Скиф - Витич Райдо (мир книг txt) 📗
Манеры! Насколько резок он в колледже и насколько был мягок, когда они гуляли по набережной. Почти женственный…
А его познания в плане моды, а как он выбирал духи или кивал Маше на классную шмотку в витрине. И ни разу не проводил заинтересованным взглядом красивую девушку, а их в парке было если не каждая, то через одну. Голову можно было свернуть!
Маша потерла лицо: Боже мой, а Скиф-то – голубой!
Эта мысль засела в ней занозой. Она многое объясняла и прощала Скифа и была как лекарство девушке. Но в том и дело, что Маша лишь предполагала, а ей было жизненно необходимо знать точно.
И она пришла на занятия. Две пары наблюдала за Скифом, убеждая себя что права, но так и не убедила до конца. И не выдержала, спросила прямо. Склонилась к уху на лекции и прошептала:
– Скиф, ты гей?
Парень дернулся, уставился на нее недоуменно и растерянно, забыв про записи лекции. Минут пять хлопал ресницами, изучая девушку, словно она неизлечимо больная, а ему, как врачу нужно срочно решить – отправить ее на эвтаназию или продолжить мучить.
– Ну, ты дураааа, – протянул. – Всяких видел, ты всех переплюнула.
Сгреб сумку за лямку и попер через всю аудиторию, наплевав на препода. Осел на противоположном конце класса рядом с Гриней.
– Скифарин?!.. – возмутился учитель.
– Мне там дует, – отрезал парень и выказал усердие, не давая преподавателю развить мысль в сторону нравоучений – взял в руку ручку и раскрыл тетрадь.
Маша уткнулась лицом в стол, сдерживая слезы и ругая себя, на чем свет.
Как она могла такое подумать? Как у нее язык повернулся такое спросить?
Теперь конец точно. Теперь Скиф не то, что не подойдет к ней – не посмотрит никогда. Она мало оскорбила его, она и себя выставила кубической идиоткой!
Она промучилась всю пару, и то и дело поглядывала на парня, вытягиваясь, чтобы увидеть через ряд сокурсников. И понимала, что он сбежал от нее, как от чумной, что ушел специально на другой конец аудитории, даже сел на вторую парту, только чтобы оказаться за километр этой неповторимой в своих фантазиях дуры.
И не выдержала, подошла на перемене, желая извиниться.
– Скиф, извини, я…
– Да пошла ты на! – шарахнулся от нее парень, и вовсе ушел с занятий.
А с ней остался его взгляд полный презрения, недоумения и чего-то еще, что Маша не бралась определить. Она уже навыдумывала – разрушила все окончательно.
Глава 14
? Гей? ? прищурил глаз Скиф на свое отражение в зеркале. И поморщился, взъерошил волосы: придет же в голову! Ну, дебилка! А ведь, подтверди и отвалит. Но и тут же растрезвонит и пойдут клочки по закоулочкам – запинают, засмеют. Хрен вам!
И опять с сомнением оглядел себя – неужели похож? Сгорбился и пнул ногой дверь из ванной. Сгреб сумку и куртку с тумбочки у выхода и бухнул душевно дверью из квартиры в ответ на приглашение отца позавтракать. Мужчина с тоской перевел взгляд на яичницу на сковороде в руке и вернулся на кухню. Кинул приготовленное в раковину и уставился в окно.
Скиф, загребая ботинками мокрый подтаявший снег, пер в сторону остановки. Полы куртки трепал ветер.
Без шапки, не застегнувшись, а на улице минус двенадцать…
Виктор Николаевич сжал пальцами переносицу – когда это кончится? Есть ли выход?
Влад шел на автомате: не чувствуя холода и влаги: которую щедро бросал в лицо ветер. Еще одно утро, еще один день, потом вечер, ночь. Какой черт заводит эту карусель, крутит колесо никчемной жизни? Зачем?
Он стойко не мог найти ответ на этот вопрос. И никак не мог понять почему живет не живя и, никак не умрет, будучи мертвым.
Парень спустился в метро, не обращая внимания на толкучку. Ехал и все искал ответ, и в тех же поисках вышел из подземки, попер знакомой дорогой до техникума, не замечая мира вокруг.
И так и упал, не поняв, что произошло. Удар под дых и подсечка были неожиданными: лишь мокрый снег немного смыл оглушение, но новые удары сыпались, как из параллельного мира, из другого пространства и вытряхивали всякие мысли, попытки сообразить, что происходит.
