Восстание Девятого - Лор Питтакус (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
– Приготовься к транспортировке, Номер Шесть, – небольшая дверца посреди металлической двери с лязгом открывается. Я с трудом подхожу к ней и вижу пластиковый стакан с фиолетовой жидкостью. У меня сводит желудок при виде нее. Почему она фиолетовая? В ней наркотики, как в прошлый раз?
– Для транспортировки ты должна выпить воду. Если ты откажешься ее пить, мы будем вынуждены ввести ее силой.
– Да пошли вы! – кричу я в потолок.
– Пей, – повторяет голос. Он не собирается вступать в дискуссию.
Я беру стакан и подхожу к унитазу. Высоко поднимая стакан, я демонстративно выливаю воду. Последняя капля едва успевает упасть, как дверь камеры распахивается. На меня кидается несколько человек с дубинками и щитами. В желудке у меня вскипает кислота, когда я собираюсь с силами для боя – я знаю, что мне придется использовать Наследия. Думаю, сейчас я справлюсь. И, может быть, я смогу обратить мерцающие огни себе на пользу.
Я встречаю первого ударом ладонью по горлу. Дубинка опускается на мой левый бок, и я хватаю нападающего за запястье и выкручиваю его. Оно с треском ломается. Он вскрикивает и отпускает дубинку. Что ж, у меня есть оружие. Военные окружают меня, но при мерцающем свете наши движения выглядят как в замедленной съемке, и за ними трудно проследить. Я выбираю первого попавшегося и бью его дубинкой по обоим коленям. Он падает, и я прыгаю на его соседа. От напряжения меня начинает тошнить, но я подавляю дурноту. Теперь, раз я один раз справилась, должно стать легче. Я бью рукоятью дубинки одного из военных по виску. Один из оставшихся чем-то бьет меня по затылку, а другой хватает за волосы и дергает на себя. При помощи телекинеза я их сталкиваю. Они врезаются друг в друга и падают, и я заканчиваю дело пинками.
Тошнота, которая до этого лишала меня способности действовать, отступает и возвращается. В отличие от моих сил – они окончательно вернулись. Вооружившись двумя дубинками, я иду на троих оставшихся. Когда они начинают стрелять из электрошокеров, я останавливаю острые электроды в воздухе и направляю их обратно в стрелявших. Наконец проход оказывается чист и, судя по всему, таким и собирается оставаться. Выходя из камеры, я собираюсь с силами и становлюсь невидимой. Боль пока хуже всего, но я знаю, что смогу с ней справиться. Мне просто надо еще немного продержаться, пока я не выберусь отсюда и не найду остальных.
Глава двадцать третья
Я прихожу в себя лежа вниз лицом в мокрой траве. Упираюсь ладонями в землю, чтобы немного приподняться. Восьмой стонет где-то неподалеку. Элла зовет меня по имени, но у меня слишком сильно болит голова, чтобы садиться и осматриваться в поисках нее.
– Шестая, – шепчу я в никуда. – Ты здесь?
– Я нигде ее не вижу, – Элла подходит и садится рядом со мной. Я снова ложусь на траву и позволяю себе еще немного полежать. Элла убирает волосы у меня со щеки, но лицо у меня онемело, и я этого не чувствую. Меня начинает тошнить. Восьмой все еще стонет. Элла, кажется, в порядке. Я не хочу телепортироваться – больше никогда.
В глазах у меня двоится, и я пытаюсь привести зрение в порядок. Судя по пышной зеленой траве, мы опять не там, где хотели.
– Это же не Нью-Мексико, да?
– И близко нет, – шепчет Элла.
Наконец мне кажется, что я могу двигаться, хоть и медленно, и я смотрю на Эллу. Выражение ее темных глаз трудно понять в темноте. Потом я понимаю, что сейчас, должно быть, ночь. Я смотрю на звездное небо у нее за спиной и вспоминаю синее море и то, как Восьмой превратился в черного осьминога. Потом я вспоминаю, что сказала Элла перед тем, как мы телепортировались.
– Элла. Мне померещилось, или ты действительно сказала, что говорила с Шестой? – она кивает. – В голове, да?
Элла отводит взгляд:
– Я уверена, ты думаешь, что я свихнулась. Я сама думаю, было это на самом деле или нет. Может быть, мне просто этого очень хотелось, – Элла качает головой и серьезно смотрит на меня. – Нет, мне не показалось. Я знаю, что я говорила с ней. Она сказала, что она в пустыне. Это значит, что она добралась до Нью-Мексико, да?
