На южном фронте без перемен - Яковенко Павел Владимирович (читать книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
— Найданов направил. Говорит, это будет ваша машина, — ответил Абрамович.
— Хорошо, базара нет. Давайте, устраивайтесь в кузове. Я так чувствую, что это надолго будет вашим домом.
Саид ушел, и я услышал за стенкой сопения, кряхтения и бухтения. Машина начала слегка покачиваться. Старков проснулся, недоуменно посмотрел на меня, и полез наружу.
Я крикнул ему вдогонку:
— Это расчет грузится. Они у нас будут жить!
Старков все же отправился проследить за погрузкой. Что ж, это его право. Ему нас везти.
Довольно скоро все утихло. Я пригрелся, и задремал. А проснулся уже тогда, когда рассвело. Погода, словно осознавая всю важность сегодняшнего дня, изменилась. Ночью выпал снег, стоял мороз, и уже походило на нормальную зиму. Мотор был выключен, и в кабине заметно похолодало. Я вытянулся до хруста в спине, и пошел искать Найданова.
Как оказалось, он тоже спал в машине, только еще не проснулся. Я остановился в задумчивости: будить или нет? Все мои сомнения развеял внезапно появившийся лейтенант Степан Бандера.
— Ну что, Паша — промокаша, поедешь со мной, — усмехаясь, сказал он.
— В каком смысле? — не понял я, хотя уже начал догадываться, в чем дело.
— Ну, не на шее, конечно, — продолжал иронизировать Степан. — С моей ротой поедут три ваших расчета. А руководить будешь ты.
Так я и думал! Полная самостоятельность. Вот жаль только, что именно с Бандерой… Степана я недолюбливал. Были причины.
Бандера закончил Алмаатинское общевойсковое училище, и если не врет, отделение разведки. Странно, я думал, что в разведку берут только стопроцентно здоровых молодых людей, а у Степана от большого пальца на правой руке осталась только половина. Где он потерял две другие фаланги, лейтенант распространяться не любил, а только огрызался. Да мало кто и спрашивал. Не очень-то хотели связываться.
Степан умел съязвить, и никогда не останавливался, чтобы кого-нибудь стукнуть. Разведвзвод в нашем батальоне боялся его до смерти. А на роту он, само собой, пошел только потому, что карьеру надо делать. И ступенька ротного здесь нужна как воздух. Вот так и стал разведчик Бандера командиром обычной пехоты. На разведроту он не потянул. Там был свой командир — Сабонин, по кличке «Сабонис». Мрачный такой верзила. Когда мы с ним в карауле на усилении стояли, всю водку «Пепси-Колой» разводил. Еще больше по шарам бьет. Впрочем, мы там втроем тогда стояли, так что двое пили, а один спал.
В общем, Степан нас, «пиджаков», прямо скажем, не жаловал. Все хотел подколоть, оскорбить как-то. Чего кому хотел доказать? Не понятно.
У меня с ним вообще были сложные отношения. Вражды не было, но и дружбы тоже. Настороженно я к нему относился, а он ко мне — с легким презрением.
Вот такая петрушка получается… Буду вместе со Степаном, значит, взаимодействовать, как приданное подразделение.
А с другой стороны, с кем лучше-то? Первой ротой Тищенко командует, однокурсник Бандеры. Говорят, еще хуже, чем сам Бандера. Я его лично вообще не знаю, но по внешнему виду он мне не понравился. Небольшого роста, плотный такой, а глаза хитрые, с нехорошим прищуром. Знаете, такой ждет — пождет, а потом как прыгнет! И мертвой хваткой. Опасный человек.
Третьей ротой лейтенант Бессовестных командует. Вот если бы к нему… Нормальный парень. Расхлябанный немножко, но мне это как раз подошло бы. Все меньше в наши дела лез. Но не повезло. Бандера так Бандера!
Я тепло улыбнулся Степану:
— Сэр, я счастлив от оказанной мне чести сопровождать вас в боевом походе.
