Легенда Лукоморья - Набокова Юлия (книги серия книги читать бесплатно полностью TXT) 📗
При виде Забавы, входящей во двор, народ, рассевшийся на бревнах, заметно оживился. Кто-то затопал, кто-то заулюлюкал, кто-то заливисто хохотнул. А Забава хлопнула в ладоши, и на белой глади гигантского блюда, как на экране телевизора, ожил корабль с парусами, покачивающийся на якоре у берега моря. Изображение покачнулось, фыркнуло, Чихнуло и показало девочку лет двенадцати. Она смотрела в блюдце, наклонившись, как над колодцем, и словно чего-то ждала, давая возможность себя разглядеть. Лицо усеяно веснушками, глаза голубые, хоть и лукавые, как у бесенка, брови белесые, волосы платком повязаны.
Забава опустилась на бочку у сарая и звонко выкрикнула:
– Мы тебя слушаем, Агаша!
Агаша обрадованно кивнула, отчего тоненькая русая косица упала через плечо и теперь, наматывая круги, маятником болталась в самом центре блюдца, и затараторила:
– Последние новости из самого центра Златограда. в полдень в порт Златограда прибыл корабль из Бухляндии. Встретить заморских купцов выбежал весь город. Народу было – не протолкнуться!
– Ты по существу давай! – выкрикнул какой-то мужик. – Бока кому-нибудь набили?
Девочка смущенно вспыхнула и поспешила возразить:
– Встреча купцов прошла в спокойной, дружелюбной обстановке! Никто не пострадал.
– Как, совсем никто? – разочарованно вздохнула какая-то баба в первом ряду.
Агаша быстро поправилась:
– Дворовому псу отдавили хвост, а тот, ошалев, покусал жену кузнеца.
– Вот это дело! – одобрительно загудела кровожадная публика. – Дальше сказывай, чего купцы заморские привезли?
Глаза Агаши загорелись, и она затрещала:
– Ткани парчовые, златом и серебром тканные, ковры мягкие с птицами дивными и узорами чудными, чаши драгоценные из злата и серебра, бочки с винами хмельными, ящики со сластями невиданными и яблоками диковинными с кожицей мягкой, что бархат.
В руке Агаши появился персик.
– А на вкус они сочные, мягкие, что мед!
Девочка поднесла персик ко рту и жадно вгрызлась в мякоть, так что сок брызнул.
– Ням-м-м! – блаженно промычала она. – Вкуснотища!
Селяне, исходя слюной, смотрели еще минуту, как Агаша кушала персик. После чего девочка подмигнула и задорно сказала:
– Будете в Златограде, спрашивайте заморские яблоки в лавке купца Скоробогатова, третий дом по левую сторону от городского базара.
Я удивленно моргнула: ничего себе, реклама в чистом виде! Не удивлюсь, если этот купец отвалил ушлой девчонке ящик персиков, чтобы она его товар всем нахваливала.
– Мама, хочу! – заголосила тем временем первая жертва рекламы, босоногая белокурая малышка.
– И я, и я! – вторили ей голоса детей.
– Складно сказывает девка, – крякнул дородный мужик в белой нарядной рубахе. – Кто у нас намедни в Златоград собирается? Ты, что ль, Панкрат? Привези моим пацанятам яблок заморских.
– И мне, и мне, и нам! – завопили дети и бабы.
– Тише вы! – прикрикнула на них суровая старуха в красном платке. – Дайте дальше поглядеть.
Зрители примолкли, и Агаша продолжила:
– Из других товаров интерес представляют зеркальца с перламутровыми ручками, пуговицы из перламутра, ракушечника, солнечного и лунного камня, ожерелья из застывших звезд. А вот туфли попортились в дороге, совсем измялись, так что носа теперь кверху торчат, как птичий клюв!
Я улыбнулась. Да уж, местным попробуй докажи, что загнутые носы на восточной обуви – самый шик-блеск и что так и задумано. Придется заморским купцам или по дешевке туфли распродавать, или везти их назад, поражаясь неразвитости вкуса лукоморцев.
– Также купцы привезли с собой мешки с разноцветной пудрой, – доложила Агаша, – красной и рыжей. Попробовала я одной щеки натереть и расчихалась – мочи нету! Заморские купцы увидели – и хохочут, и хохочут. Потом толмач ихний мне говорит, что это какое-то тили-тили, его не в щеки втирать, а есть надо. Я, доверчивая душа, попробовала на вкус и вся исплевалась. Горечь невиданная!
