Пропавшая невеста 2 (СИ) - Верховцева Полина (читать книги TXT, FB2) 📗
Разве так можно?
Гордость бунтовала, а сердце шептало, что да… Можно. И нет смысла тратить жизнь на сожаления, тем более здесь и сейчас, когда она может оборваться в любой момент.
Брейр вел, подчиняя ее волю себе, вынуждая следовать за собой. Гибкое хрупкое женское тело выгибалось рядом с сильным мужским. Вдох в унисон и отблеск костров в глазах, когда смотрели друг на друга.
В этом танце не было запретов, только обнажённые чувства. Каждый удар собственного сердца совпадал с ударом по тугому барабану, все эмоции на пределе, обнажены, открыты.
— Тебе больно, — он держал ее поперек талии одной рукой. Свободной ладонью зарылся в распущенные волосы, натягивая, вынуждая склонить голову на бок и немного назад. Янтарный взгляд жадно скользил по обнаженной шее. Такой беззащитной и изящной.
— Мне хорошо.
— Я чувствую тебя, — горячие губы прошлись вдоль пульсирующей жилки оставляя за собой влажный след. От ее вкуса хотелось урчать. Сладкая, пьянящая, как спелая вишня.
От блаженства у Ники слабели колени и закрывались глаза:
— И что же ты чувствуешь?
— Вот здесь болит, — накрыл ладонью грудь, — внутри.
Откинуть бы наглую руку, дать пощечину и сказать, чтобы не смел прикасаться, но голос пропал и не было сил на лишние движения. Проклятая музыка все больше кружила голову и распаляла, затмевая разум.
Строгие наставницы гимназии Ар-Хол попадали бы в обморок, увидев, как их лучшая выпускница танцует босиком на песке, почти без одежды, в объятиях ненавистного андракийца. Ее бы выпороли, оставили бы в позорном углу на коленях на весь, а потом при каждом удобном случае напоминали бы об этом, пытаясь пристыдить и унизить.
Так смешно. Сидеть за каменными стенами Шатарии, окруженной морем со всех сторон, не знать никаких бед и называть варварами тех, кто ценой собственной жизни защищал остальных, даже тех, кто этого не ценил.
Что станет с этой Шатарией, если Андракис не выстоит? Рой сомнет ее и даже не заметит. Проглотит за один присест и весь остров, и гимназию, и всех ее чопорных обитателей.
— Вот теперь больно, — прошептала она, когда прикусил кожу.
— Наказание за то, что сбежала.
— Ты собрался меня наказывать, кхассер? Я больше не твоя собственность. Ты забыл? — едва различимо улыбнулась она, — я вольная и могу делать то, что посчитаю нужным. Танцевать здесь с тобой…или с кем-то еще.
Рычание в затылок было весьма красноречивым.
— Я заберу тебя из лагеря.
— Нет.
— Заберу, — потянул еще сильнее за тугой локон, вынуждая ее откинуться ему на грудь.
Она кожей чувствовала, как раскатисто бьется сердце зверя и, околдованная этим звучанием, прикрыла глаза. Было так тепло и удобно, и по запретному сладко.
Они все правы — это танец жизни. И жить хотелось здесь и сейчас, не оглядываясь и не жалея.
— Я останусь в лагере, хочешь ты того или нет.
— Разве тебе здесь нравится? — горячая ладонь скользнула по бедру под подол рубашки, опаляя прикосновением.
— Не все должно крутится вокруг того, что нравится, — ответила Доминика и закусила губу, когда почувствовала прикосновение к подрагивающему животу. Порочная истома расползалась миллионом мурашек от того места, где кхассер вел пальцами, вырисовывая одному ему ведомый рисунок.
Ноги дрожали так сильно, что, если бы Брейр не держал — осела бы на песок. Дыхания не осталось, воздух раскаленным шаром врывался в легкие, не утоляя жажды. Она лишь разгоралась все сильнее и сильнее, сметая на своем пути остатки сомнений.
Когда его губы снова коснулись обнаженной кожи, Ника не смогла сдержать стон. В ответ тихий смешок:
— Хочешь танцевать с кем-то еще, целительница?
— Да. Я бы попробовала…Вон тот воин весьма неплох, — с трудом выдохнула она, — а у того, такие красивые глаза, что колени становятся мягкими от одного только…ай!
