Затерянный дозор. Лучшая фантастика 2017 (сборник) - Дивов Олег Игоревич (читаем книги бесплатно txt, fb2) 📗
— Все так, — сказал я. — Но… ты в зеркало себя видел?
Джефф не кисейная барышня, а я всегда предпочитал резать правду-матку. Правда, еще вчера предпочел бы промолчать в тряпочку в присутствии Инес.
— У меня нет зеркала, — сказал Джефф и потрогал щеку. — Ну, зарос… И бритвы у меня тут нет…
— На рукаве скафандра есть зеркальце, — напомнил я ему.
Он хлопнул себя по лбу, нашел зеркальце там, где ему полагалось быть, и пристально изучил свою физиономию. Не доверяя зрению, пощупал там и сям.
— Похоже, мне не повезло, — сказал он очень спокойно. — Я-то думал, щетина, а она и на лбу, и на ушах… И не щетина это вовсе…
Даже я, не спускавшийся на планету, уже понимал, что, конечно же, никакая это не щетина, а тот самый грибок, местная волосатая плесень. С точки зрения биолога, случилось худшее, что можно себе представить: инопланетный гриб оказался способен паразитировать на коже человека. Судя по всему, чувствовал он себя на ней превосходно, чему, наверное, способствовала богатая кислородом атмосфера внутри корабля. Удивительным было другое: Джефф также чувствовал себя нормально. Даже не почесывался.
Он был врач — это первое. На грибок, поселившийся на человеке, по идее, должны действовать противогрибковые препараты — это второе. Раз поселился, значит, его биохимия сродни биохимии земных грибков, а раз так, то на местную плесень найдется управа. Даже я, технарь, понимал это. Поэтому вернулся к своим обязанностям, чуть только мне — необычайно вежливо! — дали понять, что я зря путаюсь у спецов под ногами. А эти трое устроили консилиум.
Я провозился до ужина, устал и перепачкался. Если кто-нибудь начнет уверять вас, что в звездолете все стерильно и лишней пылинки не летает, — не спорьте с дураком, пусть тешится грезами. На самом деле и пыль летает, и смазка течет, и вообще где техника, там и грязь, а где человек, там ее еще больше. Внезапно я обнаружил, что хочу поужинать вместе со всеми, и заспешил. Вымыв руки и взглянув мимоходом в зеркало, я обнаружил, что каким-то образом умудрился запачкать лицо, а обнаружив это — попытался его отмыть.
Оно не отмывалось.
Я мылил и тер физиономию, мылил и тер, не желая поверить в очевидное. Но поверить пришлось. Не серая с бежевым оттенком грязь покрывала мое лицо — это была очень короткая мягкая поросль. Я заплесневел!
Что было делать — злиться? Ужасаться? Лить слезы? Еще чего не хватало. Я глубоко вздохнул, пожалел о невозможности тяпнуть стакан водки без закуски и пошел сдаваться.
Инес и Ганс уже сидели за столом. Просто сидели, не ужинали.
— Так, — сказал Ганс, увидев меня. — Мне кажется, Джеффа можно выпускать.
Его лицо было серо-бежевым. Лицо Инес — тоже.
Мы поговорили, хотя все было ясно без слов. Пластырь, которым Джефф заклеил дыру в скафандре, оказался дрянным, или, может быть, герметик оказался никуда не годным, или Джефф заклеил прореху, не слишком аккуратно следуя инструкции, или наши средства дезинфекции никуда не годились — какая теперь разница? Это была, в сущности, мелочь, повозимся — выясним, чья вина. Никто не запаниковал, хотя лично я думал о том, сколько нам осталось жить — несколько дней или, может быть, недель? И насколько мучительным будет конец?
Никто из нас не ощущал ни боли, ни головокружения, ни слабости, ни чесотки. Даже Джефф, заразившийся первым. Кстати, Инес вняла словам Ганса, и Джефф присоединился к нам, покинув изолятор.
Стали думать вчетвером.
— Мы обязаны исходить из худшего, — сказала Инес и посмотрела по очереди на каждого из нас, ища поддержки. — Мы не можем погибнуть здесь и лишить Землю «Брендана», не говоря уже о результатах экспедиции. Мы должны немедленно свернуть исследования, вернуться в Солнечную систему и послать сигнал бедствия. Нам помогут. На нас будут работать все микробиологи Земли. Однако надо быть готовыми к тому, что нам, возможно, придется провести в корабле довольно значительное время…
Это точно, подумал я. Пока мы не будем стопроцентно здоровы, а корабль гарантированно простерилизован, никто не позволит нам вернуться на Землю. Обидно, но справедливо.
