Янычар и Мадина - Бекитт Лора (читать хорошую книгу txt) 📗

Мужчины поднимались молча; каждый чувствовал себя неуверенно и неловко. Айтек думал о том, что минувшей ночью этот человек держал Мадину в объятиях, обладал ее телом и наслаждался ее страстью. А Мансур видел перед собой мужчину, которому, как он полагал, принадлежала драгоценнейшая в мире жемчужина – сердце Малины.

Мансур скользил по круче; временами ему казалось, что земля уходит из-под ног, увлекая в бездну. Голова кружилась, перед глазами вспыхивали разноцветные пятна, похожие на звездный хоровод. Его руки онемели от усилий все время держать тело на весу и искать надежную опору.

Временами Айтек оглядывался, и его губы расползались в злорадной усмешке. Это тебе не любовные подвиги, не умение без стыда и трепета убивать и насиловать беспомощных жертв! Покров снега в горах обманчив, он похож на зыбучий песок – может внезапно разверзнуться под ногами и поглотить без следа. Айтеку хотелось показать янычару, какой ценой в этих краях покупается желание иноземцев считать себя хозяевами жизни и брать то, что им не принадлежит!

Когда же они, наконец, остановились, Мансур спросил:

– Что тебе нужно?

Айтек произнес одно-единственное слово:

– Мадина!

Черкес пристально смотрел на соперника сузившимися глазами. В этих глазах была не просто ненависть, а некая смесь подозрительности, ревности, непонимания и настороженности.

– Я предлагаю сразиться за нее. Ты готов?

– Да!

Здесь, на высоте, на краю головокружительного обрыва они находились в неравных условиях, но Мансур не желал отступать. Не то чтобы янычар боялся высоты, просто он не привык к ней, ибо она его сковывала. Усилием воли он заставил страх уйти вглубь, принудил себя сохранять ясность мыслей и держаться спокойно.

Они остановились на небольшой площадке. Айтек вынул шашку, Мансур – ятаган. [36] После этого мужчины принялись кружить, медленно подступая друг к другу. Порывы ветра обдували их тела, пронизывая насквозь и плоть, и душу. Оба понимали: этот поединок должен завершиться не просто поражением или победой – он должен закончиться смертью одного из них.

Мадина несказанно обрадовалась, когда Хайдар, наконец, прибежал домой. Подросток, необычайно взволнованный, сказал, что, по его мнению, в ауле что-то происходит.

– Я встретил дядю Азиза и дядю Шадина, они шли наверх, и у них были ружья. Я спросил, что случилось, но они не ответили и поглядели на меня так, будто я их враг!

Несколько секунд Мадина молчала, погрузившись в раздумье, затем медленно произнесла:

– Сегодня я хотела познакомить тебя с твоим отцом.

Хайдар встрепенулся, его глаза засияли.

– С отцом? Ты говорила, что он погиб!

– Вчера я узнала о том, что ошибалась все эти годы.

– Так он жив?!

– Да. А еще у тебя есть старший брат. Я расскажу тебе позже обо всем, что ты имеешь право знать. А сейчас я пойду в горы. Принеси мне твое ружье, Хайдар.

– Я отправлюсь с тобой!

– Нет.

– Почему?

– Это слишком серьезно.

– Я уже взрослый! – С обидой произнес мальчик и заявил: – Ты можешь говорить что угодно, мама, но я решил пойти – и пойду!

Мадина не стала спорить. Она нежно погладила сына по щеке и кивнула.

– Ладно. Идем!

Они быстро шли вперед; горло Мадины сжималось от предчувствия, не менее ранящего и жестокого, чем сама судьба. Время от времени женщина поглядывала на зажатое между крутыми склонами небо, будто надеялась увидеть там неведомый знак. Кто виноват в том, что ее жизненный путь был непредсказуем, как полет ветра, изломан, точно древние скалы! Бог? О нет! Наверное, в этом повинна только она сама.

Айтек был ослеплен яростью, и постепенно его неистовство передалось Мансуру. Тела обоих мужчин были напряжены, словно тетива наведенного на цель лука, пальцы до боли сжимали оружие. Оба были легко ранены, но не обращали внимания на царапины.

Неожиданно появившийся на площадке Ильяс заметил запятнанный кровью снег и громко вскричал:

– Держись, отец, я с тобой!

Мансур заскрежетал зубами. Этого он ожидал меньше всего, хотя стоило предположить, что юноша тайком последует за ними.

