Квадратный корень из лета - Хэпгуд Гарриет (книги онлайн бесплатно .TXT, .FB2) 📗
Я поковыляла к нему по мокрому песку, но он отодвинулся – едва заметно – и сунул руки в карманы, немного сгорбившись.
– Страшно по-взрослому, – сказала я, показывая на формулу. – Спасибо.
– Рад стараться, – отозвался он преувеличенно официально.
– У тебя на ноге водоросль, – сообщила я.
Он мотнул кроссовкой, и морской укроп подлетел в воздух. Томас поймал его и изумленно уставился на свою руку.
– Притворимся, что я на самом деле такой ловкий, – произнес он и повязал водоросль на ремень моей сумки. – Ну вот, теперь ты русалка.
Возникла пауза. Я что-то упускаю.
– Что ты… – начала я, и одновременно заговорил Томас:
– Слушай… Ох, опять мы то же самое!
– Ну, говори.
– Прежде чем я это скажу… – начал он и покрутил ногой в воздухе, указывая на Х2. – Мы же всегда были друзьями, верно? Так вот, я обещаю, что так всегда и будет. Я нашей дружбы не брошу. Давай я с тобой откровенно, и ты со мной откровенно. Уговор?
– Гм, ладно. – Я потыкала песок кроссовкой. Под подошвой хлюпало. Я явно что-то пропустила насчет нас с Томасом и сегодняшнего вечера.
– Нед требует, чтобы я признался… Тоже мне, старший брат-защитник… – Томас с большим фасоном показал кавычки, но я не улыбнулась. Несмотря на съеденную горячую картошку, в животе будто оказался кусок льда.
– Ты о чем? Причем тут Нед? – Голос у меня вдруг стал тихим и тоненьким.
– Он узнал… Понимаешь… Я кое о чем не говорил… Насчет лета… Нед узнал несколько дней назад, и когда вчера утром он застал меня на выходе из твоей комнаты, то велел тебе сказать, пока еще ничего не было.
– О чем?
– Я не буду жить в Холкси. Когда мать вернется в Англию, мы не поселимся в нашем старом доме.
– А где? В Бранкастере? – Вопрос был глупый – Томас не стал бы так нервничать, переезжая в пределах десяти минут езды на велосипеде.
– В Манчестере. – Томас сунул руки поглубже в карманы и посмотрел на меня. Х2 между нами таяла на глазах, расплываясь на мокром песке. Вскоре она исчезнет, будто ее и не было. – Но это не очень далеко, туда поезда ходят…
– Часов пять переться, – наугад сказала я. Манчестер на другом конце страны, а Холкси никогда не была крупным транспортным узлом. Тут до Лондона добираться на автобусе и пригородном поезде, а до остановки еще и на велосипеде ехать.
– Четыре с половиной, – поправил он. – С тремя пересадками. Я узнавал.
– Расписание поездов узнавал, а мне не говорил? – не поняла я. – Поэтому твоя мама постоянно названивает? У нее что, поменялись планы?
– Черт. – Томас ссутулился, сдувая кудряшки со лба. – Черт. Слушай, я тут вообще ни при чем. Мать получила работу в Манчестерском универе, все готово, только переехать оставалось к сентябрю. Затем я получил твой имей и подумал – может, поживу хоть немного дома? Все это, – он обвел рукой луну, море, песок и меня с моими легкими, внезапно оставшимися без кислорода, – только до конца лета.
– Ты мне врал? – У меня мелькнула мысль, что и я ему солгала, но я ее подавила. То было недоразумение, единичный случай, и сравнивать нельзя. – Столько раз я заводила разговор о школе и о том, что ты вернулся и снова будешь рядом, а ты и словом не обмолвился?
– Ну, так вышло… – Он ковырял ногой песок. – Слушай, я не горжусь своим поведением. Но когда я только приехал, ты дичилась, и я понял – если скажу тебе, что вернулся ненадолго, ты вообще не станешь со мной разговаривать. У нас не было бы шанса снова стать друзьями.
Он считает это дружбой? Ну вот, снова ситуация пятилетней давности подъехала!
– Когда? – спросила я.
– Что когда?
– Всё когда! Когда ты собирался мне сказать и когда ты уезжаешь в Манчестер?
– Через три недели.
Перед глазами поплыли звезды. Все это время, все время я пыталась понять прошлое, а оно возвращается и повторяется. Томас у-ез-жа-ет! И даже не сказал об этом.
