догадался? – спросил он.
Плетнев сел на диван. В животе от виски стало горячо, и моментально неудержимо захотелось есть, как будто там разложили костер, который требовал топлива.
– Не сразу. – Он подцепил здоровенный кусок ветчины, огурец, соединил их и с наслаждением откусил. Вытянул ноги и пристроил на шкуру. – Как мотоцикл увидел.
Федор обрушился рядом, точно так же соединил огурец с ветчиной, засунул в пасть и сделал движение рукой – продолжай, мол!.. Волосы у него почти высохли, завились кудрями, и он нетерпеливо заправил их за уши, не выпуская, однако, огурца.
– Мотоцикл твой называется «Road King», производится в Штатах, в Европе их почти нет. Производит «Харлей Дэвидсон» то ли с сороковых, то ли с пятидесятых годов.
– Ну, давай еще по одной накатим.
На этот раз они чокнулись, и Алексей Александрович залпом пить не стал – из боязни окосеть.
– А ты откуда на нашей улице оказался? Да еще с той стороны? За мной только Валюшка с Витюшкой и Нателла Георгиевна, – спросил Плетнев.
– А я у них и был! – сказал Федор совершенно безмятежно. – Я с работы прямо к ним поехал! Меня Нателла еще когда просила антенну им наладить. Я и наладил. Это еще до дождя! А потом поехал, и расклинило меня прямо посреди дороги. Там курица еще есть. Приволочь?
– Волоки.
Пока Федор «волок» курицу, Плетнев жадно ел, очень уж проголодался.
– Нет, а как ты сообразил-то? Никто не понял, а он сообразил! Я с него все шильдики попилил!.. – не успокаивался хозяин мотоцикла.
– Шильдики ты, может, и попилил, только какая разница, написано на нем, что он американский, или не написано! Он все равно остался американским. У простого деревенского парня Феди не может быть такого мотоцикла, даже если он на него истратил все бабушкино наследство! Его же заправлять надо, а он бензина потребляет, как хороший автомобиль! Никакой зарплаты не хватит, а предполагается, что ты работаешь в гараже и живешь на зарплату. – Плетнев еще глотнул из стакана.
– Ты чего, в мотоциклах разбираешься?
– Не особенно. Но когда-то хотел купить. Жена отговорила.
Федор откинулся на спинку дивана, продолжая жевать, и сбоку посмотрел на Алексея Александровича.
– Ты не похож на женатого.
– Тогда был, когда жена отговорила.
– Понятно.
На двоих они моментально разодрали курицу и сожрали ее, как голодные волки.
– И собаки у тебя американские, – вспомнив про волков, продолжал Плетнев, – я в первый раз такую породу вижу, а мои знакомые каких только собак не держат!.. И зубы.
– Чего еще у меня американское?!
– Зубы, – буркнул Плетнев. – Такие зубы, как у тебя, бывают только у людей, которые долго жили в Штатах.
Федор прожевал курицу и захохотал.
– И соседи говорят, что ты даже в сортир на мотоцикле ездишь, а если попросить покататься, ни за что не дашь.
– Не дам.
– Вот именно.
Некоторое время они молча ели и пили. Дождь все шел.
– А ты кто? – в конце концов спросил Плетнев. – Гонщик, что ли?
Федор согласно помычал с набитым ртом.
– Хороший?
– В Дакар ходил.
– И что это значит?
– Хороший, значит.
– И что потом?
– Ничего потом. Потом перестал ходить.
Плетнев молчал, ожидая продолжения. Он умел выразительно молчать.
– Ну, что ты смотришь?.. Катался, катался, а на очередной медкомиссии у меня сердечную болезнь нашли, – Федор так и выразился «сердечная болезнь». – Лечили, не вылечили, я год по госпиталям лежал. То в одном полежу, то в другом. Потом операцию сделали, и я на родину отбыл. Привет соседям!..
Он с удовольствием вздохнул и тоже вытянул ноги, как Плетнев.
– Катаюсь теперь лишь вон по деревне. Жена ушла, как только я зарабатывать перестал. Я же перестал зарабатывать-то! Живу на то, что накопил.
– А почему ты в Штатах не остался?
– А почему я должен был там остаться?
Федор встал, подошел к камину и стал выбирать дрова из поленницы, сложенной рядом.
– Не, Леха, видел я этих эмигрантов и ничего хорошего не увидел! Тоска зеленая и грусть печальная. Мне здесь дышать интересней. А там я от ожирения через три года окочурюсь. И от скуки еще.
Он сложил дрова в пасть камина, зажег бересту и теперь подсовывал ее, отворачиваясь от дыма.
– Мне бы только с силами собраться, а то я расклеился маленько. Как-то все сразу навалилось, и госпиталь, и операция, и работу я потерял! – Береста трещала и горела весело. – И жену потерял… Ну, да бог с ней.
Дрова занялись, и Федор поднялся с корточек.
– Участок этот мне от бабки с дедом достался, я построился потихоньку, дядь Коля, егерь, на работу меня пристроил. Чего ты, говорит, без дела сидишь, ты же молодой мужик!.. Одичаешь совсем. Ну, я и пошел на работу. Там какие-никакие, а машины. А чего еще делать? Пить мне нельзя, это я с тобой только сегодня так расслабился. А байк у меня первый раз в жизни заклинило, веришь?! Три раза я в Дакар ходил, и ни разу не заглох, а сегодня – что ты будешь делать!.. Как нарочно!..