Ильяс оказался не единственным, кто это сделал, – не прошло и нескольких минут, как показались еще двое: Азиз и Шадин, братья Мадины, тоже спешили к ним. Они держали в руках ружья. Мужчины не стали ничего предпринимать и остановились чуть поодаль. Мансур знал, что они явились сюда для того, чтобы ни в коем случае не позволить ему остаться в живых.

– Я сказал, что справлюсь сам! – В ярости бросил Айтек, и Азиз ответил:

– Мы не сделаем ничего, что может повредить тебе или твоей чести.

– Уходи, Ильяс! – В свою очередь крикнул Мансур.

– Нет, – твердо произнес юноша и занял позицию рядом с отцом.

Больше всего Мансура беспокоило то, что Айтек старался оттеснить их к обрыву. Янычар уже понял, как коварны здешние камни: один увлекает за собой другой, они вмиг превращаются во что-то колеблющееся, а затем вместо них под ногами вдруг оказывается пустота.

Потом они увидели Мадину и подростка, которые вскарабкались наверх и вскоре появились на краю площадки. В руках женщина держала ружье, ее темные волосы развевались на ветру, она была без верхней одежды, в обшитом галуном, распахнутом на груди бешмете и легкой рубашке. Мадина смотрела на Айтека глубоким, устремленным прямо в душу взглядом. Казалось, на самом дне этих прекрасных глаз текут и сталкиваются загадочные темные потоки.

– Охлади свой пыл, Айтек, и иди с миром! И вы тоже, Азиз и Шадин!

Айтек стиснул зубы, продолжая орудовать клинком.

– Это ты уходи, Мадина! – Закричал Азиз. – Женщине здесь не место! И опусти ружье! Ты не ночевала дома, ты опозорила семью, спутавшись с янычаром! Теперь тебя прогонят прочь из аула!

Мадина дерзко рассмеялась.

– Да, я провела ночь с мужчиной, и что в этом дурного? У меня нет мужа, который мог бы меня упрекнуть! К тому же Мансур мне не чужой, он – отец Хайдара! Я уеду с ним в Стамбул и там выйду за него замуж. А тебе, Айтек, лучше отправиться к своей жене! Вот уже пятнадцать лет ты боишься, что Асият спрыгнет со скалы, и теперь, я надеюсь, тебе, наконец, удастся ее успокоить!

Мансур отвлекся, жадно глядя на Хайдара, и Айтек, сделав решительный выпад, подтолкнул янычара к краю площадки.

С того мгновения, как здесь появился Ильяс, Мансур не столько нападал, сколько защищался, вернее, защищал юношу. Ильяс был горяч, но ему недоставало стальной уверенности в своем мастерстве и силах, той холодной и твердой как железо ненависти, какую обычно пробуждала жажда боя в душе опытных воинов. К тому же он растерялся, услышав имя женщины, которая, по словам отца, была его матерью и погибла, когда ему не исполнилось и года. И что еще за «отец Хайдара»?! Стало быть, у него, Ильяса, есть брат?! Юноша видел, какими глазами смотрят на него женщина и мальчик: между ними словно протянулась незримая нить, та, что соединяет души, дарует возможность постичь сокровенную сущность и прочитать тайные мысли другого человека.

Айтек понял – или ему показалось, что он понял? – в чем его обвиняет Мадина. В нерешительности, слабохарактерности, нежелании занять то место в ее жизни, какое отныне принадлежит янычару. Пещера, в которой они встречались в дни юности, пустовала шестнадцать лет, и ее ложе тоже было пустым, зато теперь она – раскованная, дерзкая, смелая, с пылающим лицом и: горящими глазами – упрекает его в отсутствии решительности и мужественности!

Пока ни на чьей стороне не было перевеса, но Мадина видела, как близко находятся Мансур и Ильяс к краю обрыва, чувствовала, что Мансур сильно нервничает, переживая за сына. За сына, который на самом деле был сыном Айтека и сейчас сражался против родного отца.

В конце концов, женщина не выдержала и выстрелила в воздух. Эхо полетело над горами вслед за вспугнутыми птицами и исчезло в бесконечной вышине неба. Айтек, за спиной которого стояла Мадина, вздрогнул от неожиданности и на мгновение потерял контроль над собой. Мансур тотчас выбил оружие у него из рук, после чего бросился вперед и наступил ногой на клинок шашки.