Семь раз отмерь - Чейз Джеймс Хэдли (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt) 📗
Кэрролл очень болезненно реагировала, когда он забывал даты.
Лепски же считал, что она просто помешана на этих дурацких датах. Для нее было жизненно важно, чтобы он помнил ее день рождения, свой день рождения, годовщину их свадьбы, день, когда он получил звание детектива первого класса, день, когда они переехали в этот дом. А стоило позабыть – и она превращала жизнь Лепски в кошмар по меньшей мере на неделю.
Лепски собрался с духом. Придется ему импровизировать. Видит бог, он хотел бы запомнить дату их свадьбы, это особенно важная дата. И если он прошляпил ее, точно придется целый месяц терпеть немилость.
А потом он услышал, как Кэрролл, громыхавшая на кухне кастрюлями и сковородками, запела. От «Ты, я и любовь» в ее исполнении у него начинали ныть зубы. Певица Кэрролл была та еще, зато легкие у нее были могучие.
Ошеломленный, Лепски передвинулся к кухонной двери и уставился на свою темноволосую миловидную жену, которая танцевала по кухне в переднике, отбивая ритм своей песни деревянной ложкой.
«Господи! – подумал Лепски. Она хлебнула моей „Катти Сарк“!»
– Привет, детка, – проговорил он сипло. – Я дома.
Кэрролл подбросила ложку к потолку и ринулась к нему, стиснула в объятиях и подарила ему самый чувственный поцелуй со времен их медового месяца.
– Том, дорогой! Ммм! Чудесно! Еще разок!
«Катти Сарк» там или что еще, но Лепски не растерялся. Его руки прошлись по стройной спине Кэрролл и опустились на ее ягодицы, после чего он крепко прижал ее к себе.
Кэрролл решительно отстранила его:
– Не сейчас, позже. Лучше займись пока чем-нибудь полезным. – И, еще больше усилив его ошеломление, она провальсировала к холодильнику и достала бутылку шампанского. – Открой. Ужин уже через минуту.
Лепски уставился на бутылку, разинув рот, и едва не выронил ее.
– Но детка…
– Открой. – Она вернулась к плите и перевернула два огромных стейка, сдвинув в сторону горку жареного лука, затем принялась перемешивать подрумяненный картофель.
– Конечно… конечно.
Лепски завозился с проволокой на горлышке бутылки, затем недюжинным усилием рванул пробку, которая пролетела через всю кухню. Вино, пузырясь, ринулось наружу, и Кэрролл подставила два бокала. Лепски наполнил бокалы, все еще пребывая в ошеломлении.
– За нас! – театрально провозгласила Кэрролл, взяв у него бокал. – Самых замечательных людей на свете!
– Ага, – отозвался Лепски, снова гадая, сколько его «Катти Сарк» она выхлебала.
– Ладно, будем ужинать! – воскликнула Кэрролл, осушив свой бокал. – Открой вино. Оно на столе.
– Конечно. – Лепски поплелся в их небольшую столовую.
Стол был накрыт, в качестве главного украшения в центре стояли розы и бутылка лучшего красного вина Калифорнии, дожидавшаяся его внимания.
Он начал мысленно подсчитывать общую сумму. Шампанское… вино… розы! Господи! Да она, должно быть, спустила все деньги, отложенные на хозяйство!
Кэрролл внесла две тарелки, нагруженные стейками, жареным луком и картошкой.
– Наслаждайся! – сказала она, усаживаясь. – Я сама налью вина.
Голод притупил страхи Лепски. Он не помнил, чтобы когда-нибудь ел такой отличный стейк. Он волком накинулся на мясо.
– Потрясающе! – воскликнул он с набитым ртом. И тут его пронзила одна мысль. – Такой стейк должен стоить целое состояние.
– Он и стоил, – подтвердила Кэрролл самодовольно. – Купила у Эддиса.
Лепски перестал жевать, ощущая волну озноба. Эддис держал самую дорогую мясную лавку в городе. Лепски часто посматривал на его витрину с таким соблазнительным, сочным мясом, однако, увидев цену, в ужасе спешил прочь.
– У Эддиса, значит?
– Самое лучшее мясо.
– Ага. – Он принялся жевать медленнее. – Я вижу, ты лужайку скосила, милая. Смотрится симпатично. Но я бы и сам скосил.
– Я наняла Джека. Не хотела, чтобы ты занимался этим по такой жаре.
– Джека? Этого мелкого болвана из соседнего дома? И он согласился?
– Да за пять долларов он бы родного отца согласился пристрелить!
– За пять долларов? Ты дала этому паршивцу пять долларов?
