Чистилище. Побег - Пронин Игорь Евгеньевич (книги читать бесплатно без регистрации .TXT, .FB2) 📗
– Брось! – крикнул он. – Брось сейчас же!
– Чего это я бросать-то буду? – Мальчик спрятал череп за спину. – Жрать небось хочешь? А рыба сама на крючок не налезет!
– Тише, тише! – Валька уже был рядом, похлопывал Максима по плечу. – Ты чего так разошелся-то?
Максим попятился. Они уже разложили на снегу удочки, длинные пруты с тонкими «хвостиками», на которых, за оставленные специально веточки, крепились костяные крючки и каменные грузила. Он мог бы рассказать им, что помнит другие удочки: с прозрачной тончайшей леской, со стальными крючками, с веселыми разноцветными поплавками… Все они остались в Старой крепости. После переезда в Цитадель потому и рыбачили редко, что улова почти не было. Конечно, старались поначалу, пытались и летом ловить… Но потом часть рыбаков погибла от мутов, потому что с водой шутки плохи, а часть в мутов обратилась. Рыбалка стала только зимней, а леску плели из волос. Теперь, похоже, и про это забыли. На такие прутики, да без сноровки, вряд ли получится кого-нибудь поймать. Максиму стало смешно, да и сам себе он показался очень смешным: поверил, что и в самом деле может сегодня попробовать жареной рыбки, вкус и запах которой почти забыл. А как разозлился ни с того ни с сего, как задрожала рука, сжимавшая каменный топор!
– Пусть ловят, – тихо сказал Валька. – Не мешай. Вдруг выудят что-нибудь? Половина наша, мы же их охраняем.
– Особенно ты! – рассмеялся Максим. – Ничего они не поймают. Пошли отсюда, пока я этих будущих мутов в проруби не перетопил.
Валентин открыл рот, чтобы что-то сказать, и тут лед раскололся от мощного удара снизу. Брызги полетели во все стороны, а на рыжего, прилаживавшего на крючок наживку из крохотного кусочка человечины, упала совершенно белая фигура, покрытая торчащей во все стороны обледеневшей шерстью. С визгом мелкие кинулись в стороны. Вовик пятился, выставив вперед дубину.
– Макс! – закричал он. – Макс, бей его!
С Максима спало оцепенение, и в два прыжка он оказался возле мута. Только что пробудившись от спячки, тварь еще не вполне овладела своим застывшим телом и пока только держала отчаянно орущего пацана. С ходу ударить не получилось: ноги в деревянных тапках разъезжались на мокром льду. Мут глухо зарычал и задрал к небу морду, совсем не похожую на человеческое лицо. Мощный, бугристый лоб, чудовищно развитые челюсти, а главное – безумные глаза… Но Максим смотрел на его кулаки. Они были размером с половину головы и покрыты костяными наростами. Именно этот тип мутов мог убивать одним ударом, а несколькими – прошибать стену, сложенную из бетонных плит старого мира. Размахнувшись изо всех сил, Максим ударил, но каменный топор отскочил от головы твари, будто она сама была каменной. Мут зарычал грозней, а узловатые пальцы сжали ногу жертвы. Рыжий захрипел и потерял сознание от боли, на тряпье обильно выступила кровь. Второй удар оставил заметную вмятину, мут опустил морду, почти уронил ее на лед. Максим ударил в третий раз, теперь в затылок, поближе к шее. И топор, пробив череп, застрял у чудовища в голове.
– Еще один! – Вовик запрыгал на месте и вдруг швырнул на лед дубину. – Там, внизу, еще один! Я видел, он огромный!
В следующий момент Вовик уже мчался по льду, нагоняя убежавших вперед мелких. Максим рванул топор, и тут лед прямо под ним содрогнулся от нового удара.
– Бежим! – завопил Валька, хватая друга за руку. – Бежим, бежим!
Выпустив рукоять застрявшего топора, Максим позволил потащить себя прочь. Он еще видел, как взметнулся фонтан воды и разбитого льда, как появились две белые лапищи и утащили в холодную тьму сородича вместе с его живой еще жертвой. Повернувшись, Максим припустил так быстро, как только мог: эта смерть показалась ему особенно отвратительной. Там, внизу, не было места даже лучам солнца. Они остановились, только вбежав в лес.
– Только не так! – немного отдышавшись, выдохнул Максим. – Пусть сдохну, но только не так! Валька, я никогда так не пугался! Представляешь, они спали где-то там, на глубине, и я разбудил их, когда пробивал лед. И сначала один, потом другой проснулись, медленно начали двигаться, сломали лед, который их сковывал… И теперь тот рыжий внизу! Мне кажется, муты не могут есть, пока не оттают совсем! Может быть, он несколько дней будет его просто держать рядом, и труп другой гадины – тоже!
