Пугалки для барышень. Не для хороших девочек - Вуд Даниэлла (читать книги без txt) 📗
Тэмсин дотрагивается до чуть пожелтевшей кожи ее лица, гладит мягкие лиловатые волосы. Племянник смотрит на нее так, будто ее показывают по телевизору.
— Вы ей нравились, — говорит он ровным голосом.
— Она мне тоже.
— Спасибо вам за то, что о ней заботились.
Тэмсин поднимает руку Фэй, высохшую, как птичья лапка, и дотрагивается щекой до ее тыльной стороны. Потом опускает руку и кивает сотруднику «скорой помощи», который снимает каталку с тормоза и катит ее к выходу.
— Она хотела вам что-нибудь подарить на память, — говорит племянник. — Сказала, что вы можете выбрать сами.
Тэмсин перехватывает взгляд, который тот бросил на развешанные по стенам картины. Кажется, наследника больше всего интересует вопрос, имеет ли она представление об их истинной ценности. Он явно рассчитывает на ее скромность, ему хочется, чтобы она попросила самую маленькую картину и ни в коем случае не выбрала холст побольше.
— Что угодно, — говорит он обреченным тоном. — Она так и сказала: что угодно.
Тэмсин видит, как он борется с собой, чтобы это выдавить из себя эти слова, и с каким малым перевесом побеждает в душе его лучшая сторона.
— Можно мне взять одну банку из бара?
— Одну банку? О господи, да забирайте хоть все!
— Как зовут вашего ребенка? — спрашивает продавщица магазина для беременных, кладя покупку на прилавок и ловко заворачивая ее в бумагу.
— Кейт, — отвечает Тэмсин.
— Полностью — Кэтрин?
— Нет, просто Кейт.
— Как приятно слышать такое милое простое имя. В наше время его редко встретишь, да? И сколько ей?
— Двенадцать… Да, кажется, двенадцать месяцев.
— Сразу и не упомнишь, правда? Время летит так быстро. Оглянуться не успеешь, как они уже просят ключи от машины.
Двенадцать месяцев. Неужели прошло столько времени? У Тэмсин нет обычных в таком случае вех-ориентиров вроде села, поползло, встало, пошла, которые позволили бы отслеживать возраст ребенка.
— Годик, — повторяет женщина, одобрительно цокая языком. — Дети в этом возрасте такие милашки, правда? Вот, возьмите… Ваша Кейт будет в них просто прелесть.
Она имеет в виду туфельки из мягчайшей розовой кожи. Тэмсин украдкой глядит на часы. Теперь, когда Майкл опять стал работать, он возвращается домой поздно. У нее полно времени для того, чтобы успеть положить еще одну секретную покупку в чемодан под кроватью.
Она выходит на улицу, садится за столик на террасе кафе и смотрит на богато одетых дам, похожих на жен врачей, букеты цветов и дорогие машины. В магазин, из которого она только что вышла, заходят женщины в свободных платьях, с большими животами. Но Тэмсин не завидует им. Уже не завидует.
Судьба
Рози Литтл соединяет точки
Конечно, здорово видеть во сне, как ты вылезаешь ночью через потолок газетной редакции по ветвистой лестнице цветка-переростка прямо под купол звездного неба. Но даже если выбрать более разумный подход: написать теплое, но печальное заявления об уходе, доработать положенный срок и в пятницу вечером выйти через парадную дверь (после пары бумажных стаканчиков мозеля из супермаркета) на улицу, даже если все сделать именно так, все равно нельзя не почувствовать в этот момент такое же замешательство, как если бы ты вдруг очутился на крыше под добродушно-бесполезным циферблатом городских часов, осознавая, что у тебя нет за душой ничего, кроме малолитражки с помятой дверью, двадцати семи пар красных туфель, степени бакалавра искусств и набившего оскомину вопроса, что делать дальше.
Я встретилась с Евой у нее дома.
— Как ты пришла к этому? — спросила я подругу на этапе распития третьей бутылки вина; мы давно дружим и редко видимся, поэтому она все еще сидит со мной, хотя Адам давно уже, извинившись, отправился спать.
