Любимицы королевы - Холт Виктория (электронные книги бесплатно TXT) 📗
— Ничего, ничего. Только мальчику лучше было б обратиться ко мне. У герцога много забот.
— У вашей светлости тоже.
— Ты права. Стоит мне отвернуться, и корсажники становятся дворянами. Этак скоро конюхи превратятся в благородных герцогов. А потом, извольте видеть, нам надо демонстрировать свою набожность, пытаясь излечивать наложением рук от золотухи. Предрассудки, вот что это такое. Зря ты не рассказала мне о том, что здесь творилось.
Эбигейл опустила голову.
— Ваша светлость, я знала, вы в трауре…
— Это не имеет значения. Ну ладно, теперь я здесь и позабочусь, чтобы все шло как по маслу. Королева, по-моему, довольна тобой. Ты заботишься о ее удобствах без навязчивости. Так и надо. Я вознагражу тебя.
— Ваша светлость очень добры.
— При дворе со мной моя младшая дочь. Сестры ее повыходили замуж, брат… скончался, и я решила не оставлять девочку в Сент-Олбансе. Приглядывай за ней. Возможно, тебе придется сопровождать ее в театр или в оперу. Будешь следить, чтобы с ней ничего не случилось.
— А королева…
Эбигейл пришла в ужас. Неужели ее заберут от Анны? Она этого не вынесет. Ей представилось, как она падает перед королевой на колени и просит оставить ее у себя.
Но Сара раздраженно продолжала:
— Конечно, нет. Королева не захочет лишаться тебя. Ты показала себя хорошей горничной. Поездки с нами будут чем-то вроде небольшой награды за хорошую службу.
Награды? Быть компаньонкой вспыльчивой Мэри, очень похожей на свою мать! Эбигейл надеялась, что Анна вскоре потребует от нее вновь приступить к исполнению своих обязанностей.
— А где Хилл? — недовольно спросила королева.
— Ваше величество, — ответила миссис Дэнверс, — герцогиня сказала, что везет ее в оперу.
— В оперу? Хилл? Очень, очень странно.
— Да, ваше величество. С какой стати герцогине брать туда с собой горничную?
— Дэнверс, омой мне ноги. Они сегодня очень отекли. Господи, как бы мне хотелось побывать в опере, но честно говоря, Дэнверс, я не хочу, чтобы меня туда несли… А без этого не обойтись. Подагра в последние дни совсем меня замучила. У Хилл такие нежные руки.
Миссис Дэнверс принесла таз, чтобы омыть королеве ноги.
Руки ее не были столь чудодейственными, как у Хилл. Анна закрыла глаза. До чего же она устала. После обеда Георга, как обычно, потянуло в сон, и принц проспал те два часа, которые она обычно с удовольствием проводила в своем любимом зеленом кабинете. Разливать чай являлось обязанностью Хилл — у нее красивые белые руки. Больше ничего красивого у бедняжки нет. Анна поглядела на свои. «И у меня тоже, — подумала она. — Бедняжка Хилл! Такая худая, неприглядная. Но руки у нее просто загляденье, она хорошо играет на клавесине, а передразнивает окружающих очень забавно. У Георга это вызывает смех. Как приятно слышать его смех — но только недолго, иначе может начаться приступ астмы. Хилл никогда долго не смешит его. Она очень сдержанна. Если видит, что близится приступ — а от нее это не укроется, — то сразу же замолкает.
Какое приятное времяпрепровождение! За принцем всегда следует этот славный паж, Сэмюэл Мэшем. Сегодня он выглядел мрачным, как и все остальные — кроме быстро уснувшего Георга.
«Нам недостает Эбигейл Хилл, — с легким удивлением подумала Анна. — Всем. Даже Георгу. Ему наверняка спалось не очень уютно».
А тут Сара увезла Эбигейл Хилл в оперу. Вдруг она почувствует обаяние девушки? Вдруг увезет ее в Сент-Олбанс? Тогда уж ни за что не пожелает с ней расстаться. Лицо Анны вытянулось. Она представила себе их вместе — яркую красавицу Сару и незаметную, но совершенно незаменимую Эбигейл.
Ее не досуха вытертые ноги продолжали ныть.
— Дэнверс… Но какой в этом смысл? Только Эбигейл способна принести облегчение ее несчастным больным ногам.
Эбигейл… и Сара! Вместе. А она прикована к кушетке и креслу водянкой и подагрой. Как бы ей хотелось находиться в опере, слушать остроты Сары и видеть рядом Хилл, предугадывающую ее желания.