– Он запросил десять, но я с ним поторговалась.
Лепски закрыл глаза.
– Ешь, дорогой. Что ты сидишь, как жертва дорожной аварии? – Кэрролл хихикнула. – Все в порядке. Я открою тебе свою тайну.
Лепски пристально поглядел на нее:
– Послушай, детка, неужели я забыл, что сегодня какая-то чертова годовщина? Ты тратишь деньги как сумасшедшая. А ты ведь знаешь, что денег у нас нет.
– Я знаю, что у тебя нет денег, зато они есть у меня.
Лепски прищурился:
– С каких это пор?
– С сегодняшнего утра. Помнишь, когда я работала в «Американ экспресс», у меня был один особенный клиент, мистер Бен Айзекс?
– Конечно. Старый болван, который норовил залезть тебе под юбку каждый раз, когда оказывался в конторе.
– Лепски! Не хами! Мистер Айзекс никогда ничего подобного не делал!
Лепски осклабился:
– Может, и не делал, но хотел… а это одно и то же.
– Вот что я тебе скажу, Лепски: мистер Айзекс был милый и достойный пожилой джентльмен с золотым сердцем.
Лепски насторожился, словно охотничий пес:
– Ты хочешь сказать, что он отдал концы?
– Он умер и упомянул меня в своем завещании. Что ты скажешь на это?
Лепски отложил нож с вилкой.
– И сколько же?
– Не важно сколько. Разве он не душка? В конце концов, я ведь всего лишь делала свою работу, а он…
– Сколько? – рявкнул Лепски своим «полицейским» голосом.
– Не ори на меня, Лепски. – Кэрролл снова принялась за еду. – Смотри, у тебя ужин сейчас остынет.
– СКОЛЬКО?! – снова рявкнул Лепски.
Кэрролл вздохнула, но глаза ее искрились смехом.
– Ну, если тебе так уж надо знать, тридцать тысяч долларов.
– ТРИДЦАТЬ ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ?! – вскричал Лепски, выскакивая из-за стола.
Кэрролл улыбнулась ему:
– Разве это не чудесно? Лучше сядь и поешь. Попытайся вести себя как цивилизованный человек.
Лепски опять уселся, однако он утратил аппетит.
Тридцать тысяч долларов! Чертово состояние! Он вспомнил обо всех своих долгах. Подумать только, старый болван Бен Айзекс оставил им столько денег!
– Ты это серьезно, что мы стоим теперь тридцать тысяч долларов? – спросил он сипло.
– Этого я не говорила.
Лепски уставился на нее:
– Нет, подожди-ка. Ты только что сказала…
– Я помню, что я сказала. Я сообщила тебе, что я теперь стою тридцать тысяч долларов. Я ни слова не сказала о том, что мы теперь стоим тридцатку, – твердо произнесла Кэрролл.
Лепски одарил ее самой обаятельной из своих улыбок:
– Так это ведь одно и то же, детка. Мы ведь партнеры… не забыла? Мы женаты. Мы все делим поровну.
– Ничего подобного мы не делаем. – Кэрролл покончила со своим стейком и откинулась на спинку стула. – А теперь послушай меня. – Она перешла на свой командирский тон. – Мы с тобой женаты уже пять лет. Каждый год мы ездили в какой-нибудь паршивенький отпуск, и ты каждый раз бубнил о расходах. Бо́льшую часть времени в отпуске ты записывал цифры и твердил мне, что мы не можем позволить себе омара или даже кока-колу! Но теперь я отправлюсь в настоящий отпуск, Лепски! Я все организую сама. Буду тратить свои денежки. Если захочу на завтрак шампанского, то получу на завтрак шампанское! Я поеду в Европу. Я поеду в Париж. Я поеду в Монте-Карло. Я отправлюсь в Швейцарию смотреть на Альпы. Буду останавливаться в лучших отелях. Буду есть в лучших ресторанах. Я собираюсь устроить себе отпуск, о котором буду вспоминать всю жизнь: за все заплатил дражайший мистер Бен Айзекс, будь благословенно его доброе, предусмотрительное сердце!
Лепски таращился на нее, разинув рот.
– Нет, погоди-ка минутку…
– Молчи! Ты приглашен. Будешь моим гостем. Ты можешь либо принять приглашение, либо остаться дома, но лично я еду!
– Но, милая, будь же благоразумна. Мы все в долгах. А поездка обойдется в целое состояние.
– Лепски! Это ты весь в долгах! А я – нет! Так ты едешь со мной или как? Если едешь, то в следующий четверг мы летим в Париж. Если ты не примешь моего предложения, я полечу одна. Так как же?