— Есть возражения? — спросила Инес. Я даже заморгал. Когда это она интересовалась нашим мнением?
— Все правильно, — одобрил Джефф, а мы с Гансом просто кивнули.
И началась работа. Впрочем, вру: сначала мы все-таки подкрепились ужином, на этом настояла Инес, потом мы с ней стали готовить корабль к отлету, а Ганс и Джефф, упаковав образцы и законсервировав свою аппаратуру, работали у нас на подхвате. Зверски хотелось спать, но я решил, что посплю не раньше, чем мы разгоним эту колымагу.
Разогнали.
Выспавшись и вспомнив, что было вчера, я первым делом направился к зеркалу. Это было лишним: ощупывание лица показало, что плесень, похожая на мягкую шерстку, подросла, разве что не колосилась. Хуже того: той же самой «шерстью» покрылись руки. Раньше у меня там росли волоски, как у любого сапиенса мужского пола, а теперь они совсем затерялись в новой поросли. Раздевшись, я обнаружил плесень везде, кроме подошв и ногтей. Однако!..
Не стану врать, будто бы я принял это стоически. Напротив, меня пробил холодный пот. Правда, ни паниковать, ни лезть на стену от бессильной ярости я не стал за полной бесперспективностью как одного занятия, так и другого. Я просто стоял в одних трусах перед зеркалом, очень похожий на атавистического волосатого человека из школьного учебника, и бормотал ругательства, когда меня нашла Инес. Тоже неглиже. Тут-то и произошел тот разговор:
— Тебе надо побриться.
— Вам тоже, мэм.
Я деликатно старался не смотреть на нашего командира, но настроенная по-деловому Инес и не думала смущаться.
— Будь добр, перестань «мэмкать». Одолжишь мне бритву?
— У меня есть запасная. Только…
— Что «только»?
— Не поможет.
Она хлопнула себя по лбу — наверное, вспомнила, что у нее в личном барахле есть эпилятор. Ладно, решил я, испробуем оба метода.
Лицо я брить не стал, а вот левое предплечье выбрил. За этим не последовало ничего особенного, кроме легкого зуда, да и он прекратился к вечеру, когда выбритое место вновь заросло пушистой плесенью. Инес пришлось хуже: она мужественно прошлась эпилятором по всему телу, исключая скальп, и целый день чесалась то тут, то там. Ее метод оказался эффективнее лишь в том смысле, что я вновь зарос в тот же вечер, а она наутро.
Джефф и Ганс травили на себе плесень всевозможными таблетками, инъекциями и антигрибковыми мазями.
С тем же успехом.
Потом эти трое продолжили попытки излечиться, по очереди пробуя себя в роли подопытных кроликов, а меня назначили контрольной группой. Я не возражал. У бортинженера всегда найдется какое-нибудь дело, а кроме того, растительность на теле мне нисколько не мешала.
И никому из нас не мешала, откровенно говоря. Плесень крайне неохотно поселялась на пищевых продуктах, нарочно ей подсунутых, а пластмассу не трогала вовсе. Она паразитировала только на живых.
Паразитировала ли еще? Я чувствовал себя превосходно. Наверное, плесень все-таки сосала из меня соки — иначе она предпочла бы другой субстрат, — да только я этого совсем не замечал. Наверное, она по преимуществу довольствовалась кожными выделениями. А однажды, когда «Брендан» одолел уже около половины расстояния от планеты, необходимого ему для нырка, Инес сделала то, чего от нее никто не ждал.
— Ребята, — сказала она, — мне стыдно. Я была такой свиньей, что…
И не договорила — наверное, никакое сравнение не шло ей на ум. И то правда: куда уж дальше свиньи? Никто не возразил, потому что Инес сказала, что она была свиньей, а ведь свинья, осознавшая свою видовую принадлежность, уже не совсем свинья, как и дурак, заподозривший, что он глуп, уже не совсем дурак. Так что мы не стали уверять ее, что она всегда была эльфийской принцессой, а вместо этого обрушились на себя.
— Я тоже был хорош, — молвил Ганс, пряча глаза. — Просто скотство. Нельзя так. Простите меня, друзья. Забудьте, ладно?
