Долгий уик-энд - Генри Вероника (бесплатные серии книг txt, fb2) 📗
Каждый день – одно и то же.
Попавшие в «Приют» гости неизменно ахали от восхищения. Квадратное пятиэтажное здание, выходящее на пеннфлитскую гавань, когда-то служило таможней. Толстые каменные стены, большие окна, пропускающие много света. Роскошный интерьер был далек от прибрежной тематики – морских атрибутов в Пеннфлите и без того хватало. На стенах – бледно-зеленые обои с тиснеными птичками в золотых клетках. Люстра муранского стекла, висящая над регистрационной стойкой, бросает яркий отсвет на прикрепленную к стене доску, где каждый день мелом пишут прогноз погоды на сутки и время приливов и отливов. Под доской расположились ключи от восьми комнат, к каждому прикреплен внушительный кожаный брелок; такой точно не потеряешь. В небольшой зоне отдыха – низкий диван-кушетка, обитый темно-оранжевым бархатом, и два мягких кожаных кресла. На круглом столе посреди холла – украшенный стеклом ящик; он заполнен мхом, из которого в разные стороны торчат пышные лютики. Воздух благоухает свежесмолотым кофе, огромная свеча с тремя фитилями источает ароматы корицы, имбиря и кардамона.
Атмосфера «Приюта у моря» одновременно успокаивала и возбуждала. Гостям казалось, будто они попали в маленький рай, удивительный, неповторимый. Клэр не любила выражений «экстравагантный» и «классика с изюминкой» – они казались ей избитыми, – но считала, что к отелю можно отнести их оба. При этом она ни разу не пожертвовала стилем в угоду эксцентричности. Всего было в меру.
Клэр пробежалась взглядом по списку посетителей, собирающихся остановиться в «Приюте» на выходные. Три номера на третьем этаже зарезервированы для холостяцкой вечеринки. По два парня в каждой комнате. Обычно Клэр не соглашалась на проведение в отеле подобных мероприятий, но шаферу, Гасу Эндрюсу, удалось ее переубедить.
– Мы едем в Пеннфлит ради моря. Собираемся плавать на яхте. От вас потребуется лишь достойный ужин и хорошее вино. Обещаю, мы не станем связывать по рукам и ногам жениха и в голом виде подбрасывать его к стойке портье.
Разговаривал собеседник вполне культурно и охотно внес солидный задаток, так что Клэр согласилась, про себя молясь, чтобы он сдержал слово.
Два номера этажом выше были смежными, там можно удобно расположиться семье с «воспитанными детьми старше десяти лет». Их забронировал мистер Колин Тернер. Он попросил двуспальную кровать для себя в одной комнате и две односпальные в соседней – для своей подруги и ее дочери. В Клэр немедленно проснулось любопытство. Слово «подруга» можно трактовать по-разному.
Самую маленькую комнатку, ту, что на своем сайте они любовно именовали «кладовка для метел», заказала мисс Лора Старлинг. И наконец, люкс на первом этаже – гостиная и балкон с видом на гавань – ждет самых важных гостей отеля, мистера Тревора Парфитта и его жену Монику. При мысли об их приезде Клэр замутило.
Тревор и Моника всегда останавливались в люксе, потому что им принадлежало двадцать процентов «Приюта у моря». Тревор, давний поклонник Луки, – еще с тех времен, когда последний работал шеф-поваром в Лондоне, – услышав, что Клэр с Лукой хотят приобрести собственный отель, ухватился за возможность вложить средства. Парфитты наносили визиты регулярно, приезжали на несколько дней, когда обычный уик-энд удлинялся за счет выходного понедельника, и наслаждались плодами своих инвестиций. Даже яхту купили – белоснежную, сверкающую, – и она торчала посреди пеннфлитской гавани, точно бельмо в глазу.
Теперь оказалось, что Тревору и Монике пришла в голову очередная блестящая мысль. Они хотят открыть отель в Лондоне и забрать туда Клэр и Луку. Своими соображениями Тревор поделился три недели назад, во время ежегодной встречи собственников. Он объявил, что будущую гостиницу следует назвать «Приют в мегаполисе», и Клэр ощутила укол раздражения. Название «Приют» придумала она. А Тревор намерен сделать его своим фирменным. Крадет ее идею. Видимо, именно так мистер Парфитт и преуспел. В его успешности сомневаться не приходится – мало у кого сегодня найдутся свободные деньги для вложения в новый отель.
