Счастливо оставаться! (сборник) - Булатова Татьяна (книги бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
– Кремом.
– Каким это кремом? – встревожилась Тамара.
– Обыкновенным, – уверила ее Машка.
Так обыкновенный крем пахнуть не мог. И женщина отправилась на ревизию в ванную. Так и есть! Драгоценное содержимое микроскопической матовой баночки с надписью «Аll about eyes rich» уменьшилось ровно наполовину.
– Машка! – завопила Тамара. – Иди сюда, зловредный ребенок.
– Зачем? – полюбопытствовала девочка.
– Сейчас узнаешь…
Маруся отправилась к матери, сопровождаемая Виктором. Тамара стояла взъерошенная и чуть не плакала:
– Этим кремом мазалась?
Машка кивнула.
– Ви-и-ить, – пожаловалась Мальцева мужу, – посмотри: эта чувырла мой крем для глаз ополовинила. Я его только перед поездкой купила.
Виктор помнил, что «перед поездкой» супруга купила не только его, но и еще миллион каких-то баночек, счет за которые соответствовал сумме оплаты квартиры не менее чем за три месяца. Еще Виктор помнил, что ни в коем случае в подобной ситуации нельзя произносить фразу: «Ничего страшного. Подумаешь, какой-то крем!» Поэтому отец семейства сделал строгое лицо и назидательно произнес:
– Маруся! Ведь мама сто раз тебя просила не трогать ее косметику.
– А где там написано, что это ее косметика? – дерзко заявила Машка, глядя исключительно в отцовские глаза.
Мальцев внутренне был согласен с разумной дочерью, но роль, ему отведенная, состояла совсем в другом, и он старался ей соответствовать:
– Мы с мамой объясняли тебе, что такое личные вещи человека. Личные вещи… – Виктор глотнул воздуха, – это то, что принадлежит одному человеку. И, значит, пользоваться ими может исключительно он один. Это как зубная щетка. У каждого – своя…
– А зачем же ты брал мамину, когда забыл свою? – подрезала Маруся отца на бреющем полете. – Личные вещи… – И в Машкином личике проступили черты Виктора Сергеевича Мальцева, – должны… находиться… в личном шкафу. А ванная – место общего пользования. Значит, то, что стоит на полочке, тоже общее.
– Общее? – переспросила Тамара и отправилась в комнату.
– Общее! – победоносно заявила Машка и двинулась вслед за матерью.
Тамара села на кровать, огляделась, вытащила из кипы сваленных на тумбочке дочерних вещей самую красивую тетрадку, купленную той для «личных целей», и выдрала из нее лист.
– Что ты делаешь?! – завопила Маруся и схватилась за перламутровую обложку с таким остервенением, что побелели кончики пальцев.
– Мне листок нужен, – как бы нехотя объяснила Тамара.
– Это моя личная вещь! – запротестовала девочка.
– «Личные вещи должны находиться в личном шкафу», – процитировала женщина Машкин тезис. – А номер – это «место общего пользования. Значит, то, что лежит на тумбочке, тоже общее.
Маруся сдвинула бровки – не поспоришь! – и стала запихивать в недра тумбочки свои вещи, разбросанные по номеру: книжки, тетрадки, карандаши, журналы, украшения, трусы, косметику, даже босоножки. Для надежности прихлопнула дверцу ногой и с чувством выполненного долга оглядела номер – ничего личного! И ничего лишнего!
– Ну теперь-то мы можем идти на завтрак?
– Вполне. – Тамара закончила заправлять постель.
Виктор ждал своих женщин, а про себя поражался скорости реакции собственной супруги. Похоже, не менее быстрой реакцией обладала и его дочь, сдвинувшая материнские баночки на зеркальной полочке в ванной в одну сторону. Для пущей наглядности она забаррикадировала их поролоновой мочалкой. По другую сторону сиротливо покоился отцовский бритвенный станок. По центру располагался стакан с зубными щетками. В местах «общего пользования» теперь царил полный порядок.
– Кладите уже свои вещи на место! – призвала Маруся родителей к соблюдению бытовой дисциплины. – А то как маленькие: везде все раскидывают.
– Так точно! – засмеялся Виктор, и Мальцевы подались на завтрак.
Море дышало. На вдохе позвякивало галькой, на выдохе шуршало. Прозрачное до хрустальной звонкости сливалось с небом. Виктор фотографировал. Маруся жеманно застывала перед камерой, старательно подражая материнским позам.
