Карта императрицы - Басманова Елена (библиотека книг бесплатно без регистрации txt, fb2) 📗
Екатерина Борисовна улыбнулась.
— Самое удивительное, доктор, что дома, оставшись одна, я открыла коробку, и как вы думаете, что я в ней обнаружила?
Доктор молчал.
— Негатив мерзкого фотомонтажа! — громким шепотом воскликнула Екатерина Борисовна и потянула руку к померанцевому деревцу.
Ермолай Егорович и Прасковья Семеновна о чем-то говорили в гостиной, временами посматривая на молодых людей.
— Ну, слава Богу, — вздохнул доктор, — нет негатива, нет и опасности… Но кто же ваш таинственный доброжелатель?
— Это меня интересует во вторую очередь, — Екатерина Борисовна явно не теряла самообладания, — сейчас я боюсь выпустить из рук этот негатив. А вдруг им кто-нибудь завладеет? Поэтому и прошу вас, достаньте мне серной кислоты. Я хочу его навсегда уничтожить. Вместе со снимком.
— Гораздо легче его разломать, снимок порвать и все незаметно бросить в канализацию, — сказал смущенно доктор.
Он встал с кресла, поклонился Екатерине Борисовне. Девушка вздохнула и направилась к выходу из сада.
— Клим Кириллович меня тревожит еще кое-что.
Глава 22
А в это самое время в квартире Муромцевых заканчивался поздний завтрак.
— Дорогой, ты нам так и не успел ничего рассказать о своей поездке. — Елизавета Викентьевна поставила перед супругом стакан с горячим душистым чаем.
Профессор хмуро посмотрел на дочерей и пробормотал:
— Так вы ж вчера обрушили на меня столько умопомрачительных известий, что я и забыл, что ездил в Европу.
— Ты не думай, папочка, так уж получилось, нечаянно, — повинилась Мура.
— Да-да, папочка, — Брунгильда передала отцу хрустальную, в серебряной оправе, сахарницу, — скажи, удалось ли тебе увидеть кого-нибудь из нобелевских лауреатов?
Взгляд профессора потеплел.
— Да, милые мои, в Мюнхенском университете встретился я с самим Рентгеном! А в Берлинском с герром Фишером. Но самая перспективная тема, которой сейчас заняты буквально все химики и физики, — радиоактивность. Перед радием открытие Рентгена блекнет. — Николай Николаевич увлеченно размешивал сахар в стакане. — Профессор Лондонского университета Уильям Рамзай наблюдал радиоактивный распад радия и радона с образованием гелия, он впервые попытался осуществить искусственные превращения элементов под воздействием альфа-частиц… Во Франции, куда я, к сожалению, не добрался, Мария Склодовская-Кюри — та, что пять лет назад открыла радий и полоний, — недавно получила соли радия и измерила их атомную массу… Сейчас Склодовская-Кюри пытается получить твердый радий…
— Значит, твердого радия в природе еще нет, — заключила Елизавета Викентьевна.
— Разумеется, — ответил профессор, — вот почему я так рассердился, услышав, что кто-то здесь, в России, хочет продать мне радий.
— Папочка, а если в Европе, в какой-нибудь закрытой военной лаборатории твердый радий уже получили и держат свое открытие в секрете? — спросила осторожно Мура.
— Теоретически возможно, — не стал спорить профессор, — например, в той же Англии… Но тогда следует признать, что военное ведомство Великобритании торгует радием из-под полы, на черном рынке… Дорогая, мой чай остыл, — он протянул супруге полупустой стакан. — Нельзя ли горячего?
— А если радий украли в английской лаборатории и привезли в Россию, чтобы продать? — продолжала допытываться его младшая дочь.
— Так мог поступить только совершенно неискушенный в научных проблемах человек, — резко ответил профессор. — Твердый радий должен стоить безумно дорого.
— Так ты думаешь, что над Ипполитом Сергеевичем кто-то подшутил? — очнулась Брунгильда. — Жаль… А я думала, тебя обрадует это известие.
— Я бы с удовольствием поработал с радием, — признался Николай Николаевич, — да где же его взять?
В этот момент в квартире раздался звонок. Поставив на стол молочник, горничная Глаша отправилась открывать дверь. И через минуту на пороге возник Ипполит Прынцаев. Обеими руками он прижимал к груди обтрепанный, деформированный портфель. Взгляд профессорского ассистента казался стеклянным.