— К чему пришла? — спросила она, засыпая на ходу.
— Вот к этому, — ответила я, широким жестом показывая на просторный, со вкусом отремонтированный коттедж, спальню, где ее спокойный и надежный муж спал на своей половине брачного ложа, детскую, в которой дрыхли без задних ног двое крепких мальчишек, пару довольных собак, растянувшихся перед камином, и стены, украшенные целым урожаем нарисованных яблок. — Ты всегда обгоняла меня на пять шагов, Ева.
— Все зависит, моя дорогая, от того, куда ты направляешься.
— А куда мне идти теперь?
Она бросила в меня подушку.
— Иди спать, ради бога. Уже через два с половиной часа сыночки мне опять на шею сядут.
Через пару недель я подняла паруса. Хотя слово паруса не совсем удачно сочетается с плывущим по волнам американским небоскребом, на сверкающей палубе которого я стояла, прикалывая к лацкану блестящий именной значок с надписью «Помощник администратора Рози Литтл».
Вы только полюбуйтесь на меня в этой форме круизной компании: обтягивающая бутылочно-зеленая юбка, такого же цвета облегающий жакет, скромная нейлоновая блузка с неброским узором, бежевые колготки (которые рвутся с ужасающей быстротой — одной пары хватает всего на два дня из-за моей смехотворной склонности зацепляться за все, что торчит) и бутылочно-зеленые туфли-лодочки на удобном низком каблуке. А еще можете запустить руку в нагрудный кармашек моего жакета и вынуть ламинированную карточку, потому что мне хочется посмеяться над ней вместе с вами.
По инструкции я всегда должна была иметь ее при себе, в противном случае мне угрожает письменный выговор (который я в итоге и получила). На карточке изложены десять заповедей жизни на корабле. Моими любимыми всегда были номер три: «Я всегда улыбаюсь, я всегда на сцене», и номер десять: «Я никогда не говорю „нет“. Я говорю: „С удовольствием посмотрю, что можно для вас сделать“».
Я делила расположенную в трюме каюту (с очень тонкими стенами) с уроженкой Техаса по имени Бет. Хотя для того, чтобы получить работу девушки для танцев на борту корабля, ей, должно быть, пришлось хирургическим путем удалить с запястий помпоны танцорки из команды поддержки спортивного клуба. Ей нельзя было также отказать в прямодушии и чувстве юмора, и мы быстро подружились. Ее друг, тоже танцовщик, был мексиканец по имени Октавио: его лощеные манеры и навеки залакированные волосы оставались безупречными даже после целого дня ча-ча-ча с семидесятилетними матронами из Небраски, трясущими дряблыми телесами.
— Октавио — единственный мужчина в мире, который ведет свою подружку в «Тиффани», чтобы показать ей кольцо, которое собирается купить себе, — это была любимая из дежурных жалоб Бет на Октавио: каждая сопровождалась трехсотшестидесятиградусным оборотом больших глаз и глубоким вздохом, говорившим о феноменальной емкости легких.
Если вы когда-нибудь плавали в качестве пассажира на круизном теплоходе, то вам должно быть известно, что запланированные развлечения сменяют там друг друга по меньшей мере каждые полчаса. Пассажирам предлагаются уроки танцев самых разных стилей, уроки кулинарии, выставки ледяной скульптуры, семинары по инвестициям, лекции о живой природе и аукционы произведений искусства, призванных наилучшим образом сочетаться с вашими занавесками.
Но среди американских пенсионеров, вступивших на борт, чтобы вполне насладиться привилегиями, которые они заработали честным трудом на протяжении всей жизни в семейном бизнесе по производству ковров-резины-пластмассы-сорока-четырехфутовых кемперов, ни один из этих видов деятельности не пользуется такой популярностью, как тот, в котором я специализируюсь, а именно — жалобы. Некоторые могут мне возразить, что принятие пищи — занятие еще более популярное, чем жалобы. Но мне трудно представить себе еду как самостоятельный вид деятельности: на корабле пассажиры все время, пока не спят, испытывают такую же ежеминутную неконтролируемую потребность в еде, как, например, в моргании.