Не мог он слышать про чьи-то там глаза. Зверь внутри тут же ощеривался и был готов разорвать на куски каждого, кто просто посмотрит в сторону его пары. Поэтому Брейр закинул ошалевшую Нику себе на плечо, ладонью прижал подол рубашки к мягким изгибам, чтобы никто не смог увидеть, что под ней скрывается и под одобрительный гомон остальных унес ее от костров.
— Отпусти! — шипела она, пытаясь сползти с плеча.
Он слегка подкинул, поправляя, придавил сильнее свою строптивую ношу и отправился дальше.
Не обращая внимания на гневное ворчание, Кхассер откинул полог и зашел в прохладный полумрак своего адовара. Внутри едва заметно тлели сферы — по прибытию он не успел ими заняться и сразу отправился на поиски Доминики. Было прохладно.
— А ну-ка поставь меня! Лохматый ты котяра! — бушевала Ника.
Она даже била его кулаками по спине, только что от этого толку? Что этому здоровенному зверю ее кулаки? Не страшнее комариного укуса.
Но с плеча скинул, тут же поймав и бережно поставив на ноги.
— Я свободна, Брейр. Слышишь? Свободна! Вспомни об этом, когда снова захочешь продемонстрировать свои варварские замашки, — в сердцах оттолкнула от себя его руки, но кхассер тут же притянул ее обратно.
В янтаре горел неутолимый голод:
— Ты моя.
Она рассмеялась, дразня мужчину своим снисходительным смехом.
— Моя, — повторил с нажимом.
— С чего такие фантазии, кхассер? — Отблески в синих глазах были похожи на таинственное мерцание звезд на вечернем небосводе, — по-твоему я бежала из Вейсмора, чтобы по первому зову вернуться?
— Разве ты этого не хочешь?
Слова больно кольнули в межреберье. Ей не хватало сурового края, замка на берегу реки и тихого домика в лесу. Место, которое она начала считать своим домом, отпечаталось глубоко в сердце и манило обратно.
— Мне нечего там делать, — пренебрежительно сморщилась, — когда придет время покидать лагерь, я отправлюсь в Андер. Это мое право.
Брейр злился. Собственное бессилие раздражало гораздо больше, чем ее упрямство. Поэтому, невзирая на протест, обхватил за талию, оторвал от земли и в два шага отказался возле широкой кровати, заправленной мягкими шкурами.
— Хватит! Прекрати таскать меня как игрушку! — Ника уперлась ему в плечи. Теперь, когда она стояла на матрасе, их рост был одинаковым.
— Никаких игр, целительница.
Он ухватился за подол легкой рубахи и дернул, разрывая ее от низ и до самой горловины.
— Да что ж ты творишь-то!
Попыталась поймать, расползающиеся в стороны края, но он перехватил ее руки, вынуждая остановиться.
— Не надо.
— Брейр! — возмутилась Ника. Голос дрожал, щеки пылали, сердце билось непонятно где.
— Не надо, — шепотом.
Она замерла, не в силах противиться тому, что видела в пылающем янтаре. Там столько всего было намешано, что не разобрать. От лютой тоски, до адского нетерпения. Все его эмоции, как на ладони. Живые, открытые, принадлежавшие только ей.
Он провел ладонью по щеке. Мучительно медленно очертил большим пальцем контур мягких губ, нежный абрис лица, едва касаясь кончиками пальцев, спустился по шее к пульсирующей впадинке между тонкими ключицами.
Сейчас, когда на их запястьях не осталось серых нитей, все ощущалось по-другому. Ярче, острее. Словно до этого все было укрыто полупрозрачной пеленой, а теперь ее сдернули, обнажая не только тела, но и то, что скрывалось внутри.
— Моя, — тихим шепотом, не веря сам себе. Не понимая, за какие такие заслуги Иль-Шид подарила ему пару.
— Перебьешься! — Ника явно не разделяла его трепета и продолжала брыкаться, хотя он слышал, как неистово бьется дикое сердце, жадно втягивал воздух, наполненный запахом ее желания, видел, как отчаянно закусывала губы, чтобы сдержать стон, рвущийся на волю от каждого его прикосновения.
И чем больше на сопротивлялась, тем желаннее становилась. Наконец-таки освободившейся из заточения зверь урчал и был готов повалиться на спину и подставить ей мягкое, беззащитное брюхо. Млел, не понимая, почему они медлят. Для него не существовало ни проблем, ни сомнений, он просто ликовал, ощущая ту целостность, которой всегда не хватало.