— А, драгоценный Ипполит Сергеевич! — поднялся из-за стола профессор и пошел навстречу своему верному университетскому помощнику. — Вовремя заглянули, присаживайтесь, отчитывайтесь.
Не выпуская портфеля из рук, Прынцаев обменялся с профессором рукопожатием, обвел невидящим взглядом приветливо улыбающихся женщин и присел на краешек стула.
— Вы здоровы, Ипполит Сергеевич?
Елизавета Викентьевна кивнула Глаше, чтобы та принесла еще один столовый прибор, тарелку, чашку для неожиданного гостя.
— Благодарю вас, — прохрипел вцепившийся в свой портфель Прынцаев.
— Как дела в лаборатории? Все ли в надлежащем порядке? — бодро произнес Муромцев.
— В лаборатории все благополучно. — Прынцаев уставился на носки своих штиблет, выглядывавшие из-под узких брючин. — Вся отчетность дожидается вас, Николай Николаевич, в вашем университетском кабинете.
— Почему же тогда вы сидите таким букой? — игриво спросила Брунгильда.
Прынцаев оторвался от созерцания своих штиблет, его полубезумные глаза остановились на красавице-блондинке, лицо которой под его взглядом постепенно утрачивало безмятежное выражение. Ответил он не сразу, а когда заговорил, было видно, что слова он подбирает очень тщательно:
— Потому что… я провел бессонную ночь… Вместо вас… У постели умирающего…
— Какого умирающего? — вскочила Мура, и так как Прынцаев молчал, в нетерпении притопнула ножкой. — Говорите же!
— Мистера Стрейсноу… — едва слышно произнес профессорский ассистент.
В столовой повисло напряженное молчание. Вид Прынцаева исключал возможный розыгрыш: его спортивный румянец на щеках исчез, азартные искорки в зрачках погасли, он полностью утратил свойственную ему подвижность.
— Мистер Стрейсноу умер? — бледная как мел Брунгильда с ужасом уставилась на понурого вестника.
— Ипполит Сергеевич, — сочувственно обратилась к несчастному молодому человеку Елизавета Викентьевна, — да уберите же ваш несносный портфель! Вам надо подкрепиться. Сейчас я налью вам крепкого чая, дорогой Ипполит Сергеевич, и рассказывайте… Как это случилось?
Ипполит неохотно расстался с портфелем, опустил его на пол, прислонив к ножке стула, вздохнул, принял из рук хозяйки дома чашку горячего чая, отхлебнул.
— Сегодня посреди ночи позвонил портье гостиницы Лихачева, — дрожащим, прерывающимся голосом заговорил Прынцаев, — и сообщил, что меня срочно хочет видеть мой друг мистер Стрейсноу. Что он при смерти… Я вскочил на велосипед и помчался… В гостинице меня проводили в номер… Сэр Чарльз очень осунулся с тех пор, как мы его видели. И стал еще больше похож на Петра Великого… Он сказал, что просил вызвать меня, как человека, близкого семье Муромцевых… Он тяжело дышал, говорил с трудом, часто останавливался. — Прынцаев помедлил, но все-таки решился: — Он сказал, что мисс Брунгильда не выполнила своего обещания навещать его каждый день, но он прощает… И у него единственная просьба — передать мисс Брунгильде драгоценную для него вещь.
— Сердоликовый перстень? — чуть слышно произнесла Мура.
— Не знаю, — испуганным шепотом ответил Ипполит. — Эта вещь в шкатулке, а шкатулку он вынул из-под своей подушки. Там и его письмо к вам, Брунгильда Николаевна… Я шкатулку не открывал… Я предлагал ему позвать врача, но он отказывался… Просил только, чтоб я не уходил, чтобы ему не было страшно умирать в одиночестве…
— И он умер? — потрясенно выдохнула Мура.
— Да, сегодня утром, у меня на руках. — Ипполит старался не смотреть на окаменевшую Брунгильду. — Пришлось еще принять участие в хлопотах по регистрации смерти, вызывать полицию, врача, подписывать протокол, объяснять свое присутствие…
Встретив полный ужаса взгляд Елизаветы Викентьевны, Прынцаев поспешил добавить:
— Ваших имен я полиции не называл… Сказал, что приехал к другу, а портье подтвердил, что вызвал меня по просьбе их постояльца. Пришлось дождаться, пока пошлют гонца в британское посольство, потом сопровождать тело в морг…