– Посмотри, меня всю видно? – вопрошала девочка, вытянувшись на берегу.
– Всю.
– Ноги умещаются?
Виктор кивал.
– Длинные?
– Стройные, – уточнял Мальцев.
– Подожди, я сяду, – командовала Маруся и принимала кокетливую позу.
Отец терпеливо ждал, когда его чадо устроится поудобнее.
– Теперь давай, – разрешала Машка и томно улыбалась в объектив.
Тамара из-под навеса наблюдала за фотосессией, отмечая про себя, как неожиданно повзрослела дочь. Вместо суетливой Машки на берегу потягивалась томная девица, наотрез отказавшаяся этим летом купаться в одних плавках.
Отдыхающих почти не было. Неподалеку торчали две яркие палатки, из которых выныривали дикари и, спотыкаясь, брели к душу с пресной водой, где чистили зубы и намыливали головы.
«Боже, что за радость», – морщилась женщина, рассматривая сквозь очки покрытых татуировками загорелых парней, фыркающих под потоками воды. Лишенные смущения, те смачно сплевывали на тусклую гальку, сморкались и в довершение утреннего туалета даже брились.
Тамаре от увиденного становилось брезгливо, и она отворачивалась, интуитивно пытаясь сохранить столь неуловимый отпускной флер.
– Ма-а-ама! – кричала Машка и махала руками, как вертолет пропеллером. – Иди к нам!
Женщина отрицательно мотала головой и смотрела на море, пытаясь понять, движутся виднеющиеся вдалеке корабли или стоят на месте. Иногда с судна спускали лодку, и Тамара следила за ее бегством к берегу.
«За провизией», – придумывала Мальцева и чувствовала себя мудрой и очень проницательной. Лодка причаливала к пирсу. Из нее выскакивали люди, издалека казавшиеся черными запятыми. Ничего необычного не происходило, и Тамара искала для своих наблюдений другие объекты.
Чаще всего ими становились прибывающие на пляж пансионатцы. Шумные и многодетные, они бросались к свободным лежакам и растаскивали их, как муравьи соломинки. Овладев добычей, отдыхающие любовно покрывали их полотенцами. А те, у кого полотенец не было, маркировали их собственной одеждой, сумками и пакетами.
– Слушай, как-то неудобно, надо было для ребят лежаки занять, – поделился с женой Виктор.
– Надо было, – согласилась Тамара, не глядя на супруга.
– Они же не приехали, – присоединилась Маруся.
– Может, пешком идут, – предположил Мальцев.
– Может… – лениво протянула Тамара.
– А может, они и вообще не придут?! – растревожилась девочка.
– Может, и не придут, – «поддержала» ее мать.
– Тебе что? Все равно? – гневно спросила Машка.
– Все равно.
– И тебе? – продолжила девочка допрос с пристрастием, строго глядя на отца.
Тот не успел ответить, как сверху раздался истошный детский вопль: «Укуси-и-ила!» Из-за бетонной стены показались четверо. Это были вчерашние знакомцы, окрещенные Тамарой «кубанцами».
Впереди шествовал Гена, неся в руках два огромных пакета с надписью «METRO». Издалека было видно, что двигаться ему тяжело: пот катился с него градом, отчего на красной майке проступили неровные мокрые пятна. «Хворает, – отметила про себя Тамара не без ехидства, – «Диоскурия» подкосила».
Следом за ним брел Стас, очевидно злоупотребляющий по утрам стайлингом. Это произвело на Марусю неизгладимое впечатление.
– Смотри! – дернула та мать. – Ничего себе ирокез!
– Чего?! – изумился Виктор, пребывающий в конфликте с молодежными тенденциями.
– И-ро-кез, – по слогам проговорила Машка и прониклась к юноше нескрываемым уважением.
«С девочкой дружбы, судя по всему, не получится», – огорчилась Тамара, следя за восхищенным взглядом дочери.
Женская половина кубанского семейства задержалась наверху. По движениям Вики Тамара быстро догадалась, что та успокаивает дочь. Даша отказывалась спускаться и норовила повернуть назад. Вика сопротивлялась – девочка громко всхлипывала и хваталась за глаз рукой. Что произошло, стало ясно, как только Гена наткнулся взглядом на своего вчерашнего товарища.