Дэнверс ждала распоряжений.
— Принеси письменные принадлежности. Я хочу написать герцогине Мальборо.
Дэнверс ушла. Анна задумалась о Саре, которая несколько дней не появлялась и не писала. Сара никогда не любила писать письма. Каждый раз приходится ей о них напоминать. А теперь, разумеется, у нее на это будет еще меньше времени, поскольку она обнаружила достоинства Эбигейл.
«Раз дорогая миссис Фримен так не любит писать письма и, не появляясь два-три дня, не дает о себе знать, я для собственного успокоения вынуждена черкнуть несколько строк. Видимо, находясь в Лондоне, вы пожелаете послушать оперу. И это вполне понятно, я бы тоже не отказалась, будь способна двинуться с места. Но когда это будет возможно — Бог весть, я совсем охромела. Надеюсь, миссис Фримен не подумает брать с собой в оперу Эбигейл Хилл и не станет проводить много времени в ее обществе, иначе это превратится в потребность. Поэтому прошу ради вас самой и ради бедной миссис Морли — имейте как можно меньше дел с этой очаровательницей и простите, что я вам это пишу.
Ваша бедная, несчастная Морли».
Вызвав Дэнверс, Анна велела ей запечатать и отправить письмо. Позже, засыпая в кресле, она подумала: «Я написала миссис Фримен странное письмо. Непонятно, зачем. Но в нем есть правда, маленькая Эбигейл Хилл в определенном смысле очаровательница. Когда она здесь — ее не замечаешь, когда нет — как ее недостает!»
— Дэнверс.
— Слушаю, ваше величество.
— Когда Хилл вернется, скажи ей, что она стала слишком подолгу отсутствовать.
— Непременно, ваше величество.
— И пришли ее ко мне… сразу же.
Когда герцогине Мальборо принесли письмо, она сидела в комнате вместе с дочерью. Мэри угрюмо смотрела, как мать вскрывает конверт.
В голубых глазах девушки застыло недовольное выражение, губы — очень похожие на материнские — капризно искривились. Ей очень хотелось вернуться в Сент-Олбанс. Там ее дожидается молодой человек. Вечерами она тайком уходила из дома, они вместе мечтали о будущем. Возможно, им придется бежать, мама ни за что не позволит своей дочери выйти за сквайра, хоть он и самый красивый, самый лучший человек на свете. Неужели мало того, что муж Генриетты, лорд Риэлтон, станет графом Годолфином, когда его отец умрет? Анна стала леди Сандерленд, Элизабет — леди Бриджуотер. У всех трех великолепные партии. Они вышли замуж по указке матери; почему бы самой младшей не сделать выбор самостоятельно?
Она была еще очень юной и не смела ничего сказать, прекрасно зная, как выходит мама из себя, когда ей что-то не по душе.
«Но он состоится», — мысленно сказала Мэри, и в лице ее отразилась вся унаследованная от матери решимость.
Глядя, как Сара читает письмо, девушка подумала: «Я навсегда возненавижу ее, если она воспротивится нашему браку».
— Хмм! — произнесла герцогиня. — Кажется, эта особа глупеет с каждым днем.
Мэри догадалась, о ком она говорит в таком пренебрежительном тоне. Маме нравилось презрительно отзываться о королеве, так много для нее сделавшей. «Возможно, — подумала девушка, — она отправит меня в Сент-Олбанс на попечение Эбигейл Хилл. Это было бы замечательно. С Эбигейл можно делать все, что угодно. Унижать, запугивать, пока она не смирится со всем».
— Письмо от королевы? — спросила Мэри.
— Да. Это ревнивая старая дура. Она не переносит, когда я общаюсь с кем-то, кроме нее. До чего еще она может дойти?
— Мама, ты хочешь отправить со мной в Сент-Олбанс Эбигейл Хилл?
— Нет, не хочу. Королеве это бы не понравилось. Она нужна при дворе.
— Значит, она не хочет расставаться с Эбигейл?
Сара рассмеялась.
— Эбигейл! Королева о ней вовсе не думает. Это хорошая горничная… и только. Королеве она нравится, потому что ненавязчиво исполняет все ее желания. Но Анна так ревниво следит за моим вниманием к кому бы то ни было! Представь себе, она считает эту маленькую дурнушку-горничную очаровательницей. Эбигейл Хилл!