– Элла, ты не свихнулась. Я верю тебе и думаю, что ты права, – я прижимаю пальцы к пульсирующим вискам, стараясь прогнать боль и головокружение, которые не дают мне ясно мыслить. – Должно быть, у тебя проявилось Наследие. Нам надо понять, как это случилось в первый раз, чтобы еще раз им воспользоваться.
Элла широко распахивает глаза.
– Правда? Ты думаешь, это Наследие? Как оно называется? – нетерпеливо спрашивает она.
– Телепатия, – раздается у меня за спиной голос Восьмого. Морщась от боли, я перекатываюсь на живот и смотрю на него. Он стоит на огромной каменной плите, опирающейся на два еще более огромных серых валуна. Я сажусь, встаю на четвереньки и неуверенно поднимаюсь на ноги. Уперев руки в бедра, я оборачиваюсь и понимаю, что место выглядит ужасно знакомым. Но не потому, что я здесь была. Я знаю его с фотографий, из учебников. Я снова поворачиваюсь к Восьмому.
– Мы что, правда…
– В Стоунхендже? Естественно.
– Круто, – шепчу я, снова оглядываясь, чтобы все осмотреть. Элла подходит к камню не меньше семи метров в высоту, запрокидывает голову и проводит ладонью по его поверхности. Я понимаю желание потрогать камни. Это же Стоунхендж. Я не могу к ней не присоединиться. Камни холодные и гладкие, и просто прикасаясь к ним, я чувствую себя так, будто мне три тысячи лет. Некоторые сохранились идеально, другие кажутся просто осколками того, чем были когда-то. Мы все некоторое время ходим между камней, вблизи рассматривая то, что многие смогут увидеть только в книжках.
– Восьмой, а что такое телепатия? Ты знаешь, как ей пользоваться и как мне ее контролировать? – спрашивает Элла.
– Телепатия – это способность передавать мысли от одного существа другому. Ты можешь общаться с мозгом другого человека напрямую. Ну давай, попробуй со мной.
Элла делает еще один круг и останавливается перед Восьмым. Она закрывает глаза. Я смотрю и не могу избавиться от мысли, как будет здорово, если у Эллы действительно появилось это Наследие. Так мы сможем объединить всю Гвардию по всему миру, где бы остальные ни были. Через несколько секунд Элла открывает глаза и смотрит на Восьмого.
– Ты меня слышал?
– Нет, – он грустно качает головой, – но тебе надо продолжать стараться. Всегда нужно какое-то время, чтобы выяснить, как пользоваться Наследием. Телепатия не исключение.
Она все равно грустно опускает плечи.
– Кстати, ваши Ларцы вон там.
Восьмой потягивается.
– Мне нужно немножко отойти от прошлого раза. Я хочу сохранить побольше сил, когда мы попробуем снова перенестись в Нью-Мексико. Хорошо? – он забирается на камень неподалеку.
– Не знаю, – вздыхаю я. – В этот раз мне было так плохо. Ушибы и прочее – это только полбеды. От телепортации я чувствую себя совсем больной. Не знаю, выдержу ли я еще раз. И что помешает нам опять оказаться на дне моря? А Шестая, судя по всему, в серьезной беде, пока мы тут скачем с одного места на другое. Мы можем вообще никогда не попасть в Нью-Мексико!
– Я знаю, знаю, – говорит Восьмой, спрыгивая с камня и отряхивая штаны. – Знаю, как это должно бесить. Но лучше делать хоть что-то, чем вообще ничего. И единственное, что мы сейчас можем сделать – это продолжать пробовать, пока мы не окажемся там, где должны. Мы втроем будем держаться вместе, будем стараться дальше, и мы найдем Шестую.
Я не знаю, откуда берется его спокойствие и убежденность.
Элла отходит за группу камней, когда я говорю.
– Ты знаешь, есть и другие способы перемещаться с места на место. Мы можем просто найти аэропорт и полететь туда самолетом.
Восьмой задумчиво почесывает подбородок и идет к центру комплекса. Я следую за ним.
– Если Шестая действительно в беде, самолет нам не поможет. Мы сто лет будем добираться до нее, – он на мгновение останавливается и поворачивается ко мне. – Кроме того, я вижу, как мы ее находим.