Я подавила смешок. Не тили-тили, а чили. Купцы перец привезли, а девочка, толком не разобравшись, сперва румяниться им вздумала, а потом в чистом виде слопала, вместо того чтобы щепоточку на котелок добавить.
– Ну ничего, – Агаша воинственно погрозила костлявым кулачком, – я им еще эту насмешку надо мной припомню!
– Спасибо, Агаша, – усмехнулась Забава и уже занесла руку, чтобы, видимо, «выключить» канал, как девочка подпрыгнула и вскрикнула:
– Стойте-стойте, я ведь самого главного не рассказала Зверей-то каких чудных привезли: коня крохотулечного, что наш горбунок, только с ушами, как у зайца. Поди, волшебный! А еще лошадь страшенную, о двух горбах.
– Брешешь! – выкрикнули со двора.
– Не верите – сами гляньте! – обиделась Агаша и исчезла с блюдца. Изображение перевернулось и отразило двор, на котором стояли привязанные ослик и верблюд.
Не успели селяне поохать от удивления, как в тарелке вновь появилась Агаша.
– Убедился, Фома неверующий! – Она показала язык. – Но самое главное, – девочка выдержала эффектную паузу, нагнетая интригу, – жар-птица!
– Что за диво? – удивился дородный селянин.
– Диво, как хороша, – протараторила Агаша, – перышки жаром так и пышут, так и пышут. На голове – корона, а хвост – что ковер расписной.
– Поглядеть бы! – выкрикнули из толпы.
– А это сейчас, – засуетилась девочка. – Жар-птицу в отдельном сарае держат. А сторож-то наш, Тихон, так он втихаря от купцов народ поглазеть пускает.
Изображение в тарелке всколыхнулось, и некоторое время мы наблюдали подол сарафана Агаши. Видимо, тарелка все-таки совмещала в себе функции не только телевизора, но и видеокамеры.
– Что за обращение с волшебным блюдцем! – заворчала Забава. – Сколько раз говорила беречь как зеницу ока! Она за лето уже шесть штук расколотила, и это опять не бережет!
Наконец Агаша дошла до места. Блюдце, которое она по диагонали зажала под мышкой, передало изображение, и в большой тарелке Забавы крупным планом нарисовался сизый от пьянства нос сторожа. Мужик огляделся по сторонам, взял у девочки монетку и отпер засов. К Агаше подскочил мальчик чуть постарше ее самой с корзиной, накрытой платком, и попытался юркнуть внутрь.
– Не положено! – рявкнул сторож.
– Он со мной, – возразила Агаша.
– Тогда проходь! – Тихон посторонился, пропуская мальчика. Но, когда Агаша попробовала войти, вновь загородил дверь.
– А ты погодь! – хитро ухмыльнулся он. – Уплочено-то за одного.
– Дядька Тихон, – в голосе Агаши прорезался металл, – ты со мной не шути! А не то ославлю тебя на всю округу. Ты меня знаешь, за мной не заржавеет!
Тихон испуганно клюнул носом и торопливо пропустил девочку. Блюдце сделалось серым – в сарае было темно.
– Погодьте, – громко зашептала Агаша. – Степка с собой свечу принес, сейчас зажгу и покажу вам ее, жар-птицу.
– Что ж это за жар-птица такая, от которой в сарае никакого свету нету? Брехня! – раскатисто рявкнул один мужик.
– Чай, жар-птица должна полыхать пуще ста свечей, – поддакнула его соседка.
– Погодьте-погодьте, – заволновалась Агаша, и изображение в блюдце всколыхнулось. – Я уже сейчас, уже зажигаю. Степашка, а ну помоги! Чего стоишь как чурбан! А сразу после жар-птицы я вам расскажу последние новости из царского терема. Напоследок самое интересное приберегла. Там такое случилось, такое!
Я навострила уши: шут с ней, с жар-птицей, хотя посмотреть, конечно, любопытно! Скорей бы услышать, что там у царя стряслось. Вдруг о Василисе что скажут?
Тарелочка полыхнула огнем и через мгновение показала выхваченную из темноты птицу с хохолком на голове.
– Корона! – вскрикнули дети.
– Царь-птица! – ахнули бабы.
«Павлин», – разочарованно вздохнула я. Даже не редкий белый, а самый обыкновенный, сине-зеленый. Интересно только, как ушлая Агаша заставит павлина распустить хвост. Я слышала, он только при виде самки его демонстрирует.
– Сейчас-сейчас, я вам ее во всей красе покажу! – пообещала девочка и зашептала: – Степашка, курицу вытаскивай!
