Тактический уровень - Глебов Макс Алексеевич (лучшие книги txt) 📗
– Я имел возможность убедиться в этом на собственной шкуре, – кивнул Шлиман.
– Что там случилось, Эрих? Показания выживших не слишком проясняют картину. Русский стрелок ушел?
– Скорее всего, да, герр оберст. Если, конечно, его не зацепило случайным осколком. Я приказал своим людям в него не стрелять – хотел взять живым, но русские ударили с такой силой, что могло произойти все, что угодно.
– Это плохо, Эрих. Очень плохо. Думаю, ты доложен понимать всю глубину неприятностей, которые ждут нас в ближайшем будущем. О нашей операции уже стало известно в верхах, и теперь, если русские запустят в производство свое новое оборудование для стрельбы…
– Все не так ужасно, Генрих, – На лице Шлимана появилась легкая улыбка.
– Вот как? – недоверчиво переспросил полковник.
– Нет никакого оборудования, герр оберст, – в голосе майора звучала уверенность, – я видел, как он стрелял из зенитной пушки. Там открытая платформа, даже щита нет, и мне удалось рассмотреть все в деталях. У стрелка не было никаких специальных приспособлений, и зенитка выглядела совершенно стандартной. Это просто один человек. Да, он гениальный стрелок, но дело не в приборе, который можно дать каждому солдату, а исключительно в его личных качествах или особых способностях. Но он всего один, понимаешь? Единственный уникальный экземпляр во всей большевистской армии, а один стрелок, каким бы хорошим он ни был, не сможет определить исход войны, особенно если его вовремя остановить.
– Ты в этом уверен, Эрих? – задумчиво произнес полковник, – Он ведь стреляет, не видя цели. Не на слух же! Хотя… Если нет оборудования, то, может быть, это какие-то медикаменты, на порядок усиливающие восприятие?
– Тогда почему он только один, Генрих? Нет, дело не в химии. Да и сложно себе представить, какой силы должен быть препарат, чтобы так усилить слух и зрение. Русский демонстрировал свои способности слишком долго. Если бы все это время он сидел на мощных стимуляторах – давно бы сдох, чудес-то не бывает.
Полковник какое-то время молчал, обдумывая услышанное, но Шлиман видел, что лицо Рихтенгдена постепенно разглаживается, как будто с него сняли непосильный груз и сказали, что дальше его нести уже не нужно.
– Я уверен, что смогу его найти и закрыть для Германии эту проблему раз и навсегда, – на лице Шлимана застыло выражение мрачной решимости.
– Месть, Эрих? – усмехнулся Рихтенгден. – Похоже, этот русский смог задеть тебя за живое.
– Он всего лишь дикарь, Генрих, но дикарь опасный, и его требуется остановить прежде, чем он убьет сотни наших солдат.
– Ну-ну… – неопределенно произнес полковник, – Выздоравливай, Эрих. Ты сообщил мне очень важные сведения, и я уверен, наверху их высоко оценят. Думаю, твое личное участие в охоте за русским стрелком будет одобрено. В любом случае, буду держать тебя в курсе.
Звание мне подтвердили. В кадровом управлении я получил новенькое удостоверение и направление в трехсотую стрелковую дивизию, а точнее, в ее отдельную разведывательную роту, что меня несколько удивило, но увидев в предписании фамилию своего нового командира, я лишь усмехнулся. Капитан Щеглов, похоже, добился-таки своего, а я, признаться, был этому только рад.
Сержанта Плужникова увезли в тыл. Я успел заскочить к нему в полевой госпиталь, и он сказал, что осколок зацепил что-то серьезное, и в строй он теперь вернется в лучшем случае месяца через три. А вот Чежин и Шарков отправились к новому месту службы вместе со мной, и тут уж явно не обошлось без чьего-то ненавязчивого вмешательства. «Панцербюксе» у меня отобрали практически сразу, несмотря на все мои настойчивые просьбы, но «Вальтер» я все-таки припрятал и отдавать не стал. Зато теперь мне, как будущему командиру разведвзвода, выдали пистолет-пулемет Шпагина и «Наган». Стрелять прицельно из этого оружия было крайне сложно, но для ближнего боя и ППШ, и револьвер подходили неплохо.
– Ну, здравствуй, Нагулин – с довольной улыбкой ответил на мой доклад Щеглов, – Вот уж не ожидал, что так скоро свидимся. Честно скажу, рад тебе, как родному. Из моих людей, с кем войну начинал, остались только Игнатов и Никифоров. А как тебя в разведку-то занесло? Я уж думал тебе в ПВО дорога, а тут вон как вышло.