Еще Тревор решил, что в проекте надо активно задействовать жену, особенно «на декораторском фронте». Клэр не нужно было видеть их дом, чтобы понять: Моника навяжет оформление а-ля «Джеки-Коллинз-рядом-с-Версаче-в-журнале-“Хэлло!”» – сплошной мрамор, леопардовые шкуры и гламур, – что совершенно не вязалось с представлениями самой Клэр о стиле.
Когда она поделилась своими страхами с Лукой, тот лишь рассмеялся.
– Ты с ней справишься. Поручи Монике выбрать ткань для штор и диванные подушки.
– Ей этого покажется мало!
– Тогда пусть трудится в поте лица. Заставь ее колесить по Лондону в поисках образцов. Ей быстро надоест.
Клэр сомневалась. Моника из тех, кто, вцепившись во что-нибудь зубами, так просто не отпустит.
– Главное – со всем соглашаться. Со временем мы разбогатеем и освободимся. Вот увидишь, Тревор взвалит управление отелем на нас. Для него этот проект – просто сумасбродство. – Клэр не хотелось потакать чьему-то сумасбродству, однако Лука настаивал. – Думаешь, Тревор захочет прогореть? Нет, конечно. А Монике рано или поздно работать надоест. Наступит день, когда мы выкупим их долю. Доверься мне, Клэр.
А у нее не выходила из головы мысль – неужели они с Лукой хотят именно этого? Конечно, заветная мечта Луки – собственное заведение в Лондоне, но у них уже и так работы невпроворот. Лука, видимо, считает, что «Приют у моря» можно оставить на произвол судьбы в чьих-нибудь надежных руках. Однако не все так просто. Кто, например, станет готовить? Люди приезжают попробовать блюда, сотворенные Лукой; приобщиться к волшебной магии вкуса. Суррогат клиентам ни к чему.
Ладно, беспокоиться рано: пока мечта воплотится в жизнь, пройдет немало времени. Клэр распечатала регистрационные формы будущих гостей и принялась выписывать в блокнот их особые пожелания. В «Приют» вошла Анжелика.
Эта девушка оказалась для Клэр Марло настоящим спасательным кругом. Когда несколько лет назад в отеле появилась новая горничная, управляющая сразу же обратила на нее внимание, разглядев в ней жажду знаний, живость и проворство. Когда Анжелика окончила школу, Клэр предложила ей попробовать свои силы в должности портье. Та очень обрадовалась – единственной альтернативой было место турагента в Бодмине. Клэр вручила вчерашней школьнице двести фунтов и велела перекрасить розовые пряди в волосах и обзавестись приличной одеждой. Да, и вытащить из языка кольцо. Горничной розовая голова и пирсинг простительны; служащей, представляющей лицо отеля, – нет.
В следующий понедельник Анжелика явилась в гостиницу с новой прической – темно-каштановым бобом, – одетая в черную льняную юбку (несколько коротковатую, но Клэр смирилась, решив, что большой беды от этого не будет), облегающую белую блузу (сквозь нее просвечивал черный бюстгальтер, однако хозяйка пришла к тому же заключению, что и по поводу юбки), льняной пиджак свободного кроя и туфли без каблуков. Сейчас, спустя три года, Анжелика была почти – почти! – готова остаться во главе отеля. Она до сих пор иногда давала волю острому язычку, и Клэр хотела добиться от нее умения держать себя в руках, прежде чем предоставить полную свободу действий. Но в целом владелица «Приюта у моря» своей протеже гордилась.
И опекала ее. Клэр знала: в жизни Анжелики далеко не все гладко; девушка серьезно относится к своим обязательствам перед братом, а ее мать Труди – человек непредсказуемый. Клэр не лезла помощнице в душу, но всегда замечала, когда та нервничает или расстроена, и поддерживала ее, как могла. Вдобавок Клэр Марло радовало то, что она дает возможность развиваться не какому-нибудь напыщенному честолюбивому стажеру, окончившему университетский курс гостиничного менеджмента, а местной девушке. Как ни странно, несмотря на разницу в возрасте, они сблизились. Если в отеле наступало затишье, Клэр со своей заместительницей сплетничали, болтали и делились секретами. А как-то в разгар зимы, когда «Приют» стоял почти пустым, даже съездили в большой торговый центр в Бристоле – словно две шаловливые школьницы, сбежавшие с урока по математике, – и вернулись, нагруженные коробками с обувью, пробниками косметики и платьями, совершенно необходимыми каждой уважающей себя женщине – впрочем, в Пеннфлите надевать их было некуда.