Мне хотелось заорать так, чтобы распугать криком тучи и заставить луну свалиться обратно за горизонт. Я так не могу. Время движется слишком быстро: не успеешь оглянуться – уже зима, не успеешь глазом моргнуть – на тебе, весна, которой на пятки наступает лето, уже наполовину пролетевшее, и Томас уезжает – снова! – и все меня бросают – мама, Грей, Нед, Джейсон, Томас. Грей, Грей, Грей. Я опустилась на колени, не в силах нормально дышать. Мне нужен временнóй тоннель, и немедленно…
– Готти, – мягко сказал Томас. – Го, первые две недели я честно думал, что ты знаешь.
Не поднимаясь с колен, я с убитым видом покачала головой.
– Я решил, тебе твой папа сказал. Мать же ему позвонила, когда я летел сюда, – я оставил ей записку. Она рассказала ему о своих планах, он со мной говорил. – Голос у Томаса был смущенный, расстроенный. Я не смотрела на него. – А когда я понял, что ты ни сном ни духом, я просто… не знал, как быть. Ведь несколько недель ушло на то, чтобы ты снова стала моим другом. Ты так грустила о Грее… Не понимаю, почему папа тебе не сказал.
– Значит, это я виновата, что якобы отправила тебе имей, – проговорила я, глядя на воду, скапливающуюся у ног. – И папа виноват, что понадеялся – ты мне сам все объяснишь. Кого еще будем винить – Неда? Соф? Умляута?!
– Мне показалось, я нужен тебе этим летом, – сказал он. – Вот я здесь. Это что, не считается?
– Нет, – вырвалось из стиснутого горла одним угрюмым слогом. Я знаю, что несправедлива, но мне все равно. Если я скажу еще хоть слово, то разрыдаюсь. Я видела, как нога Томаса поехала вперед; он нагнулся, подобрал камень и пустил его блинчиком по прибывающей воде.
– Мы же сможем ездить друг к другу на поезде! Я машину куплю. Найду еще одну подработку в кондитерской и буду встречать тебя через полстраны с домашними булочками с глазурью, – упрашивал он, однако я сейчас не в настроении умасливаться. Раз в жизни я хочу, чтобы было по-моему. Я вскочила и начала пинать его дурацкое уравнение.
– Терпеть не могу булки с глазурью, – хотела я бросить из вредности, но слова застряли в горле, когда я увидела, что натворила.
Песок, который я подбрасывала ногой, повис в воздухе. Белые гребешки волн застыли на подъеме, а сами темные волны и не думали разбиваться. Все замерло, все стихло, и Томас застыл, не договорив.
Геометрия пространства-времени обусловлена воздействием силы тяготения. А геометрия разбитого сердца походит на сломанные часы – время останавливается.
Побив все рекорды, я примчалась на велосипеде домой. Сумерки сгустились, однако темнота не наступила. Мир сломался, как мои разбитые часы. Солнце не садилось, зависнув над горизонтом, луна не поднималась. Зрелище было прекрасное и внушительное в старомодном смысле слова. Вселяющее благоговейный ужас.
Нажимая на педали, я срезала дорогу через поле и заросший крапивой угол, не заботясь об ожогах. Мне нужны мои книги, я должна понять, что происходит – вернее, почему ничего не происходит. Может, с математической точки зрения разницы и нет, но, нисколько не оспаривая главенство Вселенной, я хочу хотя бы попытаться взять происходящее под контроль.
Запыхавшись, я бросила велосипед на дорожке, быстро пошла, временами переходя на вялый бег, в сад – и остановилась, будто налетев на стену. Нед с участниками «Фингербанда» у праздничного костра репетируют (или правильно сказать «репетировали?») вечеринку, которая, как я с содроганием поняла, состоится уже в эту субботу. Куда делось лето? Через девятнадцать дней мой дед будет мертв навсегда – записи в дневниках обрываются, а я все лето бегаю за собой по тоннелям во времени, даже не подумав, что могу найти дорогу обратно к Грею.
Языки пламени замерли, искры словно нарисованы в воздухе. Нед, стоя возле будды, дует пиво, а Соф, просто иллюстрация восхищения, смешанного с беспокойством, не сводит с него глаз. В этот застывший миг на ее лице будто проступила душа.
Я, незваная гостья, на цыпочках прошла мимо, как Эдмунд в логове Белой ведьмы, стараясь не смотреть, но тут же подумала – да катись оно все, и вернулась связать Джейсону шнурки. Он держал свою счастливую зажигалку, которую я прикарманила, чтобы потом выбросить в канализацию или еще куда.
