Очарованные - Робертс Нора (книга жизни .txt) 📗
Ана с улыбкой коснулась его щеки, заросшей жесткой щетиной.
— Хотелось бы посмотреть.
— Тайком курил в туалете, а Элис писала декорации для школьных спектаклей. Просто знали друг друга, и все. Я поступил в колледж, потом оказался в Нью-Йорке. Поскольку собирался писать, считал необходимым пожить на чердаке и немножечко поголодать.
Она обняла его, инстинктивно желая утешить, ожидая, пока он соберется с мыслями.
— Как-то утром пошел в булочную за углом, поднял глаза от слоек, увидел ее. Она покупала кофе и рогалики. Заговорили друг с другом, знаешь, как обычно… «Что ты тут делаешь?» — «А ты?» Кто где из старых знакомых, всякое такое. Было приятно и интересно. Вот мы, ребятишки из маленького городка, завоевываем большой нехороший Нью-Йорк.
Судьба свела их в многомиллионном городе, думала Ана.
Она училась в художественной школе, — рассказывал Бун, — жила вместе с несколькими другими девушками в съемной квартире поблизости, всего за пару кварталов. Мы просто вместе бродили, сидели в парке, сравнивали рисунки, часами болтали. Элис была полна жизни, идей, энергии. Мы не столько влюбились, сколько естественно вплыли в любовь. — Взгляд, устремленный на рисунок, смягчился. — Поженились незадолго до выхода моей первой книжки. Она еще продолжала учебу.
Бун снова прервался, переживая ожившие воспоминания, инстинктивно протянул руку, и Ана открыла ладонь, источая силу и поддержку.
— Так или иначе, все было прекрасно. Мы были молоды, счастливы, влюблены. Ей уже поступали заказы. Выяснилось, что Элис беременна. Поэтому мы решили вернуться домой, растить ребенка в уютном пригороде рядом с ее и моими родными. Потом родилась Джесси, казалось, ничего плохого никогда не может случиться. Только после родов к Элис так и не вернулись прежние силы. Все утверждали, что это естественно, потому что она устает с новорожденной и со своей работой. Она худела… я все шутил, что вот-вот совсем исчезнет. — Бун на секунду закрыл глаза. — Так и вышло. Исчезла. Когда, в конце концов, забеспокоились, что давно надо было сделать, она сдала анализы. В загруженной лаборатории что-то напутали и не скоро заметили. Когда мы узнали, что у нее рак, было уже слишком поздно что-нибудь предпринимать.
— Ох, Бун… Сочувствую… Мне очень жаль.
— Она сильно страдала. Вот что хуже всего. Она страдала, а я ничем не мог помочь. Смотрел, как она медленно умирает. Сам думал, что умру. Но рядом была Джесси. Элис было всего двадцать пять, когда я ее похоронил. А Джесси только что исполнилось два. — Бун глубоко вздохнул и повернулся к Ане. — Я любил Элис. Всегда буду любить.
— Знаю. Когда кто-то вот так входит в жизнь, его никогда не потеряешь.
— Когда я ее потерял, то разуверился в возможности вечного счастья, разве что в книжках — «…и дальше они жили счастливо». Не хотел вновь влюбиться, рискуя испытать такую же боль… вместе с Джесси. И вот снова влюбился. Влюбился так сильно, что снова поверил. Это чувство не такое, как раньше. Не меньше. Просто… это чувство к тебе.
Ана погладила его по щеке. Кажется, поняла.
— Бун, думаешь, я потребую, чтобы ты забыл Элис? Буду ревновать или злиться? За это я тебя только больше люблю. Она сделала тебя счастливым. Подарила Джесси. Я жалею лишь о том, что не знала ее.
Растроганный до невозможности, он прижался к ней.
— Будь моей женой, Ана.
Глава 11
Она застыла. Протянутые к нему руки замерли в воздухе. Дыхание остановилось. Хотя в сердце вспыхнула надежда, рассудок приказывал не торопиться.
Ана медленно высвободилась из объятий.
— По-моему…
— Только не говори, будто я тороплю события. — Бун был на удивление спокоен, сделав шаг, который, как теперь стало ясно, уже мысленно сделал несколько недель назад. — Плевать, даже если тороплю. Хочу, чтобы ты вошла в мою жизнь.
— Я уже вошла в твою жизнь, — улыбнулась Ана, стараясь сохранять непринужденный тон. — Еще раз подтверждаю.