– Ну вот. – Валька, разгоряченный бегом, присел на пень. – А ты собираешься уйти. Нельзя уйти, не пересекая рек. Летом муты будут везде, где вода, и не замерзшие. От них не убежишь.
– И все равно я уйду! – Максим схватил пригоршней снег, стал осторожно есть, чтобы охладить горло, и вдруг заметил какое-то движение среди елей. – Валя, уходим. Быстрее. Не спрашивай ни о чем и пока не беги. Просто… Не смотри туда!
Конечно, любопытный Валя повернул голову, чтобы проследить за взглядом Максима. А потом неуверенно сделал шаг туда, где кто-то скрывался среди деревьев.
– Розовый шарфик, – сказал он. – Она его стирала каждый раз, когда было чем, а на лето прятала где-то.
– Кто? – не понял Максим.
– Алла, кто же еще? Шарфик должен быть ее, я сразу узнал. Эй!!! – заорал он, позабыв о мутах. – Алка, это ты?!
И она вышла из-за ели: маленькая, обхватившая себя руками, худая и очень замерзшая. Воскликнув от радости, Валька побежал к ней, прыгая через сугробы. Совершенно не ожидавший от друга такой реакции, Максим поспешил следом.
Глава одиннадцатая
Изгои
Максим глазам своим не верил. Мало того, что в лесу оказалась Алла, так еще и Валька полез ее обнимать, будто мелкий. Кто еще обнимается? У взрослых людей так не заведено, если, конечно, речь не идет о перепихе. Перепих – дело понятно, там уж как удобно прихватил и ни о чем другом не думаешь. А сейчас-то зачем прижимать Алку к себе? Ему стало даже как-то стыдно за приятеля.
– Но что ты тут делаешь? – то ли с восхищением, то ли с испугом спросил Валька у нашедшейся девушки. – Ты потерялась или… Сбежала?
– Сбежала. – Она сложила губы в свою вечную странную ухмылку и рассматривала носки обуви. И было на что посмотреть: эти тапки имели кожаный верх, как те, что снял Максим с убитого озерного. – Теперь не знаю, куда идти.
– К нам! Домой! – Валька схватил ее за руку и потащил за собой. – Ты же холодная как лед!
– Не говори про лед… Страшно как! Я видела, как муты из воды полезли. – Алла вырвала руку и поправила тапку, которая была ей очень велика и едва не свалилась с ноги. – Валечка, я боюсь в Цитадель идти. Я утром подкралась тихонько, с Машей переговорить смогла. Она говорит, что всех баб, кроме беременных, забрали. А Маша не беременеет, как и я. Она сказала, что лютые все стали и бьют ее часто. И еще рассказала… Не пойду я в Цитадель.
Валька удивленно посмотрел на Максима, но тот лишь пожал плечами. Да, действительно, Маше приходилось несладко, а пару дней назад она кричала почти всю ночь в «оружейке», а утром на ее щеке появился страшный ожог. Правда, он связывал воцарившуюся в Цитадели жестокость не с отсутствием большинства женщин, а с людоедством и голодом. В любом случае, это было не его дело.
– Куда же ты пойдешь? В лесу замерзнуть хуже, а ночью так и случится. – Максим подумал о костре, но, смерив взглядом худенькую фигурку Аллы, покачал головой. Если и продержится всю ночь, утром точно уснет и околеет. – Возвращайся тогда в Березовый сруб. Кстати, ты зачем сбежала-то от них? Говорят, там тепло, кормят и не обижают.
– У березовцев не так уж плохо, – согласилась Алла. – Когда оставили, то много расспрашивали о нашей жизни, но не обижали, это точно. Кормили немножко, работа не очень тяжелая была, как у всех. Но потом они нас, с другими бабами, озерным отдали. Такой у них договор. Только я слышала, как они ругались: озерные больше хотят, а березовские только обещают. Ну, так я слышала, точно не знаю… А вот у озерных плохо. Они ненавидят нас всех после того, что на «торге» случилось. Ольке Рябой глаз выбили, а с Леной, той, что темненькая, не знаю, что сделали, только померла она через два дня. Почти не кормили, пить давали мочу свою и на работы гнали самые плохие. На ночь оставляли на улице… Мертвых есть заставили. Ну, бабы ели, а я не могу… Плохо там. Я сделала вид, что помираю, меня и оставили на день. Я сбежала, вот украла у них тряпье.
