Тайна Леонардо - Воронин Андрей Николаевич (полные книги .txt) 📗
Бек тоже забрал из машины свой багаж – плоский, очень приличного, даже шикарного вида кожаный кейс, совершенно не вязавшийся с его горилльей фигурой, бритой макушкой и зверской мясистой рожей. Однажды, пребывая в благодушном настроении, навеянном четырьмя бутылками крепкого пива, Бек временно проникся к Глебу симпатией и показал ему этот чемоданчик в открытом виде. Когда он поднял крышку, кейс распустился, как диковинный цветок: веером раскрылись перегородки из обтянутого кожей плотного картона, на каждой обнаружилось множество кармашков, по которым были разложены любовно отполированные инструменты. Их было никак не меньше сотни – от простейших отмычек до замысловатых штуковин, назначения которых не знал даже агент по кличке Слепой, который был далеко не новичком в древнем и тонком искусстве взлома. Весил этот драгоценный кейс при своих скромных размерах никак не меньше десяти килограммов, но здоровенный Бек управлялся с ним, как с пушинкой, словно в нем не было ничего, кроме справки об освобождении.
Клава, управившись с номерами, бережно извлек из багажника матерчатую сумку, где лежал ноутбук. В сумке еще было полно какого-то непонятного хлама. Были там мотки разноцветных проводов, отвертки, зажимы, именуемые в народе "крокодилами", какие-то вольтметры, амперметры, тестеры и прочие электронные примочки. К телефонной линии Эрмитажа Клава подключился еще позавчера; тогда же на съемной квартире неподалеку от Дворцовой площади подключение было опробовано, проверено и признано вполне работоспособным.
Забрал свою средних размеров спортивную сумку непривычно молчаливый и задумчивый Кот, после чего Гаркуша забрался в багажник чуть ли не по пояс и одну за другой выволок оттуда две канистры бензина. Воткнув жестяную воронку в горловину бензобака, он стал заправлять джип. Все, кто курил, поспешили отойти в сторонку.
Только Короткий не стал забирать из багажника "девятки" свои пожитки. Произошло это по той простой причине, что ни пожитков, ни самого Короткого в машине не было. Его отсутствие обнаружилось где-то после обеда, часа в три или четыре пополудни, и заметил его, разумеется, Бек. На вопрос, куда, черт возьми, опять подевался этот недомерок, Кот ответил в высшей степени туманно.
Складывалось впечатление, что он и сам этого не знает. Разумеется, Бек немедленно полез на стенку, высказавшись в том плане, что если этот обмылок, огрызок этот недоделанный думает отсидеться в уютном местечке, покуда остальные будут рисковать своей шкурой, на долю пусть не рассчитывает – он, Бек, лично проследит, чтобы вместо денег ему досталась парочка хороших переломов и сотрясение мозга в придачу. "Разберемся", – буркнул в ответ на эту страстную тираду Кот, и это было все. Гаркуша слепо доверял главарю во всем, что касалось организационной части ограбления, а Клаве, похоже, было наплевать, куда подевался Короткий. Глеб давно заметил, что программист ведет себя так, будто не вполне понимает, во что ввязался. Клаве казалось, что в этом деле, как и в любом другом, от него требуется одно: правильно выполнить свою часть работы, а потом хоть трава не расти. Он считал, что каждый должен отвечать за себя, и отказывался принимать простой, лежащий на поверхности факт: в том деле, которое они затеяли, за ошибку одного придется отвечать всем. И ответственность будет не моральной и даже не финансовой, а уголовной...
Что до Глеба, то он тоже промолчал. В отличие от Бека, Клавы и Гаркуши, он знал, что лилипут играет в этом деле одну из ключевых ролей, а не просто болтается на всякий пожарный случай. Несомненно, его исчезновение было спланировано заранее и Кот был полностью в курсе, где он находится в данный момент и что делает; и Глеб, недавно взятый этими двумя проходимцами в долю, имел сейчас полное право, что называется, "швырнуть предъяву" по поводу своего неведения.
Он аккуратно пристроил свое пневматическое хозяйство поверх спортивной сумки Кота, захлопнул дверь багажного отделения джипа и, на ходу вытаскивая из пачки сигарету, отошел в сторонку – туда, где, прислонившись задом к капоту "девятки" и рассеянно покуривая, стоял Кот.
– Не хочу показаться навязчивым, – сказал он негромко, убедившись, что их никто не подслушивает, – но мне тоже интересно, где наш маломерный коллега. Не люблю, понимаешь, действовать вслепую. Не нравится мне, когда из меня дурака делают.
