Затерявшийся в кольце бульваров - Климман Михаил (хорошие книги бесплатные полностью TXT, FB2) 📗
ГЛАВА 38
«Этого не может быть, – уговаривала себя Лена, – не может быть, чтобы мой Андрей, такой славный и смешной, совсем мальчишка, побирался, просил милостыню у кого бы то ни было. Не может, не может…»
Но в глубине души она понимала, что это правда – такую дикость, нелепость нельзя выдумать, она слишком бессмысленна, чтобы быть чьей-то фантазией.
Они с Печориным медленно двигались по направлению к метро, и Андреевская в наступающих сумерках до боли в глазах всматривалась в череду киосков, в людей вокруг, в толчею у подземного перехода в надежде увидеть знакомый профиль.
Сначала там, в костюмерной Останкино, Лена заметила женские туфли на низеньком каблуке, которые долго стояли перед ней. Она медленно подняла глаза. Невысокого роста полная женщина с привыкшими к улыбке глазами пристально, не моргая, смотрела на нее.
– Он… он у вас живет теперь? – нерешительно спросила Андреевская.
Женщина молчала.
– Вы не могли бы ему передать, что он – чист и никого не убивал, – твердо сказала Лена. – Его подставили…
– Убивал?
– Его подставили, я же говорю. Передайте, пожалуйста.
Женщина все так же смотрела на нее, только в глазах ее что-то мелькнуло, что-то похожее на жалость.
– Вы передадите? – Лена встала, собралась уходить.
– Какие же мы все дуры, – вдруг сказала женщина. – Тебя как зовут?
– Лена, – остановилась Андреевская.
– Я его понимаю, – грустно сказала Людмила, – была бы мужиком, тоже рядом с тобой ни одной бабы не видела бы.
Лена, чтобы не упасть, ухватилась за портьеру.
– Где он?
– Не знаю, – Люда развела руками. – Я его вчера довезла до метро и больше не видела.
– До какого метро? – не поняла Лена.
– Ну, где он работает, – сказала толстушка.
Она назвала станцию.
– Он работает совершенно в другом месте, – удивилась Андреевская.
– Побирается?
– Что?
– Побирается, – испугалась женщина, – Андрей мне сказал, что он – бомж, просит милостыню у метро.
– Может, он так глупо шутил? – Ноги плохо держали Лену, и она опустилась на стул.
– Нет, на шутку похоже не было. Как это у вас все получилось?
– Долго рассказывать, – ответила Андреевская, – я очень виновата перед ним. Но не могу себе представить, чтобы он… вот так… А в милицию он за это попал? За попрошайничество.
Слово выговорилось какое-то нелепое. Да Бог с ним. Этого не может быть. Не может…
– Нет, просто он был без паспорта, без пропуска, – Люда вздохнула, села рядом, – его один ханурик сдал.
– А ты его спасла?
– И до метро довезла.
– Можно, я что-нибудь для тебя сделаю? – вдруг спросила, поднимаясь, Лена.
– Иди, глупая, спасай своего мужика, – Людка вдруг заплакала, – вот это и будет для меня. И вот передай ему, – она протянула бумажку, – он в костюме вчера забыл.
– Я все равно так тебя не оставлю, – Лена вдруг сорвалась с места, побежала к выходу, – я тебя обязательно найду.
Андреевская стояла вместе с Сергеем у метро.
– Давай, ты направо по кругу, а я налево, – предложила она. – Обходим все, ты вот до того магазина, я – до этого подземного перехода.
Печорин кивнул, пожал плечами, каждый по-своему с ума сходит, и двинулся в указанную сторону.
– И еще, Сереж, – окликнула его Лена, – ты, если Андрея увидишь, не подходи, я хочу сама, первая.
Печорин, не оборачиваясь, кивнул.
Первый круг ничего не дал, Андреевская предложила пойти на второй, обменявшись направлениями, но рассудительный Сергей отказался.
– Надо спросить у этих, – он кивнул на местную тусовку.
– Молодец, – согласилась Лена, она оглянулась по сторонам, – только я теперь пойду одна, ладно?
– Хорошо, я в машине буду.
