Иным путем. Вихри враждебные. Жаркая осень 1904 года - Михайловский Александр (читать полные книги онлайн бесплатно txt) 📗
– Проклятье! – выругался кэптен Картер. – Они подложили нам свинью! Эй, на дальномере, какая дистанция до головного?
– Пятьдесят пять кабельтовых, сэр, – ответили с дальномерного поста, – и дистанция быстро уменьшается.
– Сэр, – официально обратился кэптен Картер к адмиралу Ноэлю, – разрешите открыть огонь? Надо что-то делать, иначе русские сделают нам кроссинг-Т, за которым последует охват головы колонны.
– Вы боитесь, Картер? – спросил Ноэль и хотел, видимо, еще добавить что-то язвительное, но тут его прервал крик с формарса:
– Сэр! Головной русский броненосец дал залп!
Спустя примерно двадцать секунд, потребовавшихся русским снарядам для того, чтобы преодолеть сорок пять кабельтовых по прямой, и около шестидесяти по баллистической кривой, в море неподалеку от «Глори» поднялись четыре высоких водяных столба, смешанных с угольно-черным шимозным дымом и подсвеченных изнутри вспышками разрывов. Два снаряда легли со значительным недолетом, еще два упали в полукабельтове от «Глори», почти на траверзе левого борта. В воздухе свистнули осколки, на палубе истошно закричал раненый матрос.
Игра на выбывание началась…
Там же, 10:55.
Боевая рубка эскадренного броненосца «Ретвизан»
Старший артиллерист «Ретвизана» лейтенант Казимир Кетлинский был артиллеристом от бога, и в голове у него было что-то вроде баллистического вычислителя. В первом пристрелочном залпе он задал носовой и кормовой башне установки по дальности с разносом в два деления. Понаблюдав за падением снарядов от ближнего и дальнего полузалпов и получив с «Москвы» корректировку на перемещение кораблей, он внес поправки и, прочитав вполголоса короткую молитву на родном польском языке: «Ойче наш, кторый йестещ в небе, них щи свiнчи име Твое!», вдавил кнопку ревуна.
«Ретвизан» содрогнулся от второго залпа главным калибром, и четыре шимозных фугаса унеслись к цели. На мгновение в рубке остро запахло эфиром. Все замерли в ожидании. Каперанг Щенснович лишь пробормотал: «Альбовием Твое йест Кролество и моц, и хвала на веки веков. Амен!» и покосился на тикающий в руке Кетлинского секундомер с двигающейся рывками стрелкой…
Шестнадцать томительных секунд спустя стало очевидно, что то ли помогли утомительные учения, которыми команду изнуряли последние три месяца, то ли лейтенант Кетлинский действительно имел божий дар артиллериста, то ли полет снарядов подправила сама Дева Мария.
Со второго залпа «Ретвизан» взял «Глори» под накрытие. Два всплеска поднялись левее британского флагмана, один правее, а один двенадцатидюймовый «чемодан», с урчанием пролетев над носовой башней «Глори», ударил в командный мостик, о чем возвестила подсвеченная вспышка и жирное облако черного дыма.
Одобрительно крякнув, каперанг Щенснович сказал «Добже!» своему старарту, и «Ретвизан» перешел на беглый огонь японскими фугасами из главного и среднего калибра. А сзади уже заканчивал циркуляцию и выходил на боевой курс готовый открыть огонь «Цесаревич».
Там же, 10:56. Британский броненосец «Глори»
Вице-адмирал Ноэль, как уже говорилось, не имел боевого опыта. И напрасно. В противном случае за ту минуту, что прошла между падениями снарядов первого и второго залпов, он бы вместе с командным составом флагманского корабля поспешил бы спуститься в забронированную боевую рубку. Но что случилось, то случилось. Когда ветер отнес в сторону облако шимозного дыма, чудом уцелевшие впередсмотрящие и сигнальщики на формарсе увидели, что в центре командирского мостика осталось лишь рваное перекрученное железо да горящие доски палубного настила. Крылья мостика уцелели, но там не осталось в живых никого.
