Осенние (СИ) - "Джиллиан" (библиотека электронных книг txt) 📗
Вообще-то, Жене можно сказать. Если что — он меня и в галерею привезти сможет. Ну, если моё присутствие будет необходимо.
А ещё мелькнула трусливая мыслишка: может, за это время я приду к выводу, что Константин — и в самом деле не моё? Что я в него не влюблена?
Всё. Решено. Сижу, прячусь и постепенно прихожу к пониманию, что не влюблена.
Это моя цель и задача.
Слишком многое против нашей… хм… дружбы.
Поэтому — как только в воображении вспоминается Константин, я тут же гоню воспоминание о нём решительно прочь.
Я поднялась со стула и сняла со стены портрет Кости.
… Кот сидел на подоконнике, заворожённый происходящим на улице, и его поза, и выражение его морды были такими забавными, что я поспешно вынула карандаши и папку с чистыми листами. Взяла карандаш и, пока кот не обернулся, быстро сделала несколько штрихов… Не сделала. Остановилась, не в силах поверить глазам и рукам. На листе были странные, может, по-детски забавные каракули, но не было рисунка!
Что происходит? Ведь Мурзилу я рисовала не впервые, как только у меня вдруг пошли не только портретные рисунки! Кошачьих портретов у меня — отдельная папка!
Изумлённая, я ещё раз попыталась нарисовать кота.
— Настроение не то, — удивлённо сказала я вслух — правда, тихонько. — Может, потому что ещё не работала. Мурзя, придётся тебе подождать с позированием.
Кот подождать согласился и ушёл на кухню, где выразительно мявкнул, что младшая хозяйка занята и не снизойдёт ли старшая покормить бедное, так и не нарисованное, но такое красивое животное?
Я же села за компьютер и, зайдя на почту, нашла несколько писем от Порфирия с отсканированными рукописями. И, после того как постояла рядом с принтером, распечатывая присланные сканы, погрузилась в перепечатку. Работала до самого вечера, приходила мама — помогала с диктовкой, больше ни слова не сказав по моим переживаниям. Время от времени мы делали перерыв, во время которого мама готовила чай, а я постоянно гнала от себя образ Константина, чтобы быть свободной в своих мыслях. Мама права: надо моей истории отстояться, и тогда я сама буду знать, что делать со своими проблемами. Смогу взглянуть на них со стороны.
Перед сном я получила самый настоящий удар под дых: я попробовала нарисовать следующий портрет Валеры, чтобы постепенно убрать ему обгорелую кожу хотя бы на лице. И не смогла прорисовать даже овал его лица. Получалось что-то настолько неловкое, что даже свалить всё на примитивизм художника-дилетанта нельзя.
Ошеломлённая, я сидела за столом и смотрела на лист бумаги, испорченный несколькими неуверенными карандашными линиями.
15
К чуду, удивительному и радующему, привыкнуть легко.
На уроках в школе, на занятиях в университете я рисовала постоянно — что называется, от балды: и всяких пышноволосых и большеглазых романтических дамочек в профиль и фас, и мужественные физиономии романтичных юношей; часто — композиции с теми и другими, обожала рисовать птиц и цветочки. Ну, и не обошлось без прелестных кошечек. Но всё очень обобщённо и по-детски. И от нечего делать.
Когда я впервые во время болтовни с Таней машинально взяла карандаш и решила насмешливо зафиксировать её позу: она валялась на моей кровати боком, подперев щёку ладошкой, — я как-то не ожидала, что получится хоть что-то, кроме дружеской карикатуры. Но скупые линии неожиданно для меня обрели узнаваемость тела и лица. Заинтересовавшись увиденным, Таня предложила:
— А давай ты с меня портрет нарисуешь?
— А давай! — засмеялась я.
И несколько минут спустя таращилась на глазастое личико, обрамлённое светлыми кудряшками, вдруг появившееся на странице тетради. Ещё чуть позже таращилась на лист и сама натурщица. Потом посмотрела на меня исподлобья и спросила:
— Ты, что ли, в художку начала ходить? А мне не сказала?
Я покачала головой, не замечая собственного, открытого от неожиданности рта.
Так всё началось.
