Сердце ждет любви - Энок Сюзанна (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Зачем говорить обо мне? Я плохой пример для подражания, Джеймс. И Косгроув, кстати, тоже.
— Вы шутите, Брэм, — вздохнул Джеймс. — В прошлом году вы выиграли все пари, заключенные вами в «Уайтсе». Это достойный пример. Почему бы не последовать ему?
Возможно, это был великолепный бал, но какого черта он тратит время на лекции о пристойном поведении? Есть ли у него моральное право? Чушь все это. Прежде всего, ему не терпелось узнать, чем Косгроув обидел Розамунду.
Брэм обернулся и увидел, что Миранда с удивлением поглядывает на него, а Косгроув, не таясь, тоже смотрит на него. Выражение лица маркиза, которое, как всегда, было трудно понять, ясно показывало сейчас презрение и торжество. Но вместе с тем было заметно, как гнев, мелькнувший на лице маркиза, когда он вошел в зал, разгорался все сильнее.
Значит, его недовольство направлено на него, Брэма. Вероятно, спустя какое-то время Косгроув понял, что неправильно вел себя с Розамундой, но, учитывая то, что ему только что сказал Джеймс, это мало что объясняло. Маркиз по-прежнему пытался напугать ее, и ему это, очевидно, удавалось.
Брэм подумал, что еще не поздно развернуться и уйти, ведь он же не был любителем впутываться во что-то, что его не касалось. Но ведь тогда маркиз совсем распустит руки. Больше он никогда не станет доверять Косгроуву.
— Брэмуэлл, — медленно протянул маркиз, когда тот остановился передним. Кинг бросил взгляд на приближавшегося к ним лакея, и тот невольно отскочил в сторону.
— Косгроув, кажется, ты здесь без своей нареченной. Непредусмотрительно с твоей стороны оставлять ее одну, ведь тебе стоило большого труда заполучить ее.
— Ты должен принести мне извинение. Брэм поднял бровь.
— Я — тебе?
— Да, ты. И я жду, что ты сделаешь это, встанешь на глазах у всех на колени и попросишь у меня прощения.
Положение создавалось скверное. Он был безоружен, если не считать находчивого ума и кинжала в сапоге.
— Похоже, что мы с тобой больше не друзья, — задумчиво произнес он, замечая, как вокруг них образуется пустота, как будто гости почувствовали в воздухе опасность.
— Похоже, что так, — согласился Косгроув. — Ты поимел ее. А я ясно показал, что она принадлежит мне.
— У меня было много женщин, Кинг, — с улыбкой заявил он, хотя не видел в этой ситуации ничего смешного. — О которой ты говоришь?
— Если бы я хотел ее перед всеми опозорить, я бы уже сделал это, — проворчал Косгроув с пылающими от гнева голубыми глазами. — Из-за тебя ей будет хуже: если слова не подействуют, придется применить другие средства.
— А ты не можешь выбрать другую жертву?
— Нет. Если ты не хочешь, чтобы сейчас закончилась наша дружба, то я еще раз предлагаю тебе извиниться передо мной. Подумай.
Наклонив набок голову, Брэм заметил, что его старший брат и герцог Левонзи стоят позади наблюдавшей за происходившим толпы. Этого только не хватало! Из всех его проступков отца больше всего раздражали отношения сына с Косгроувом, и только по одной этой причине ему было неприятно, что герцог увидит его ссору с этим человеком. С другой стороны, он скорее пустил бы себе пулю в лоб, но никогда бы не встал на колени при людях, прося за что-то прощения. Особенно если считал себя правым, каковым он довольно неожиданно оказался. А как же иначе?
— У меня есть к тебе другое предложение, — сказал он, не повышая голоса. — Оставь ее. Оставь в покое ее семью, и покончим с этим. Станешь продолжать эту игру, и я позабочусь, чтобы ты пожалел об этом.
— Хотел бы я посмотреть, как ты попытаешься обыграть меня. И убирайся ко всем чертям!
Брэм изобразил поклон:
— После тебя. — Повернувшись на каблуках, он пошел через толпу.
— Брэм, — тронул его за плечо брат.
— Извини меня, Огаст. Я ищу виски.
Надо признаться, что крепкий напиток не помешал бы ему, но он думал не о нем. В его голове возникла и укрепилась эта мысль в ту минуту, когда он узнал, что Розамунда может оказаться в беде. И какого черта он в течение месяцев забирался в дома под видом одного из гостей? Он уже дважды под покровом темноты побывал в Дэвис-Хаусе. И в третий раз это будет совсем не трудно. Зачем лишние светские церемонии?