Первым же русским снарядом, попавшим в корабль в начале боя, был полностью уничтожен весь командный состав британского флагманского броненосца, включая адмирала Ноэля, кэптена Картера, старшину сигнальщиков Гобсона, старших штурманского и артиллерийского офицеров, расчет дальномерного поста и рулевых. Никем не управляемый британский флагман продолжал идти вперед, каждую минуту на два кабельтова сокращая расстояние до русского строя, перерезающего курс британской эскадре.
Если у вице-адмирала Ноэля и был какой-то гениальный план сражения, то он так и остался никому не известным. Хуже того, даже на следующем за «Глори» броненосце «Альбион» никто не понял – куда именно попал русский снаряд. И в ближайшие пять минут «Глори», упорно идущий вперед, подвергся жесточайшему продольному расстрелу из орудий двенадцати и шести дюймов с «Ретвизана» и присоединившегося к нему «Цесаревича».
За это время в «Глори» попало еще два двенадцатидюймовых и более десятка шестидюймовых фугасов. Море вокруг нее буквально кипело от разрывов снарядов. Изрешеченные осколками чадно полыхали деревянные паровые катера и шлюпки. Занялся огнем и палубный настил. Шестидюймовые фугасы сбили сначала первую, а затем и вторую дымовую трубы, из-за чего расчеты артиллерии на верхней палубе стали задыхаться от едкого дыма.
При этом вся артиллерия, машины, рулевое управление и прочее, что делало броненосец боевым кораблем, было цело. Но все это, при отсутствии приказов командования, оказалось бессмысленным. Шла минута за минутой, но так и не нашлось никого, кто принял бы на себя командование или хотя бы поднял на грот мачте сигналы: «адмирал убит» и «не могу управляться».
Все это продолжалось бы неизвестно сколько, но последний из двенадцатидюймовых снаряд, прилетевший с «Цесаревича», ударил британский броненосец в левую скулу у ватерлинии. Он вошел в пятисантиметровую мягкую никелевую сталь до половины, после чего лопнул, разворотив в борту пробоину, через которую смогла бы проскочить средних размеров корова.
Если на верней палубе свирепствовал огонь, то в трюм, подпираемая набегающим потоком, хлынула морская вода. Клинкетные двери в переборках были перекошены взрывом и не могли ее сдержать. С каждой секундой нарастали дифферент на нос и крен на левый борт, тем самым все глубже и глубже загоняя пробоину под воду.
Через две минуты после этого попадания, даже если бы поступил приказ на открытие огня, его было бы невозможно выполнить, ибо стволы орудий даже на максимальном возвышении смотрели в лучшем случае параллельно поверхности воды. В тот момент, когда вода коснулась якорных клюзов, а за кормой стали обнажаться бешено вращающиеся винты, британский броненосец вдруг стремительно повалился на левый борт и, переворачиваясь вокруг продольной оси, камнем пошел на дно. Глухо ухнули взрывающиеся котлы, и над местом гибели британского корабля повисло грибообразное облако дыма и пара. Русские броненосцы типа «Бородино» держались во время безжалостного расстрела японцами при Цусиме значительно дольше. Но «Канопусы», в отличие от «Бородино», были спроектированы с куда меньшим запасом прочности.
Командир следующего в британском ордере броненосца «Альбион» с ужасом увидел сквозь облако дыма и пара барахтающихся в воде ошпаренных людей и опоясанную вспышками выстрелов русскую эскадру на горизонте. Он понимал, что сейчас русские артиллеристы задробят стрельбу, после чего заново начнут пристрелку, уже по «Альбиону». Потом история повторится. Возможно, что его корабль пойдет на дно даже еще быстрее, потому что в линии против него будет вся русская эскадра.
Сражаться в таких условиях с русскими? Да ни за что! «Юнион Джек» на мачте «Альбиона» пополз вниз, сменившись белым флагом капитуляции. Минуту спустя такую же операцию проделали и другие корабли британской эскадры…
Часть 3
ЭХО РУССКИХ ПОБЕД
22 (9) апреля 1904 года.
Заголовки мировых газет:
Французская «Пти Паризьен»: «Гибель морских богов: Британский флот повержен, броненосец “Глори” потоплен, адмирал Ноэль убит, а корабли разбитой эскадры спустили английский флаг!»
Американская «Вашингтон пост»: «Неожиданное сражение: Никто и не мог помыслить, что германские и русский корабли сойдутся в смертельной схватке с британцами у берегов Китая!»