Рисовала я быстро — и постоянно поражалась, что получалось нечто, кажется, стоящее. После того как Таня убедилась, что у меня портреты (и не только её) выходят «здоровски», она уговорила меня попробовать сходить на Арбат — и тоже получилось, хотя сначала руки тряслись от страха. И тогда я поверила, что у меня всегда всё будет получаться. И рисовала — счастливая от самого процесса!.. Ну-у… За исключением тех нескольких случаев, когда у меня шло автописьмо, которого я боялась панически. Но это-то понятно почему.
А теперь я начала рисовать и цветными карандашами! И… Я привыкла к тому, что постоянно рисую — и мне удаётся всё!
… Посидев ещё немного над листом с беспомощными каракулями, я подумала: «Неужели у меня нет умения рисовать по-настоящему? Неужели всё моё умение — это автописьмо, в большей или в меньшей степени? А может, это просто депрессия?»
Отложила лист в сторону и пошла готовить постель ко сну. Засыпая, решила: «А если и в самом деле уехать к тёте Марине? На недельку? Отдохнуть от всего, что связано с Константином… Только надо с Женей поговорить — предупредить, что уезжаю, а то вдруг моё присутствие нужно будет здесь — из-за выставки…» А уже уплывая в сон, недовольно и мельком подумалось о том, что обычно снится последнее, о чём думала. Не хочу, чтобы приснился Константин!..
Ничего не снилось… Отчётливо слышала только кота — что во сне, что во время бессонных секунд… Или минут. Мурзила бурчал, бормотал и, кажется, ругался на своём, кошачьем языке. Он привык в холодные сентябрьские ночи спать у меня в ногах, а то и на них. А я разворочалась… Пару раз будто падала в беспамятную пропасть, но потом очень быстро выныривала в совершенно ясное состояние — хоть вставай и сразу что-то делай.
Помяни чёрта к ночи…
Приснился-таки!
Это я поняла в одно из пробуждений… Вытянула ноги из-под одеяла с котом и села с закрытыми глазами на кровати, прислонившись к настенному ковру. Ну и? Чего ты приснился?… Попробовала вспомнить сны — два их было. Кажется. А в полусонном состоянии да с закрытыми глазами приснившееся вспоминать легче.
Ага! Первый раз он приснился, как будто присел на край моей кровати и тихо сказал: «Начни сначала». Всё? Прогнав этот сон перед глазами, поняла — всё. А во втором сне он что-то делал. Хаотические картинки из сна мелькали перед закрытыми глазами, и на всякий случай я представила Костю снова сидящим. Картинка поехала. Только на этот раз он сидел не на кровати, а за моим столом и чем-то очень сосредоточенно занимался. Кажется, я подошла сбоку и заглянула через его плечо посмотреть. И увидела, что он рисует… Валеру!
Я резко открыла глаза и, быстро двигая ногами, съехала с кровати. Мельком почувствовала, как замёрзли плечи — за короткие минуты, пока сидела без одеяла. Накинула на спину джемпер, завязала его рукава на груди. В темноте, в унылом свете фонаря, который был направлен куда угодно, но только мимо моего окна, дошла до письменного стола и включила настольную лампу. Слева на столе у меня твёрдая коробка из-под обуви. В неё я ставлю самое нужное для работы за столом — то, до чего надо дотянуться сразу и почти не глядя: папки с рисунками, распечатка с принтера, книги, которые читаю сейчас. Тут же, внутри коробки, прячутся вазочки-карандашницы. Справа от обувной коробки — будильник.
Три ночи.
Бездумно положила на стол чистый лист. Потянулась за карандашом. И отдёрнула руку. Что я делаю? Бездоказательно решила, что сон в руку? И что сейчас я смогу нарисовать Валеру? Думай! Говорят же, что есть сны-подсказки! Если мне приснился Костя — это понятно. У нас с ним нелады. Но… «Начни сначала» к нашим неладам не относится. Если бы эти слова Костя сказал в моём сне именно о нас, они бы прозвучали иначе — что-то наподобие: «Начнём сначала!» А он обратился ко мне лично: «Начни!» А потом я увидела его рисующим. Считать ли это подсказкой?
Взглянув на карандашницы, я медленно, всё ещё сомневаясь, вытянула простой мягкий карандаш. Если я поняла сновидческого Костю правильно, он посоветовал мне начинать именно с простого карандаша. Ведь в последнее время, увлёкшись цветными рисунками, я с восторгом работала только в цвете. А началом и в самом деле был простой карандаш. Итак, попробую…