Скиф пытался подняться и падал. Прикрывал голову руками и одновременно отпинывался. Подпрыгивал от резкой боли, сплевывал кровь и вот, озверел. Молча, как принимал так и отдал – вцепился разбитыми пальцами в первое что увидел сквозь пелену и рванул на себя. На спину посыпались удары, а он всем телом навалился на добычу и, рыча как волчонок, рвался к глотке. Сдавил шею, что воспринималась отрывком, словно отдельной частью тела, чем-то важным, но единоличным, живущим меж небритым подбородком и кожаным воротником. И вырвал бы кадык: убил бы и был убит, но Бог или Дьявол вновь сыграли с ним в шутку, вмешавшись в последний момент.
Макс рвал поводок к выходу и буквально стрелой вылетел на улицу. Максим не понял, что случилось с овчаркой, с какой такой радости она словно взбесилась. Рявкнул, останавливая, но собака не отреагировала.
Мужчина вылетел за ней на улицу, желая перехватить прежде, чем та напугает редких в такую рань прохожих, и невольно притормозил, забыв о собаке от того, что увидел.
Четверо парней душевно пинали одного. Тихо, но зло. Самое странное, что и жертва не кричала «спасите». Картина напоминала Максиму кадр из криминальной хроники, как бывает, смотришь, отключив звук, и в первый момент не воспринялась реальностью. Буквально на углу его дома, на, в общем, людной улице, в завесе мокрого снега летящего с неба, возилась куча мала. Парни играли кем-то как мячиком, а тот рванул одного за ботинок и пополз по нему, навалился локтем на шею. Один из драчунов въехал ему в лицо ногой и взвился сам – Макс, прыгнув с места, впился ему клыками в голень. Крик потерпевшего, первый громкий звук привел в чувство хозяина.
– Стоять!!! ? заорал мужчина, рванув к дерущимся.
– Атас!! Валим!! ? послышалось следом.
Макс растянулся, запнувшись о что-то и лишь увидел, как парни бросились врассыпную, оставив жертву в покое. Овчарка закрутилась рядом с телом, заскулила, поглядывая на хозяина, словно подгоняя и вопрошая одновременно: что делать-то будем, а?
Смелков поднялся и прихрамывая поковылял к потерпевшему, надеясь что тот вот вот встанет сам. Но чем ближе подходил, тем четче понимал – сам парень не поднимется. Тот тяжело дышал и, заливая кровью снег, бестолково сгребал его под себя, то ли корчась, то ли пытаясь подняться. Овчарка тыкалась ему в лицо носом: поскуливала, мешая.
– Отойди. Макс! Сидеть! ? прикрикнул, отгоняя ее Максим, склонился над парнем – что-то знакомое было в нем, неуловимое, на уровне дежавю.
– Эй, ? легонько потрепал по плечу. ? Жив?
Тот застонал и развалился на спине, бросая в дрожь Смелкова своей окровавленной физиономией. Бровь, губы, нос – были разбиты в хлам. Один глаз заплывал, зато второй смотрел зло и презрительно. По этому взгляду мужчина и признал того самого тинейджера, с которым так хотел поговорить, и даже в зубы дать. Только уже дали.
Страх за несчастного сменился раздражением. Мужчина рывком поднял пацана на ноги:
– Дружки пригрели?
В принципе, удивляться было нечему – обычная разборка оголтелого молодняка. Помня поведение парня, он был уверен – тот сам нарвался. И нечего жалеть, вернее некого. Оклемается, может наукой послужит, а нет – прибьют рано или поздно.
– Нарвался?
Мальчишка никак не реагировал, и стоять – то на ногах не мог. Голова болталась как у китайского болванчика, и он все сползал вниз. Хоть и был легким, а Максу стало тяжело. Дотащил его до стены, прижал:
– Да стой ты, Бога, душу! Сейчас «скорую» вызову.
– Нет, ? глухо, через силу просипел гот-неудачник, цепляясь за выступ. Стек, присаживаясь на него, и прислонившись затылком к кирпичной кладке, уставился «живым» глазом на мужчину. ? Пошел на!..
Выпалил неожиданно зло.
Макс забыл, что искал по карманам телефон. Моргнул, соображая: чего он хочет: чтобы добавили или отстали, гордый, потому лучше послать, чем помощь получить, или мазохист?