— Шутим, — скривился Степан, — ну — ну, шути. Но если чего напортачишь, я тебя сам лично пристрелю.
Ну вот! И что ему сказать? Драться кидаться? Или не обращать внимания? Или все в шутку обратить? Надоело уже все в шутки обращать. Пошел к черту!
Я просто промолчал, сделав пустое непроницаемое лицо. Не дождавшись моей реакции, несколько удивленный, Бандера отчалил.
Однако почти тут же вернулся назад.
— Вон ту машину видишь? — спросил он меня. Я кивнул.
— Вот за ней пристраивай свою технику. И давай быстрее.
В этот момент из кабины вылез разбуженный нами, недовольный и не выспавшийся Найданов. Впрочем, Бандере было глубоко наплевать на его вид. Он сразу прицепился к нашему командиру батареи со своими требованиями. Насколько я понимал, раз Найданов был на год, а, следовательно, и на курс младше Степана, то уже как бы являлся для Бандеры «духом», и его следовало гонять. Наверное, Найданов мог бы и ответить, но это стопроцентно означало драку, и возможно, не одну. Поэтому наш комбат на рожон лишний раз лезть не хотел.
— Так, — веско сказал Бандера, — давай объясни этому типу, (он имел в виду, естественно, меня), кто у него в расчетах, какие машины, и пусть за мной пристраивается… Да, кстати. Ты с Тищенко поедешь, так что вон его машины, давай тоже пристраивайся в колонну.
Несколько ошарашенный таким напором, Найданов тем не менее, сразу никуда с низкого старта не рванул, а набрал с земли снега, умылся им, и позвал меня за собой. Он хотел показать мне мою вторую машину, и познакомить заодно с расчетами. Видеть-то я их, конечно, видел, (на строевых смотрах), но даже по фамилиям толком не знал.
Как неожиданно выяснилось, на три расчета у меня было только две машины, да и то благодаря тому, что командование «конфисковало» у хозяйственников машину Старкова.
Вторым моим водителем оказался Сомов. Вид у него был крайне недовольный. Он-то был из первой минометной, а возить ему пришлось третью. Другими словами, «не своих». А с «не своими» надо было знакомиться заново. Знакомство, притирка, конфликты — все это, естественно, восторга у Сомова отнюдь не вызывало. Единственное, что могло утешить беднягу, так это то, что он был на полгода старше своего экипажа, а это давало ему немалые преимущества.
Я собрал Сомова и Старкова, объяснил им куда ехать и где пристраиваться. Они упилили по своим машинам, завели двигатели, и начали сложное маневрирование, чтобы выбраться из замерзших колдобин, никого не зацепить, и выстроиться в колонну за БМПэшками второй роты.
Я же остался стоять вместе с Бандерой, Бессовестных и Найдановым. Как я ни оглядывался, не мог разглядеть ни Васи Раца, ни Игоря Молчанова. В конце — концов я спросил о них у Степана. Конечно, я ожидал еще какой-нибудь язвительной реплики, но другого выхода не видел.
— Что, соскучился, Пашенька? — заржал Бандера. — Нет тут ни Раца, ни Молчанова. Они в часть уехали.
— Вот те на! — удивился я. — А зачем?
Степан счел мой вопрос неуместным, и вообще ничего не сказал, как будто я и не спрашивал. Ну и ладно, обойдусь.
Вскоре подошел еще и Тищенко. Он быстро сообразил, что среди нас я один не кадровый, и от нечего делать всю свою энергию направил на мое осмеяние. Впрочем, ничем таким я среди других пиджаков не выделялся, и запас острот у Тищенко быстро иссяк. Наконец, им что-то всем срочно понадобилось, и они свалили. Я отправился к своим машинам. Залез в кабину и больше не выходил. Просто сидел и думал о всякой всячине, ни к войне, ни к армии вообще никакого отношения не имеющей: о родителях, о жене, об институте, о футболе, хоккее, шахматах, о рыбалке, о погоде, об арбузах. В общем, что в голову приходило, о том и думал.