— Мне было тяжело, когда я тебя просто хотел, стало еще тяжелее, когда начал влюбляться. А теперь, когда полюбил, это просто невыносимо. Не хочу жить в соседнем доме. — Он крепко схватил ее за плечи, удерживая на месте. — Не хочу отсылать ребенка, чтобы провести с тобой ночь. Ты сказала, что любишь меня.
— Люблю. — Она к нему прижалась, уступив отчаянному желанию. — Сам знаешь, что люблю. Даже не догадывалась, что способна так сильно любить. Сильнее, чем хотела. Только брак — это…
— …правильно, — договорил он, гладя ее влажные волосы. — Это правильный шаг для нас, Ана.
— Я уже говорил, что серьезно отношусь к близости, причем имел в виду не только секс. — Он отстранил ее, чтобы видеть лицо и чтобы она его видела. — Я уже говорил, что творится в душе каждый раз, когда вижу тебя. До нашей встречи я вполне довольствовался сложившейся жизнью. Больше она меня не устраивает. Не хочу лазать к тебе через изгородь. Хочу, чтобы ты была со мной, с нами.
— Если бы это было так просто… — Ана отвернулась, подыскивая верный ответ.
— Будет. — Бун боролся с внезапным приступом паники. — Когда я вошел нынче утром, видя тебя в постели в обнимку с Джесси… не могу выразить, что испытал в ту минуту. Понял, что хочу именно этого. Чтобы ты была здесь. Рядом. Хочу вместе с тобой растить Джессику, потому что ты ее любишь. Хочу других детей. В будущем.
Ана закрыла глаза перед слишком сладким прекрасным видением. Из-за ее страхов они оба лишатся возможности осуществить мечты.
— Если скажу сейчас «да», прежде чем ты поймешь и узнаешь меня, это будет нечестно.
— Я тебя знаю. — Бун снова развернул ее к себе лицом. — Знаю, что в тебе есть страсть, сострадание, чуткость, знаю, что ты верная, щедрая, искренняя… Сильно привязана к родне, любишь романтическую музыку и яблочное вино… Знаю, как звучит твой смех, чем ты пахнешь… Знаю, что смогу сделать тебя счастливой, если позволишь.
— Ты сделал меня счастливой. Поэтому я хочу точно так же тебя осчастливить. Не знаю, что делать… — Ана высвободилась из рук Буна, прошлась по кабинету, сбрасывая напряжение. — Не знала, что это произойдет так быстро, пока я не совсем уверена. Клянусь, если бы догадалась, что ты думаешь о женитьбе…
Обручиться. Стать его женой. Невозможно представить связь драгоценнее этой.
Надо признаться. Пускай сам решает, принять ее или отвергнуть.
— Ты со мной гораздо честнее, чем я с тобой.
— В каком смысле?
— В том, какой ты на самом деле. — Ана закрыла глаза и вздохнула. — Я трусиха. Легко отступаю перед злом, жутко боюсь боли — физической и моральной. Слишком остро чувствую то, чего другие просто не замечают.
— Ана, о чем ты? Не понимаю…
— Конечно, не понимаешь. — Она стиснула губы. — Можешь признать, что есть люди, которые чувствуют гораздо сильнее, глубже, тоньше других? И поэтому устанавливают защиту, ограждающую от слишком бурных эмоций, кипящих вокруг? Вынуждены устанавливать, чтобы не погибнуть…
Подавив нетерпение, Бун с трудом улыбнулся:
— Стараешься заморочить мне голову?
Она со смехом закрыла глаза руками.
— Подожди. Я должна объяснить и не знаю как. Если бы могла… — Ана попятилась, решив все рассказать, и при этом задела альбом, упавший со стола, автоматически наклонилась за ним.
Может быть, рука судьбы открыла его на недавно сделанном наброске. Ана долго рассматривала великолепный рисунок. На нее смотрело чудовищно искаженное лицо злобной ведьмы в черном капюшоне. Бун очень хорошо понимает, что такое зло.
— Не обращай внимания. — Он попытался забрать альбом, но она затрясла головой.
— Это для твоей сказки?
— Да. Для «Серебряного замка». Пожалуйста, не увиливай.
— Я вовсе не увиливаю. Дай мне еще минутку. Объясни, что ты нарисовал.
— К черту картинки, Ана.
— Пожалуйста, прошу тебя.
Бун запустил пальцы в волосы, им овладело чувство безнадежности.
— Не совсем то, что кажется. Злая колдунья зачаровала принцессу в замке. Я хотел изобразить заклятие, от которого никто не способен избавиться.