Он задержался на несколько минут в дальнем углу зала, пока не начались танцы, затем выскользнул в боковую дверь. Выйдя из дома, через сады направился на улицу. На этот раз он оставил свою карету около подъезда, но вместо того, чтобы пройти дальше по улице и завернуть за угол, остановил наемный экипаж.
Наемный экипаж — нарушение еще одного его правила. Он терпеть не мог эти чудовища на скрипучих рессорах, с их продавленными сиденьями и странными запахами, но в этот вечер ему не хотелось думать о таких мелочах. Был ли он одержим этим последние недели, когда мысли о Розамунде не выходили у него из головы? Может быть, это был признак надвигающегося слабоумия? Неудивительно, если вспомнить, как он прожил свою жизнь.
Но почему Роуз? Почему не Миранда Экли, которая, бесспорно, была более опытна в постели, чем Розамунда Дэвис? Или Сара Вишер, умевшая доводить до экстаза? Почему эта порядочная, веснушчатая, невероятно упрямая Розамунда Дэвис? Он не находил этому объяснения.
Экипаж остановился, и он вышел из него за две улицы от Дэвис-Хауса, а остальную часть пути прошел пешком. В половине окон нижнего этажа горели свечи, некоторые освещали комнаты наверху. Ясно, что сегодня он не войдет в парадную дверь.
Раздраженный собственным непреодолимым желанием видеть и касаться ее, Брэм обошел стороной подъездную дорожку и пошел вдоль стены. Даже спустя три года после возвращения из Испании он продолжал ездить верхом и заниматься боксом, но перелезать через стены, чтобы увидеться с женщиной, находившейся в расстроенных чувствах, казалось ниже человеческого достоинства и не соответствовало его циничному взгляду на жизнь.
Он осознавал, что поступает глупо, но это сознание не мешало ему взбираться вверх по водосточной трубе, проходившей рядом с окном Розамунды. Как обычно, окно было приоткрыто на несколько дюймов, и он смог зацепить носком сапога раму и потянуть ее на себя. Раскрыв окно достаточно широко, он раскачался и, перебросив тело, ухватился пальцами за подоконник.
Перехватив руки, Брэм уперся ногами в стену и подтянулся к окну. Тут что-то ударило его по лицу, и 168 он чуть не разжал пальцы.
— Розамунда, — прошептал он, стараясь удержаться, — перестань, черт возьми, бить меня!
Она ахнула и, выглянув из окна, посмотрела вниз, на него.
— Брэм? О Боже! Я подумала, что, может быть, в дом лезет Черный Кот, чтобы грабить нас.
Черный Кот уже побывал в доме, но единственное, что он украл, была ее девственность.
— Джеймс сказал, что ты заболела, — произнес он, глядя на нее и чувствуя странное волнение в груди, не имевшее никакого отношения к тому, что он висел в двадцати футах от земли. За этим должна была последовать фраза из «Ромео и Джульетты»: «Мне указала путь любовь».
— Ты мог бы зайти через парадную дверь, если хотел разузнать обо мне.
— Если ты не отойдешь и не впустишь меня, то к парадным дверям придет полиция, чтобы узнать, почему в вашем саду лежит мертвый, очень красивый мужчина.
Розамунда поспешно отступила. Она чувствовала себя немного неуверенно — ведь он ожидал найти ее испуганной и расстроенной, — Брэм перепрыгнул через подоконник и вошел в ее спальню.
Отшвырнув в сторону крикетную биту, которой она ударила его, Розамунда бросилась к нему. Оказавшись лицом к лицу с прижавшейся к нему женщиной, Брэм сделал то единственное, что казалось ему правильным, — он обнял ее.
— Розамунда, — выдохнул он, прижимаясь лицом к ее мягким рыжеватым волосам.
Черт! Он не умел успокаивать. Он мог по пальцам пересчитать случаи, когда делал это. Она подняла лицо и стала целовать его легкими как перышко поцелуями, пробуждая в нем желание.
— Я стараюсь быть верным другом, — прошептал он, поднимая голову и отвечая на ее поцелуи.
— Все ушли, а ты пришел навестить меня, — все еще дрожащим голосом шептала она, пытаясь развязать его галстук.