Кот задрал голову к верхушкам сосен и выдул в низкое пасмурное небо длинную струю табачного дыма.
– Не парься, Черный, – сказал он. Вид у него при этом был такой, что со стороны могло показаться, будто они с Глебом беседуют о погоде. – Мы просто не успели тебя предупредить, вокруг все время народ терся... Короткого я отправил присмотреть за заказчиком. В музее мы без него вполне можем обойтись, а заказчик... В общем, крученый тип, ему палец в рот не клади. Все-таки речь идет об очень больших бабках. А ты ведь сам знаешь: пообещать можно что угодно, а когда настает время платить, человека начинает жаба давить. И чем ближе это время, тем сильнее она, сука, давит...
– Личным опытом делишься? – тоже любуясь верхушками сосен, сказал ему Глеб. – Гляди, Петр Иванович. Я, вообще-то, человек компанейский. Люблю веселую шутку, не обижаюсь на дружеские розыгрыши... Но когда меня кидают на бабки, чувство юмора мне отказывает. Такой вот у меня недостаток, и с ним надо считаться.
– Все мы не ангелы, – констатировал Кот, затушил окурок о подошву, сунул его в карман и отошел, давая понять, что разговор окончен.
Глеб проводил его взглядом, гадая, что все это может означать. Ему представился Короткий, лежащий на какой-нибудь крыше в двух шагах от Дворцовой площади со сверхмощной снайперской винтовкой пятидесятого калибра наготове. Стальные сошки упираются в ржавую кровельную жесть, широкий окуляр прицела отсвечивает красным, как глаз вампира, толстый вороненый ствол тускло поблескивает в сереньком полусвете ненастного питерского вечера... Отдача почти наверняка оставит на плече у Короткого здоровенный и очень болезненный синяк, но ради суммы, о которой идет речь, можно вытерпеть и не такое.
Буду прятаться за Кота, решил Глеб, но тут же понял, что это ерунда. Спрятаться можно, если знаешь, когда и с какой стороны тебе грозит опасность. А чертов карлик со своей винтовкой может объявиться когда и где угодно – спереди, справа, слева, сзади...
Строго говоря, об исчезновении Короткого следовало бы предупредить Федора Филипповича. Генерал принял бы все необходимые меры; во всяком случае, если коротышка действительно решил поиграть в снайпера, эта игра кончилась бы для него скверно. Но предупредить шефа Глеб по вполне понятным причинам был не в состоянии, так что уповать ему оставалось только на высшее начальство – самое высшее, какое только бывает. На Господа Бога...
Бек, который, как и Глеб, не ко времени вспомнил Короткого, клял лилипута на все лады, укладывая в багажник джипа свой драгоценный кейс. Заодно досталось и Глебу – за то, что закрыл багажник, не потрудившись проверить, все ли загрузили свое имущество.
– Копаться надо поменьше, – ответил Сиверов, чтобы не давать Беку повода думать, что он, Черный, способен молча проглотить обвинения. – А будешь много гавкать, – добавил он, – гавкалку на хрен отстрелю. Придется тебе тогда азбуку глухонемых учить.
– Зато за базар отвечать не придется, – вставил Клава. – Молчание – золото.
– Слышь, ты, водолаз, – мгновенно завелся Бек, – что ты хочешь, а? Давно в пятак не получал?
– Можно ехать, – сказал Гаркуша, завинчивая пробку бензобака.
Глеб взглянул на него с благодарностью: водитель избавил его от необходимости в очередной раз призывать Бека к порядку. Эта процедура повторялась регулярно и надоела ему до крайности. Если бы Глеб отвечал за исход операции не перед Федором Филипповичем, а всего лишь перед Котом, он бы действительно давным-давно отстрелил Беку какой-нибудь жизненно важный орган, причем сделал бы это с огромным удовольствием.
Гаркуша сел за руль джипа и вывел его на дорогу, оставив в перекопанном сугробе глубокую колею. Кот тем временем забрался в свою "девятку" и, как только джип на первой передаче прополз мимо, безбожно газуя, увязая в снегу, загнал отчаянно буксующую легковушку на его место. Глеб, Бек и Клава вместе с выбравшимся из-за руля Котом замаскировали "девятку" все тем же валежником. Хозяйственный Гаркуша еще раз старательно перекопал многострадальный сугроб саперной лопаткой и помахал сверху еловой лапой. Из этого следовало, между прочим, что бросать "девятку" на произвол судьбы Кот не собирается, и Глеб подумал, что уважаемый Петр Иванович может оказаться одним из тех фраеров, про которых говорят, что их сгубила жадность.