– Трудно сказать, товарищ капитан. Я-то думал, что это вы рапорт написали с просьбой меня к вам определить…
– Да кому мой рапорт нужен, Нагулин? – усмехнулся Щеглов, – стал бы меня кто-то слушать, как же.
– Со мной вместе к вам моих бойцов из расчета противотанкового ружья направили.
– Чежин и Шарков? – кивнул капитан, – Нормальные бойцы. Не разведчики, конечно, но такое прошли, что мы их быстро натаскаем. Пушку твою немецкую отобрали?
– Сказали, что не положено.
– Жаль. Хорошая штука была… Хотя на кой она разведчику?
– Я бы нашел ей применение.
– Не сомневаюсь. Ты, Нагулин, и морской мине в разведке дело найдешь – тебе только дай.
Я улыбнулся. Щеглов выглядел усталым, но собранным и деловым. Было видно, что его роту командование гоняет в хвост и в гриву, но руки капитан не опускает.
– Примешь второй взвод, – перешел к делу мой новый командир, – там пока Игнатов командует, но это не сержантская должность, хотя службу он знает.
– Есть!
– До вечера тебе время на раскачку, а дальше буду спрашивать по полной. Нам тут прохлаждаться не дают. Командование трясет постоянно и требует информацию о противнике. Немцы заняли Кременчуг, захватили плацдарм на нашем берегу Днепра и переправляют на него пехотные части. Наши пытались держать крупные острова, их тут хватает, но немцы нас быстро оттуда выбили. Скинуть их в реку мы не можем – сил маловато, так что только и остается, что немцев сдерживать. А из штаба армии в дивизию приказ пришел. Пленные им нужны, чтобы узнать, что на плацдарме творится, и планы немецкие вскрыть. Это как же их там припекло, если штаб армии такие приказы раздает? Не их это уровень. Я понимаю, если б штаб полка такой приказ прислал…
– Погоды нет, – пожал я плечами, – дожди сплошные и облачность. Авиация не летает, вот информации и нет, а в высоких штабах боятся, что немцы отсюда на север ударят – в тыл Юго-западному фронту.
– Ты-то откуда это знаешь, Нагулин? Или тебе сам командующий фронтом обстановку докладывает?
– Да не знаю я, товарищ капитан. Просто предполагаю, исходя из того, что вы рассказали.
– Все, младший лейтенант, свободен. Иди устраивайся и принимай взвод у Игнатова, а мне еще группу для вечернего выхода за «языком» готовить надо. В роте даже десятка опытных разведчиков не наберется. Остальные – обычная пехота. Их на такое задание не пошлешь.
– Разрешите мне с группой пойти, товарищ капитан?
– Еще находишься, Нагулин, не суетись.
– Немцы что-то затевают, я это чувствую. Потом может быть поздно.
– Чувствуешь, значит… – задумчиво произнес Щеглов, опускаясь на грубо сколоченный табурет. – Раньше говорил «слышу» или «вижу», и я верил. Вернее, поверил не сразу, но потом уже не сомневался. А теперь ты говоришь «чувствую», и мне опять хочется от этих твоих «чувств» отмахнуться. Но капитан Щеглов второй раз на те же грабли не наступает. Ладно, ты в группе. Я сам вас поведу – ты с местными условиями пока не знаком, так что тебе в первом выходе людей не доверю. Сбор здесь в двенадцать, выходим в час тридцать. Смотри, Нагулин, ты сам напросился.
– Разрешите идти принимать взвод и готовиться?
– Иди, младший лейтенант, хотя, постой. Знаешь, кого я встретил сегодня утром на позиции первого батальона?
Я молча ждал продолжения, с интересом глядя на капитана.
– Старшего сержанта Серову. Она даже спросила у меня, где найти комбата. Липович ее снайпером в третью роту определил. Просто день встреч какой-то, не находишь?
Погода нам благоприятствовала. Низкая облачность закрывала луну, а шелест моросящего дождя скрадывал звуки. Даже осветительные ракеты не слишком помогали противнику – их свет вяз в пелене дождя. Мокро, грязно, хорошо хоть не слишком холодно. Назвать линию немецкой обороны очаговой было бы преувеличением, но разрывы между окопами и опорными пунктами все же имелись. Противник постепенно расширял Кременчугский плацдарм, и оборудовать полноценные позиции немцы успевали не всегда. Ударить бы по ним сейчас парой танковых дивизий при поддержке тяжелой артиллерии, да где их взять? У Юго-западного фронта резервов почти нет, а то, что выделяет Ставка, уходит на контрудары во фланг наступающим танкам Гудериана.
