Австро-Венгрия: судьба империи - Шимов Ярослав (книги бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗

К главным характеристикам чехов не отнесешь воинственность; миролюбивый город многократно – добровольно или после малого сопротивления – сдавался захватчикам, которые если и грабили, то не всегда сжигали, а если и жгли, то обычно все-таки не дотла. Прагу на более или менее короткое время покоряли пруссаки и саксонцы, французские и испанские отряды; дважды здесь хозяйничали шведы. Даже во время нацистской оккупации и Пражского антифашистского восстания город не подвергался серьезным бомбардировкам и разрушениям. Разок, в начале 1945-го, на Прагу сбросила бомбы англо-американская авиация, погибло несколько сот человек – при всем трагизме этих потерь, ничтожно мало по сравнению с потерями сожженного в те же дни Дрездена. Вторжение войск Варшавского договора в 1968-м снова привело в Старый город и на Малу Страну колонны танков, но и советские оккупанты не коверкали исторических кварталов. Прага, сумевшая уберечь свое под напором чужого и чуждого, до сих пор остается городом средневековой архитектуры. Небоевитая Чехия – несомненный чемпион Европы по выживанию в неблагоприятных исторических условиях, главным методом которого веками служил тихий народный саботаж, оказавшийся эффективной формой сопротивления. “Улыбающиеся бестии” – называли нацисты чехов в годы Второй мировой, а Гитлеру приписывают фразу: “Чех как велосипедист – сверху сгорбленный, а внизу ногами вовсю работает”.

Члены клуба Sokol в Богемии. Фото 1900 годa.

В отличие от Вены и Будапешта Прага устроена без имперской широты. Ей не навязывалась, как двум дунайским столицам империи Габсбургов, задача стать фасадом монархии. Судьба и исторические обстоятельства избавили Прагу от участи Великого Города, средоточия власти, славы и мощи – политической, экономической, духовной. Прага – город без сверхзадачи и даже без своего мифа, хотя и с большим количеством старинных преданий, в меру таланта обработанных литераторами в понятном и доступном для заезжего люда духе. Латинский девиз Praga caput Regni (“Прага – голова королевства”), появившийся на гербе города и фасадах зданий в пору правления самого славного средневекового чешского монарха Карла IV, в пражских условиях выглядит не заклинанием о величии, а скорее напоминанием о том, что периодически проявлявшиеся амбиции центральноевропейского королевства неизменно оказывались слабее сковывавших его силы исторических обстоятельств.

Патриотизм в этих краях века до XIX был в большей степени явлением территориальным, чем национальным. В первой половине XVII столетия население Праги, еще не сложившейся в единое административное целое, равнялось примерно 50 тысячам человек. Почти четверть пражан составляли замкнутые в стенах своего гетто евреи. Старый город развивался как получешский, полунемецкий. Довольно многочисленные иностранцы в основном селились на крутом левобережье, в Градчанах и на Малой Стране. Языками образования были немецкий и латынь. В XIX веке чешская речь в городах Богемии звучала на кухнях и базарах, оставаясь средством общения прислуги и крестьян. Пражский острослов заметил: чехи говорили с немецкими господами и чиновниками на “кухонном немецком”, а немецкие домохозяйки давали лакеям и прачкам указания на “кухонном чешском”. Написанные в 1880-х годах строки из дневника писательницы и чешской патриотки Марии Червинковой-Ригеровой относятся и к Праге более давних времен: “Те, кто говорил по-немецки, не всегда были немцами. Вне зависимости от национальной принадлежности они ощущали себя детьми общей родины – они все были чехами в смысле Bohmen [49]. Не существовало любви к родному языку, но существовала любовь к родной стране и ее древней истории, занимавшая в душах место дремлющего народного самосознания”.

Для населения чешских земель Габсбурги были не вполне иноземцами, ведь для значительной части жителей Богемии, Моравии и Силезии немецкий стал родным языком. Соперничество с Австрией выражалось в другом. Например, в осознании своего якобы превосходства над столицей империи: Прага-де и старше, и краше, да и вообще Вена якобы построена чешскими руками. Трехсотлетней давности шуточки австрийцев, что чехи всегда были и навсегда останутся “народом слуг”, в Праге до сих пор воспринимаются вполне серьезно и крайне болезненно. Ведь чехи, в отличие от венгров или поляков, не могли похвастаться многочисленным или влиятельным классом наследственного дворянства. После того как Фердинанд II принудил к эмиграции ту часть чешской элиты, которая не желала обратиться в католичество и служить Габсбургам (среди уехавших навсегда был, в частности, чешский просветитель Ян Амос Коменский, умерший в Голландии), местная аристократия постепенно стала почти стопроцентно германоязычной. В габсбургской Богемии “благородным” долгое время мог быть только немец, не обязательно по крови, но обязательно – по языку, образованию, воспитанию, поведению.

Использование термина “плебейская” чешскими историками при самохарактеристике нации не является уничижительным, указывая лишь на особенности, при которых происходило созревание национального самосознания. В XIX веке не пролетариат, не крестьянство, не онемеченная знать, а городской средний класс стал носителем идеологии чешского национализма. Именно из этой среды вышли narodni buditele – образованные разночинцы, инициировавшие в Богемии процесс национального “пробуждения”. Этот процесс начался после того, как сыновья разбогатевших лавочников и мастеровых, дворецких и торговцев стали поступать в открывавшиеся одна за другой национальные школы; когда пражский Карло-Фердинандов университет разделился на языковые половины. Образование – культ, важный для чехов и сегодня. Титул доктора или инженера, свидетельствующий о наличии университетского диплома, обязательно значится на визитной карточке и табличке у дверного звонка каждого, кто таким званием обладает.