Толстый кавказец, стоявший у фруктового развала, на вопрос Лены, не видел ли он здесь высокого, симпатичного мужчину с каштановой бородой (про ухо она решила не упоминать, оставив это для собеседника как доказательство, что разговор идет именно о Дорине) довольно долго оглядывал ее с головы до ног, а потом сказал:
– Какой красивый женщин…
Киоскерша, продававшая газеты и журналы, протянула Лене пачку рублей и, только поняв, что это кто-то незнакомый, быстро спрятала деньги и отмахнулась:
– Да не знаю я ничего.
Андреевская страшно изумилась, увидев, что книги, пачки журналов и газет расположены в киоске так, что киоскерша сама не могла бы быстро выбраться наружу. Понадобилось бы не менее десяти минут и посторонняя помощь, чтобы проложить ей дорогу к выходу.
Старушка в очках, дремавшая на стульчике у телевизионного магазина и явно не понявшая вопрос, подозрительно покосилась на Лену и кивнула на противоположную сторону тротуара. Там тоже на небольшом стульчике сидел старичок в очках и с пышными усами. Андреевская, поняв свою ошибку, достала деньги, бросила в баночку десятку и задала свой вопрос.
– Не знаю такого, – заворчал старик, но по отведенным глазам Лена поняла, что он врет.
– Ну скажите, пожалуйста, скажите, где он, – начала неожиданно для себя канючить Андреевская.
Она достала сто рублей и положила в «тару». Старичок метнул взгляд на женщину напротив, руку протягивать не стал, но сотенная каким-то невероятным способом исчезла из баночки.
– А почему вы считаете, что мы должны его знать? – сварливо спросил он.
– Мне сказали, – неуверенно ответила Лена, цепляясь за эту реплику, как за последнюю надежду, – мне сказали, что он здесь милостыню собирает.
– А он вам кто?
– Муж.
– Муж ее милостыню просит, – неожиданно вступила из-за спины старушка, – а она сама вон в каких нарядах щеголяет.
– С Дона и из Израиля выдачи нет, – развел руками усатый.
– А вы-то сами кто? – не поняла Андреевская. – Казак или еврей?
– Мы тут все, – старик важно провел рукой по своей роскошной растительности, – еврейские казаки.
– Ну, я вас очень прошу.
Старик смотрел в сторону.
– Но это же… это же подло, – дрожащим голосом сказала Лена. – Ему нужна моя помощь.
– Не говори ей ничего, Леонид. Смотри, какая она сытая и чистенькая, – опять заскрипела старуха за спиной, – вдруг милицию позовет.
– Я? Милицию? – задохнулась Андреевская. – Да я…
Она осмотрелась по сторонам, сделала несколько шагов к метро, потом вернулась обратно и вдруг… Стянула с себя куртку, вывернула наизнанку, надела обратно и сразу стала выглядеть как-то неопрятно. Подошла к киоску с фруктами, взяла помидор (пышнотелая блондинка за прилавком открыла было рот, чтобы начать орать, но так и осталась в таком положении), раздавила его и частью красной жижи вымазала себе джинсы, а остатком натерла лицо. Достала из урны пустую двухлитровую бутылку и ножом, взятым у той же блондинки, отрезала половину. Двумя резкими движениями взлохматила себе волосы, потом села прямо на асфальт, рядом с усатым, поставила свою «тару» и дрожащим голосом завела:
– Люди добрые, подайте бывшей миллионерше, бывшей жене, а ныне дуре последней…
Оторопевший кавказец смотрел на нее, вытаращив глаза, но на других Ленин маркетинговый ход произвел нужное впечатление. Через пару минут не меньше десяти монет, среди которых были две пятерки, лежали в обрезанной бутылке. Андреевская глянула на старика, потом на старуху, но оба сидели с каменными лицами. Только сейчас она поняла, что отнимает у них хлеб. Надо было вставать и уходить, признав свое поражение. Она протянула руку к своей «таре», когда туда упало что-то тяжелое и знакомый голос произнес:
– А деталями японского меча принимаете?
ГЛАВА 39
– Я уже в котельную шел, когда твой голос услышал, – в который раз возбужденно повторял Андрей, сидя уже в «десятке», – сначала думал, показалось, а потом решил все же посмотреть.
Лена все время держала его за руку, за мизинец. Наверное, боялась, что опять исчезнет, старалась удержать. Дорин поехал с ними только тогда, когда она смогла убедить его, что никакого преступления за ним не числится и милиция его не ищет.
